— Эли… — начал он, делая неуверенный шаг к ней.
— Да?
Боже, больше всего ему хотелось сжать ее в объятиях и поцеловать. Снова познать тот экстаз, что в их первый вечер.
— Я… — Он чертыхнулся: в кармане зазвонил телефон. На экране высветился номер его офиса. — Извини, мне нужно ответить.
— Конечно. Если я тебе понадоблюсь, я буду здесь или внизу.
Эли взяла из его рук альбом с образцами, и когда она оказалась совсем близко, он почувствовал свежий цветочный аромат ее духов. Такой нежный, что Ронин засомневался, не померещилось ли ему, но его тело моментально отозвалось на этот аромат. В паху возникла пульсирующая боль. Телефон продолжал звонить. Он заставил себя отвести взгляд от манящей женщины и постарался взять под контроль свои желания. В его мире строгих правил такого с ним раньше не случалось. Разумеется, он испытывал желание, он ведь мужчина. Но сейчас страсть была всепоглощающей.
Он ответил на звонок. Выходя из детской, Ронин заставил себя не думать о том, почему каждый шаг прочь от Эли вызывал в нем чувство, будто их разделяют многие мили, а не несколько футов.
Эли провожала Ронина взглядом, когда он выходил из комнаты. На секунду она подумала, что он преодолеет разделявшее их расстояние и поцелует ее. Его глаза потемнели и стали темно-синими, а взгляд был устремлен прямо на нее, и ей показалось, будто в эту минуту для него больше никого не существовало. Сердце все еще продолжало гулко биться в ее груди, кровь кипела, тело пылало, словно в огне.
Она прикусила нижнюю губу. Ту, что мучительно покалывало от жажды его ласки. Ласки, которой так и не последовало. Нет сомнений, что влечение, притянувшее их друг к другу на другом конце земного шара, все еще связывало их, несмотря на все размолвки.
Эли закрыла альбом. С каждой встречей с ним ей становилось все сложнее убеждать себя, что она не хочет повторения, что она ему совершенно не подходит. Так. Она профессионал. Он ее клиент, он нанял ее, чтобы сделать работу. На ней теперь тоже лежит ответственность за жизнь беспомощного существа, оставшегося без родителей. Она бы все отдала, чтобы стать ему матерью, быть для него единственной, заботиться, лелеять и любить этого ребенка.
Когда Эли узнала, что не может иметь детей, она решил усыновить малыша. Но муж и слышать об этом не хотел. Она надеялась, что ему просто нужно немного времени и он свыкнется с мыслью о том, что их мечтам не суждено сбыться. Она дала ему это время и не терзала расспросами, а в итоге за ее спиной он начал встречаться с другой. Ради которой вскоре ее бросил. Любовница была для Ричарда новым шансом устроить свою жизнь так, как он планировал. Брак с Эли, по его мнению, привел бы его в тупик.
Этот урок был для нее слишком мучительным, слишком болезненным. За все годы, пока он ухаживал за ней и был ее мужем, он ни разу не дал ей понять, что ее способность зачать, выносить и родить ему ребенка была необходимым условием его любви. Это стало для нее еще большим ударом, чем известие о том, что она бесплодна.
Они должны были вместе справиться с этим горем. Тысячи пар сталкиваются с этой проблемой. Она сетовала на несправедливость этого мира, особенно остро ощущая ее, потому что у нее перед глазами постоянно был пример ее здоровых и счастливых сестер. Эли негодовала на то, что ее муж отверг ее. Его уродливое представление о ней делало его самого плохим в ее глазах, и это ранило ее особенно глубоко. Эти шрамы все еще не зажили, все еще заставляли Эли чувствовать себя уязвимой. Из-за них она боялась оказаться в такой ситуации снова.
Она твердила себе, что не сможет пройти через это еще раз. Никогда больше она не будет отвергнутой. Она выучила урок. Она и так ужасно себя чувствовала, после того, как Ронин провел с ней ночь и бросил, ничего не объяснив. Что, если она позволит себе сблизиться с ним, а он вновь предаст ее?
— Опять у тебя телега бежит впереди лошади, — пробормотала Эли вслух. — Очень скоро он будет слишком занят воспитанием ребенка, чтобы у него появилось время на тебя. Ничего не было и не будет.
Но она страстно желала иного! Желала Ронина Маршалла на каком-то глубинном, подсознательном уровне.
Следующие несколько часов Эли распаковывала коробки, стоявшие в фойе. Некоторые вещи надо было собрать; она сходила к машине за инструментами, сняла туфли и принялась сооружать шкафчик для одежды и кроватку. Совсем скоро осталось доделать какие-то мелочи, и комната стала походить на детскую. Она создавала тихую гавань для чужого малыша, и это заполняло пустоту в ее душе. Пусть даже ненадолго. Вот почему Эли любила свою работу.
Шум у двери заставил ее оторваться от чтения инструкции по сборке шкафчика. Стоя на коленях, Эли подняла голову и почувствовала, как пламя охватило ее тело: она увидела Ронина. Он высился над ней, ей стало неловко, и она попыталась встать.
— Все в порядке? — спросил он, оглядывая комнату.
— В полном, — заверила его Эли. — Мне только нужна лестница, чтобы повесить эту полку у кроватки. Если у тебя ее нет, завтра я привезу.
— В гараже есть стремянка. Я принесу.
— Отлично! Повешу — и поеду. Мне нужно заскочить в офис и просмотреть сообщения.
— Это обязательно? — Ронин нахмурился. — Я думал, ты составишь мне компанию за ужином. Я решил пойти в Пайн-Харбор и поесть там. Там есть чудесное место с видом на море.
— За ужином? — ошеломленно повторила Эли.
— Да. Ужин. Вечерний прием пищи. Еда перед сном.
Эли рассмеялась, но идея показалась ей заманчивой. Итак, началось. Увертюра. Ей стоит дать ему понять, что между ними возможны только деловые отношения, и отказаться от его предложения. Так она и сделает. Разве только что она не обсуждала сама с собой эту тему? Она скажет «нет» — и точка. Все просто.
— С удовольствием, — ответила она с улыбкой.
Глава 5
Поездка к яхтенному причалу в машине Ронина пролетела быстро — и тянулась бесконечно. Ей стоило большого труда не смотреть на его длинные, уверенные пальцы, сжимавшие руль, не вспоминать, какие ощущения будили в ней эти самые пальцы, сантиметр за сантиметром исследующие ее тело. Воспоминания захватили ее, не оставив места другим мыслям, повергая ее плоть в трепет.
Когда Ронин припарковался, Эли заставила себя отвести глаза и рассмотреть место, куда они приехали. С ее губ сорвался невольный восхищенный возглас. Причал был озарен лучами заходящего солнца. Пальмы вдоль дороги напомнили ей другой закат, другой ужин в компании того же мужчины и все, что последовало после.
— Мило, — сказала она, слегка прищурившись и глядя в окно.
— Точно, — согласился он, вышел из машины и распахнул перед ней дверцу.
Он предложил ей руку, и она машинально оперлась о него. Между ними вновь словно пробежала искра. «Это когда-нибудь прекратится?» — подумала Эли. Одна ее часть желала этого, но другая, та, что еще ныла от старых ран, хотела оградить ее от новых страданий.
Держа ее за руку, Ронин повел ее к одному из зданий. Они сели у окна, выходящего на причал с паромом, с которого сходили пассажиры, прибывшие, судя по всему, из центра Окленда.
— Приятное место, — заметила она, когда официантка приняла заказ на напитки и оставила их изучать меню. — Я и не знала о нем. Спасибо, что пригласил.
— Спасибо, что приняла приглашение.
Эли несколько секунд изучала его украдкой.
— Почему ты позвал меня на ужин?
— Разве это не очевидно? — ответил Ронин, его глаза снова потемнели и сделались темно-синими.
Очевидно? Его влекло к ней так же, как ее к нему?
— Нет. Объясни.
Ронин подался вперед. Его права рука сжимала запотевший бокал. Тщательно подбирая слова, он вымолвил:
— Эли, порывы мне не свойственны. Но в тебе есть что-то, что заставляет меня послать всю мою осторожность к черту и быть с тобой.
— О, — пролепетала она, глядя на него расширившимися глазами. Она ожидала услышать все, что угодно. Шутку, например. Только не это.
— Я не шокировал тебя? — спросил он, чуть усмехнувшись, отчего в уголках его глаз появились морщинки, а сами глаза приняли такое выражение, словно он ненадолго сбросил с себя тяжкую ношу.
— Возможно, — неопределенно сказала она. Она старалась говорить небрежно, однако пульс у нее участился от его пристального взгляда.
— Вот что я тебе скажу. Когда мы встретились на Вайкики, нас потянуло друг к другу, а потом я бросил тебя, ничего не объяснив. Мы даже не познакомились как следует, и я хотел бы это исправить.
Официантка вернулась в самый неподходящий момент.
— Вы готовы сделать заказ? — дружелюбно спросила она.
Когда она снова отошла, Ронин устремил свой взгляд на Эли.
— Думаю, нам нужно начать все заново. Лучше узнать друг друга. Что скажешь?
— Я… — Эли пыталась найти подходящие слова. Она уже жалела, что поддалась порыву и приняла его приглашение на ужин. Разве не она только что твердила себе, что не хочет отношений? Пора было подвести черту. Твердо дать понять Ронину, на что он может рассчитывать.
— Пожалуйста, пойми меня правильно. Я не думаю, что это хорошая мысль. То, что случилось, когда мы встретились… Я не такая. Я хочу сказать, что обычно я…
— Я тоже, — перебил он, поднимая бокал заказанного им пино нуар из винодельни в Центральном Отаго. — Вот что я хочу сказать. Между нами определенно что-то есть, то, что заставило нас обоих ухватиться за этот шанс. Ты не думаешь, что происходящее между нами заслуживает того, чтобы провести дополнительные исследования?
— Послушай, Ронин, я…
— Просто подумай об этом. Новое начало. — Он поднял бокал. Эли машинально потянулась к нему стаканом смеси сока лимона и лайма и позволила ему чокнуться с ней. Это было неправильно — и вместе с тем невероятно соблазнительно. Она уже знала, что их близость вызывала искры, которые трудно погасить. Если она уступит влечению, то не сможет остановиться. Она влюбится слишком быстро, слишком сильно, чтобы расстаться с ним без боли. Если в ней есть хотя бы крупица здравого смысла, она откажется от его предложения.