Но в мир наш однажды явился злодей:
Воинственный, глупый и старый нахал,
От мэра Бубуськи о нём я узнал…
Он в сны проникает детей и котов,
Терзать их кошмарами вечно готов!
Но в сны мы проникнем сейчас наконец —
И с Жутиком будем сражаться!
Конец.
Экран гаснет.
Я поворачиваюсь к Лёве и Вале.
Они стоят с раскрытыми ртами.
– Понимаю: неожиданно, мяу, – говорю я. – Я сам недавно обо всём этом узнал и тоже обалдел… Раньше что-то слышал, конечно, но без подробностей. Может, нам, котам, родители боялись подробно рассказывать. Чтоб не волновать. Да и потом – никто же не думал, что Жутик вернётся! Думали: проклятое прошлое – ну его, мяу… А оказалось – проклятое настоящее, клянусь кошачьей бабушкой!
– Но неужели прямо так всё и было? – Лёва никак не поверит.
– Ну, может, я немного и приукрасил, мяу, – говорю скромно, – но просто я очень творческий кот, ты же знаешь… И вот мы с Анной Андреевной выпросили у мэра Бубуськи разрешение и этой ночью должны были проникнуть все вместе в ваши страшные сны. И там найти Жутика. Но, видимо, придётся без неё, раз такое дело… Эх.
– Я без Анны Андреевны никуда проникать не буду, – тихо и решительно говорит Валя.
– Если Валя не будет, то и я тоже, – твёрдо говорит Лёва.
– Мяу! Ну а чего я один, как дурак, буду там делать? – говорю.
– Ой, что это? – Валя испуганно вздрагивает и показывает куда-то вдаль.
Мы смотрим, куда она показала. А там, вдали, что-то быстро-быстро бежит в нашу сторону.
– Что это? – в панике повторяет Валя, прищуриваясь: без одного стекла в очках видит ещё хуже, чем обычно, бедная.
– Не знаю, – бормочет Лёва и вопросительно на меня смотрит.
– Понятия не имею, чего это, – говорю. – Но чувствую, что только этого нам и не хватало, образно говоря.
Маленькая бегущая фигура всё приближается, мы всё отступаем, всё вглядываемся и вдруг видим…
– Когтев-Кривой! Ты, что ли? – кричу я.
Когтев, приближаясь, резко тормозит, прорывает когтями землю и, наконец, останавливается, тяжело дыша.
– Уф! Еле нашёл вас… Всех окрестных котов опросил… Хорошо, что ты, Кефирыч, один с таким именем на весь город!
– Это да, – гордо говорю. – Лёвин дедушка прямо эксклюзивное имя мне придумал.
– Эс… склю… Чего?! – таращится одним глазом Когтев.
– Не заморачивайся, мяу, – говорю. – Зачем искал-то?
Когтев тяжело дышит, медленно поднимает коготь вверх и скорбно хрипит:
– Жутик всё знает, вот зачем!
Глава шестнадцатая, мяу,в которой Когтев рассказывает о грозном предупреждении, а я грозно предупреждаю Когтева, что хвалить чужих кошечек нельзя!
– Что «всё» знает Жутик? – спрашиваю.
– Он знает, что вы идёте сражаться с ним во сне! – кричит Когтев.
– Как он узнал, мяу?! – кричу я.
– Бубуська после колыбельной Анны Андреевны уснул, это самое, – хриплым шёпотом торопливо объясняет Когтев. – И во сне опять увидел кошмар, где его топят. Бросают с обрыва – и летит он в мешке, значит… Падает в воду, захлёбывается уже, и тут вдруг сверху этот Жутик: «Ха-ха-ха, догадались про меня, значит?!» Бедный наш Бубусечка задыхается, слова уже сказать не может, а Жутик всё хохочет: «Ха-ха-ха! Итак, во сне со мной сражаться решили? Смело, смело! Уважаю! Тогда ваши сегодняшние сны будут последними, так и знайте! Всех задушат и утопят! Все дети и все коты на земле этой ночью умрут от ужаса! Родители будут оплакивать детей, собаки – кошек! Вот это я понимаю, будет история! А ты, Бубуська, умрёшь прямо сейчас, чтоб никому ничего не рассказал, ха-ха-ха!»
– И Бубуська умер?! – шепчет Валя.
– Если б он умер, как бы я вам это всё рассказал? – злится Когтев. – Он проснулся, мне пересказал, а я к вам побежал – предупредить!
– Так как же он от Жутика спасся? – Лёва спрашивает.
– Говорит: «В последний момент, уже совсем в мешке задыхаюсь, и вдруг – Жутик исчез! А мешок мой из воды как вытолкнет что-то! И мешок сам развязался и к берегу поплыл!»
– Это как это? – спрашиваем хором. А сами радуемся, конечно, что Бубуська выжил!
– Сам, говорит, не знаю как. Только, говорит, как на берег выбрался – сразу проснулся. Живой.
– Ух ты! – кричит Лёва. – Что же это было?
– Кто его знает, – говорит Когтев. – Спас кто-то. А кто – неизвестно. Только, говорит, что-то вроде белое над мешком промелькнуло – и пропало! Может, оно и спасло… И вот, это самое, проснулся Бубуська – и ко мне: «Когтев, так и так! Предупреди этих, которым я разрешение дал! Что спать им нельзя: Жутик их убить собирается!»
– Если этой ночью мы все умрём, – с ужасом говорит Валя, – я больше никогда не увижу своих папу и маму? А они – меня?
– И я своих тоже! И вообще никто никого больше не увидит… – ужасается Лёва. – Но кто-то же Бубуську спас? Может, этот кто-то и нас спасёт?
– Поди знай, – хрипит Когтев. – В общем, нельзя никому этой ночью спать! Вообще никому! Ни детям, ни котам! Иначе – всем каюк, это самое!
– Ну, допустим, Лёва и Валя не уснут, мяу, – говорю я задумчиво. – Уж я постараюсь. Буду следить. Стихи им буду громко читать.
– От стихов ещё как уснуть можно! – хрипит Когтев. – Лучше я им «Мурку» петь буду.
– Если ты опять будешь петь эту «Мурку», мяу, – говорю, – мы лучше уснём и помрём!
– Вот сейчас обидно было, – говорит Когтев. – Я так-то помочь хочу.
– Не ссорьтесь, пожалуйста, – чуть не плачет Валя. – Что делать-то?
– Надо у кого-нибудь умного спросить, – говорю.
– Ну вот меня считают умной, самой умной в классе, а мне ничего, ничего не приходит в голову! – плачет Валя. – Была бы тут Анна Андреевна, она бы обязательно что-нибудь придумала!
– А что с ней, кстати? – спрашивает Когтев. – Где она?
Нет, Анна Андреевна ему всё-таки нравится, мяу! Иначе почему он про неё спрашивает? Вот победим Жутика, я с этим Когтевым разберусь! Подумаешь, «Мурку» он поёт! Я тоже петь могу! Правда, Лёва говорит, что от моего пения мухи дохнут, но это же и хорошо: мухи заразу разносят, а я с ними, получается, борюсь таким образом!
– Она в больнице, – грустно говорит Лёва.
– Так, значит, надо срочно в больницу! – кричит Когтев.
– У неё голова пробита, – плачет Валя.
– Ну, знаете, – хрипит Когтев. – Такая умная голова, как у Анны Андреевны, даже в пробитом состоянии что-нибудь умное выдаст, это самое!
– Мяу! – Я не выдерживаю. – Хватит хвалить Анну Андреевну, Когтев! Она – моя кошка!
– Ну и что? – удивляется Когтев. – Если она твоя, так её и хвалить нельзя?
– Можно! – говорю. – Но только мне!
– Не ссорьтесь вы! – злится Лёва. – Надо идти к Анне Андреевне. Только куда?
– Я знаю, где больница, – говорит Валя. – Пойдёмте скорей!
– А вдруг твой дедушка проснётся, а тебя нет? – Лёва спрашивает обеспокоенно.
– Не проснётся, – говорит Валя. – Он после своих таблеток всю ночь спит как убитый. Да и мы же недолго.
– Пошли, пошли! – хрипло кричит Когтев-Кривой. – Нельзя, это самое, терять ни минуты!
Глава семнадцатая, мяу,в которой доктор Самохин идёт нам навстречу, а мы идём навстречу цели
– «Ветеринарная клиника доктора Самохина», – читаю я на табличке, светящейся в темноте.
– Ты что, и читать умеешь? – удивляется Лёва.
– Ну а что? – говорю. – Ты же умеешь. Почему бы и мне не уметь?
– Логично, – торопит Когтев. – Пошли уже!
Мы подходим к дверям клиники. В окнах темно.
Лёва дёргает дверь – дверь, конечно, заперта.
– Приехали! – злится Когтев. – Пришли, точней… Ну конечно, разве больницы по ночам работают?
– Вообще-то больницы круглосуточно работают. – Валя говорит.
– Ну не ветеринарные же! – хрипит Когтев.
– И ветеринарные, бывает. – Валя говорит. – И самохинская тоже. Просто мало ли кто ночью может прийти. Вот и запирают. Надо постучать.
И мы постучали. Но никто не открыл. Тогда мы постучали чуть громче. И снова никто не открыл. Тогда мы постучали в третий раз – совсем громко.
Тут с балкона высунулся дядька да как заорёт:
– Сейчас по голове кому-то постучу!
Я ему кричу:
– Мяу! Не надо про голову: мы как раз пришли навещать пациентку, у которой – голова!
А мужик:
– Что у вас там кот мяукает, как ненормальный?
Ой, я и забыл, что меня только дети понимают, и то – только после заклинания, мяу!
Я Лёве говорю:
– Переведи мужику то, что я сказал.
Лёва кричит:
– Мой кот говорит: не надо про голову! У нашей пациентки как раз голова!
– Кот говорит?! – заорал мужик. – Так это вам самим тогда в больницу надо! В психическую! И что значит: «У пациентки – голова»? У всех голова! Если у пациентки нет головы, то она уже не пациентка, она уже – того!
И дядька демонстративно за голову взялся: мол, болит!
Наконец дверь клиники распахивается, и оттуда выскакивает заспанный, но всё равно весёлый Самохин.
– Что за шум, а драки нет? – спрашивает радостно на весь двор.
– Драка будет! – Балконный дядька обещает. – Если ты, Самохин, Айболит недоделанный, отсюда не переедешь куда подальше со своей звериной поликлиникой!
– Михалыч, ну опять ты? Вот же скандальный ты старичок, Михалыч! – весело кричит ему Самохин. – А знаешь, почему ты злой, Михалыч? Потому что животных у тебя нет домашних! Заведи ты себе наконец хоть собачку, хоть кошечку, хоть рыбку… Сразу подобреешь! Тем более клиника моя рядом, если что, всегда подлечу!
– Спасибочки! – орёт Михалыч. – Мне тараканов хватает!
– Долго мы тут стоять-то будем, этот балаган слушать? – хрипит Когтев. – Скажите уже вашему доктору, чтоб пропустил нас к Андреевне!
– Ох, как котик хрипит, – удивлённо говорит Самохин. – Надо ему гортань посмотреть. Фарингит, может… Вы поэтому пришли?
– Нет-нет, – поспешно говорит Лёва. – Мы к Анне Андреевне.
– Да, к моей кошке! – Валя снимает очки с одним стеклом, протирает их рукавом.