Дверь приоткрылась, но Лорэн не услышала дыхания мужчины с седыми висками, смотревшего, как она рыдает.
Сантьяго, весь воплощение благородства и элегантности в своем черном костюме, с седой бородой, чуть подбритой на щеках, подошел к ней мягкими шагами, сел рядом, положил руку на плечо.
– Вы ни в чем не виноваты, – прошептал он с легким аргентинским акцентом. – Вы же всего лишь врачи, а не боги.
– А вы кто? – спросила Лорэн между рыданиями.
– Ее отец. Я пришел за ее вещами. У ее матери нет сил. А вам надо взять себя в руки. Здесь есть другие дети, которым вы нужны.
– Все должно быть наоборот, – пролепетала Лорэн, превозмогая всхлипы.
– Наоборот? – не понял мужчина.
– Это мне положено утешать вас. – И она расплакалась с новой силой.
Мужчина, пленник своей сдержанности, немного поколебался, потом обнял ее и прижал к себе. Его морщинистые глаза с лазоревой радужной оболочкой тоже увлажнились, и только теперь он, словно за компанию с Лорэн, будто бы из вежливости, дал волю своему горю.
«Скорая» остановилась под козырьком отделения неотложной помощи. Водитель и санитар подвели Артура к застекленной стойке.
– Вот и прибыли, – услышал Артур.
– Может, избавите меня от этой повязки? – взмолился он. – Уверяю вас, со мной все в порядке, я хочу одного – вернуться домой.
– Какое совпадение! – властным тоном перебила Бетти, проглядывая карточку поступления, полученную от санитара. – Я бы тоже предпочла, чтобы вы оказались у себя дома. Еще мне хотелось бы, – продолжила она, – чтобы все люди, ждущие в зале, разошлись по домам, а после этого я сама тоже могла бы отправиться по своим делам. Но в ожидании исполнения Господом нашей мольбы вы пройдете осмотр, как и они. Вас вызовут.
– Сколько мне ждать? – спросил Артур почти с робостью.
Бетти посмотрела на потолок, воздела туда же руки и воскликнула:
– Это ведомо Ему одному! Усадите его в зале ожидания, – велела она носильщикам, удаляясь.
Отец Марсии встал и открыл дверцу шкафа, чтобы забрать оттуда небольшую коробку с вещами дочери.
– Она вас очень любила, – сообщил он, не оборачиваясь.
Лорэн уронила голову.
– Собственно, это совсем не то, что я собирался сказать. – Лорэн продолжала молчать. Он продолжал: – Что бы я ни говорил в этих стенах, вы обязаны соблюдать медицинскую тайну, правда?
Лорэн ответила, что он может рассчитывать на ее слово. Сантьяго подошел к кровати, сел рядом и пробормотал:
– Я хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили мне плакать.
И оба застыли, не шевелясь.
– Вы когда-нибудь рассказывали Марсии сказки? – тихо спросила Лорэн.
– Я жил далеко от своей дочери и вернулся только перед операцией. Но я каждый вечер звонил ей из Буэнос-Айреса, она клала трубку на свою подушку, и я принимался рассказывать историю народа зверей и растений, жившего посреди леса, на поляне, остававшейся неведомой для людей. Сказка эта тянулась больше трех лет. Кого я только не выдумывал: и кролика-волшебника, и оленей, и деревья, носящие имена, и орла, всегда летающего кругами, потому что одно крыло у него короче другого. Иногда я сам начинал путаться в своих выдумках, но Марсия исправляла малейшие мои ошибки. К истории мудрого помидора или смешливого огурца можно было вернуться только на том месте, на котором мы его оставили накануне.
– А жила на этой поляне сова?
Сантьяго улыбнулся.
– Вот уж странное создание! Эта Эмилия была ночным сторожем. Пока все другие звери спали, она бодрствовала, охраняя их покой. Но такое занятие она придумала себе для отвода глаз, а на самом деле была страшной трусихой. На рассвете она улетала в пещеру и там пряталась, потому что боялась света. Зато кролик всегда был молодцом, знал тайну совы, но не выдавал ее. Марсия часто засыпала, не дослушав до конца очередной эпизод, я несколько минут слушал ее дыхание, прежде чем мать клала за нее трубку. Это детское дыхание было самой прекрасной музыкой, которую я забирал с собой, погружаясь ночами в сон.
Отец девочки замолчал, поднялся и пошел к двери.
– Знаете, там, в Аргентине, я строю плотины, это огромные сооружения, но моя гордость – она!
– Подождите! – еле слышно произнесла Лорэн.
Нагнувшись, она заглянула под кровать. Там ждала, сложив крылья, маленькая белая сова. Она достала плюшевую игрушку и протянула ее Сантьяго. Тот подошел, взял птицу, нежно погладил мех.
– Берите вы, – сказал он, отдавая сову Лорэн. – Вылечите ей глаза, вы ведь врач, вам это под силу. Верните ей свободу, сделайте так, чтобы она больше не знала страха.
Он кивнул на прощание и вышел из палаты. В коридоре, где не было больше ни души, он прижал к себе коробку.
Пейджер Лорэн завибрировал, ее вызывали в приемный покой «неотложки». Она пошла на пост медицинских сестер того этажа, где находилась палата Марсии, и сняла телефонную трубку. Бетти поблагодарила небо за то, что Лорэн еще не ушла, в отделении сбиваются с ног, опять требуется ее помощь.
– Я спускаюсь, – сказала Лорэн и повесила трубку.
Выходя из палаты, она сунула удивительную сову в карман халата; этому существу было необходимо человеческое тепло, ведь она только сегодня лишилась лучшего друга.
Артур не мог больше ждать. Он хотел нашарить в правом кармане пиджака мобильный телефон, но у пиджака больше не было правого кармана.
С завязанными глазами он мог только догадываться, который сейчас час. Пол будет вне себя! Он вспомнил, что уже думал сегодня о праведном гневе Пола, забыл только, из-за чего. Он поднялся и на ощупь двинулся к стойке регистрации. Бетти поспешила ему навстречу.
– С вами просто невозможно!
– Больницы вызывают у меня ужас.
– Раз вы здесь, воспользуемся этим и заполним анкету. Вы уже к нам поступали?
– А что? – отозвался Артур, держась за стойку.
– Если в компьютере уже есть ваши данные, дело пойдет быстрее.
Артур ответил отрицательно. У Бетти была хорошая зрительная память, и лицо мужчины показалось ей смутно знакомым, несмотря на повязку у него на глазах. Может быть, она с ним встречалась где-то еще? Хотя какая разница, у нее слишком много дел, чтобы сейчас ломать над этим голову.
Артуру больше всего хотелось домой, ожидание слишком затянулось, он упрямо пытался избавиться от повязки.
– У вас и без меня полно работы, у меня нет никаких жалоб, отправлюсь-ка я домой!
Бетти без лишних церемоний схватила его за руки.
– Попробуйте, вам же будет хуже!
– Чем я рискую? – осведомился Артур почти весело.
– Если в течение ближайших шести – двенадцати месяцев у вас хотя бы что-то заболит и вы обратитесь к врачам, можете поставить крест на своей страховке! Попробуйте отсюда выйти, хотя бы чтобы выкурить сигаретку, и я отошлю вашу анкету с отметкой, что вы отказались от лечения. Страховая компания ничего вам больше не оплатит, даже если у вас случится приступ зубной боли.
– Я не курю! – отрезал Артур, снова цепляясь за стойку.
– Знаю, ничего не видеть очень тягостно, но наберитесь терпения. Вот и врач, она как раз вышла из лифта у вас за спиной.
Лорэн, вышедшая из палаты Марсии, не могла произнести ни слова. Она взяла из рук медсестры медицинскую карту и погрузилась в чтение отчета санитара. Потом отвела Артура за руку в палату номер 4, отодвинула занавеску бокса и помогла улечься на смотровой койке. Как только он вытянулся, она стала снимать с его головы повязку.
– Пока не открывайте глаза, – велела она ему.
От первых ее слов, произнесенных успокаивающим тоном, у Артура учащенно забилось сердце. Она сняла с его глаз марлю и приподняла ему веки, чтобы закапать в глаза физиологический раствор.
– Больно?
– Нисколечко.
– Вам показалось, что вы ослепли?
– Вовсе нет, повязка – инициатива санитара, я ни при чем.
– Он правильно поступил. Можете открыть глаза.
На рассасывание закапанной ему в глаза жидкости потребовалось несколько секунд. Когда зрение Артура полностью восстановилось, у него еще сильнее забилось сердце. Обет, данный им на могиле Лили, становился явью.
– Все нормально? – спросила Лорэн, заметившая, как побледнел ее пациент.
– Да, – пробормотал он через силу.
– Расслабьтесь.
Лорэн наклонилась к нему, изучая в увеличительное стекло роговицу обоих глаз. Пока она этим занималась, их лица находились так близко, что чуть было не соприкоснулись их губы.
– В глазах ровным счетом ничего нет. Вам сильно повезло!
На это Артур не нашел что ответить…
– Сознание не теряли?
– Пока еще нет!
– Это юмор?
– Неуклюжая попытка.
– Голова не болит?
– Тоже нет.
Лорэн ощупала Артуру позвоночник.
– Боли не чувствуете?
– Ни малейшей.
– На губе у вас сильный кровоподтек. Откройте рот!
– Это необходимо?
– Да, раз я вам говорю.
Артур подчинился. Лорэн вооружилась фонариком.
– Ого, чтобы это зашить, придется наложить не меньше пяти швов!
– Даже так?
– Это был тоже юмор! Четыре дня пополощете рот – и все заживет.
Она продезинфицировала ссадину у него на лбу и обработала ее края гелем. Потом выдвинула ящик, раскрыла пакетик с пластырем и залепила рану.
– Я немного прихватила вам бровь. Вам будет больно снимать пластырь. Остальные порезы совсем мелкие, сами зарубцуются. Я пропишу вам антибиотик широкого спектра действия, будете принимать несколько дней, так, для профилактики.
Артур застегнул рукава рубашки, встал и поблагодарил Лорэн.
– Не торопитесь, – сказал она, подзывая его к столу. – Мне еще надо измерить вам давление.
Она сняла со стены аппарат и обернула предплечье Артура манжетой, которая стала мерно надуваться. Через минуту на дисплее появились цифры.
– Вы страдаете тахикардией? – спросила Лорэн.
– Нет, – ответил Артур в сильном замешательстве.
– Тем не менее у вас сейчас самый настоящий приступ, сердце делает сто двадцать ударов в минуту, давление тоже превышает норму для мужчины вашего возраста.