Его перебил подошедший к микрофону инспектор Брейм:
– Она угнала карету «скорой помощи» и похитила этого больного из другой больницы.
– Одна?! – воскликнул анестезиолог с еще большим воодушевлением. – Сногсшибательная девушка!
– У нее был сообщник, – вмешался Бриссон, – уверен, что он тоже здесь, его необходимо арестовать.
Фернстайн и Норма поискали глазами единственного незнакомого им врача, но тот куда-то запропастился.
Тем временем Пол, забившись под операционный стол, тщетно пытался понять, как этот вечер превратился в такой кошмар. Всего несколько часов назад он был счастливым и безмятежным человеком, ужинавшим в обществе прелестной женщины, а теперь…
Фернстайн подошел к стеклу и спросил Лорэн, как ее угораздило совершить подобную глупость. Его ученица подняла голову и, глядя на учителя грустными глазами, ответила:
– Бриссон его убил бы.
– Здравствуйте, профессор, – молвил их молодой коллега с деланым подобострастием. – Я намерен немедленно забрать своего пациента. Запрещаю вам начинать операцию, я его увожу.
– Сильно в этом сомневаюсь, – сердито ответил Фернстайн.
– Господин профессор, предлагаю вам предоставить действовать доктору Бриссону, – сказал инспектор полиции, тоже смущенный.
Гранелли на цыпочках вернулся к операционному столу. Он проверил состояние Артура и незаметно отсоединил от его запястья электрод. Электрокардиограф издал тревожный писк. Гранелли воздел руки к потолку.
– Ну вот! Говорим, говорим, а этому молодому человеку становится все хуже. Одно из двух: или этот человек, свалившийся нам на голову, возьмет на себя ответственность за неизбежное ухудшение состояния нашего больного, или мы начинаем операцию, пока не поздно. Так или иначе, анестезия уже началась, он уже нетранспортабелен, – заключил Гранелли, довольный собой.
Хирургическая маска Нормы не могла скрыть ее улыбку. Бриссон, вне себя от ярости, наставил палец на Фернстайна.
– Вы все заплатите мне за это!
– Отложим наши счеты на потом. А сейчас, молодой человек, выйдите отсюда, дайте нам работать! – приказал профессор и отвернулся, не удостоив взглядом Лорэн.
Инспектор Брейм спрятал наручники и взял женщину за руку. За ними шел воинственный Бриссон.
– Одно можно сказать, – проворчал Гранелли, возвращая электрод на запястье Артура, – вечерок получился весьма занятный!
В операционной установилась тишина, нарушаемая только мерным шумом приборов. Анестезирующая жидкость спускалась по перфузионной трубке и проникала Артуру в вену. Гранелли проверил газовый состав крови и сделал Фернстайну знак, что можно наконец начать операцию.
Лорэн усадили в автомобиль без полицейских эмблем, принадлежавший инспектору Эрику Брейму, Бриссон уселся в автомобиль полицейского в форме. На перекрестке Калифорния-стрит две машины разъехались. Бриссон возвращался на дежурство в больницу миссии Сан-Педро; подписаться под жалобой он обещал утром.
– Ему действительно грозила опасность? – спросил инспектор.
– Грозила и грозит, – ответила ему Лорэн с заднего сиденья.
– К этому приложил руку Бриссон?
– Не он швырнул пострадавшего в витрину, но можно прямо сказать, что его некомпетентность ухудшила положение.
– Выходит, вы спасли бедняге жизнь?
– Я собиралась его оперировать, когда вы меня задержали.
– Вы проделываете такие штуки со всеми своими пациентами?
– И да и нет. Да, я стараюсь их спасти, но не краду их в других больницах.
– Такой риск ради незнакомого человека? – не унимался инспектор. – Вы сильно меня удивили!
– Разве вы сами не поступаете так же ежедневно, разве ваше ремесло не требует того же – рисковать ради чужих людей?
– Требует, на то я и полицейский.
– А я – врач.
Машина въехала в Чайнатаун. Лорэн попросила полицейского открыть окно; хотя это и было против правил, он согласился, в эту ночь он и так был уже с избытком правилен.
– Этот тип мне очень неприятен, но у меня не было выбора, понимаете?
Лорэн не ответила, она с наслаждением вдыхала морской воздух, приносимый ветром в эти кварталы города.
– Больше всего люблю это место, – призналась она.
– При других обстоятельствах я бы предпочел пригласить вас в один местный ресторанчик, полакомиться лучшей в мире уткой по-пекински.
– К братьям Тан?
– Вы знаете это заведение?
– Раньше я там регулярно обедала. Но в последние два года у меня не хватает на это времени.
– Вы волнуетесь?
– Я бы предпочла находиться сейчас в операционной, хотя Фернстайн – лучший нейрохирург в этом городе, так что беспокоиться как будто не о чем.
– Вы когда-нибудь пробовали отвечать на вопросы просто «да» или «нет»?
Она улыбнулась.
– Вы действительно провернули все это в одиночку? – задал вопрос инспектор.
– Да!
Машина въехала на стоянку 7-го участка. Инспектор Брейм помог Лорэн выйти из машины и передал свою пассажирку дежурной по отделению полиции.
Наталия не любила ночевать без своего спутника жизни, но за часы между полуночью и шестью утра полагалась двойная оплата. Через три месяца с небольшим ее ждал выход на пенсию. Старый ворчливый полицейский обещал повезти ее в путешествие, о котором она мечтала много лет. В конце осени они полетят в Европу. Она поцелует его на Эйфелевой башне, а после Парижа они переедут в Венецию, чтобы соединиться наконец перед Господом. В любви терпение имеет свои преимущества. Они обойдутся без церемонии бракосочетания, а просто войдут вдвоем в маленькую церковь, там их десятки.
Наталия отправилась в комнату для допросов; надо было установить личность задержанной – сотрудницы из отделения нейрохирургии, угнавшей «скорую помощь» и похитившей пациента из больницы.
11
Наталия положила блокнот на стол.
– Я повидала много всего необычного, но вы побили все рекорды, – призналась она, снимая с нагревателя кофейник.
Она задержала на Лорэн взгляд. За тридцать лет полицейской службы она провела несчетное множество допросов и могла определить, искренен ли подозреваемый, с большей ловкостью, чем тот – преступить закон. Молодая докторша была откровенна: кроме участия в ее выходке Пола, ничего не скрывала. Признавала свою ответственность. Правда, утверждала, что, если подобное повторится, она поступит так же.
Прошло полчаса, Лорэн рассказывала, Наталия слушала, время от времени подливая в обе чашки кофе.
– Вы не записали ни одного словечка из моих показаний, – заметила Лорэн.
– Я здесь не за этим, завтра утром вами займется инспектор. Советую вам дождаться адвоката, прежде чем рассказывать кому-то еще то, что только что открыли мне. У вашего пациента есть шансы выжить?
– Это станет ясно, когда закончится операция. Почему вы спрашиваете?
Если Лорэн удастся спасти жизнь больного, администрация больницы миссии Сан-Педро не станет вчинять ей иск, объяснила ей Наталия.
– Может быть, существует возможность выпустить меня на время операции? – спросила Лорэн. – Клянусь, что завтра утром снова буду здесь.
– Сперва судья должен установить сумму вашего залога. В лучшем случае это произойдет днем – если, конечно, ваш коллега до этого не заберет жалобу.
– На это можно не рассчитывать, он не выносил меня на факультете и теперь воспользуется случаем меня проучить.
– Вы с ним знакомы?
– На четвертом курсе мне приходилось терпеть его как соседа на лекциях.
– Он занимал на скамье слишком много места?
– Однажды ему вздумалось погладить меня по коленке. Я его отвадила без лишних церемоний.
– И это все?
– Я могу говорить в отсутствие адвоката? – игриво спросила Лорэн. – Ладно: я отвесила ему пощечину на лекции по молекулярной биологии. Шлепок слышала вся аудитория.
– Помню, в полицейской академии я надела наручники на молодого инспектора, попытавшегося меня поцеловать. Неважная у него выдалась ночка: он провел ее пристегнутым к дверце машины.
– С тех пор вы с ним не встречались?
– Мы с ним скоро поженимся!
Наталия попросила Лорэн извинить ее: инструкция обязывала запереть задержанную в камере. Лорэн посмотрела на решетку в глубине помещения.
– Ночь выдалась спокойная, – утешила ее Наталия. – Я оставлю камеру открытой. Если услышите шаги, запретесь сами, иначе у меня будут неприятности. В ящике под нагревателем есть кофе, в шкафчике – чашки. Только без глупостей!
Лорэн поблагодарила ее. Наталия вернулась в свой кабинет, чтобы занести в журнал ночного дежурства данные молодой женщины, доставленной в 7-й участок в 4 часа 35 минут ночи.
– Который час? – произнес Фернстайн.
– Вы устали? – спросила его Норма вместо ответа.
– С чего бы мне уставать? Меня лишь разбудили среди ночи, и я только час делаю операцию! – проворчал старый хирург.
– От собак не рождаются кошки, не правда ли, дорогая Норма? – вставил анестезиолог.
– Объясните-ка мне смысл вашей поговорки, любезный собрат? – осведомился Фернстайн.
– Я задаюсь вопросом, откуда бы у вашей ученицы взяться ее тяжелому характеру.
– Надо думать, ваши студенты будут заниматься медициной в легком итальянском стиле?
Фернстайн ввел дренаж в надрез, проделанный в черепе Артура. В трубку хлынула кровь. Субоболочная гематома начинала рассасываться. После каутеризации микрорассечений предстояло заняться маленькой сосудистой аномалией. Зонд нейронавигатора преодолевал миллиметр за миллиметром. На мониторе появлялись кровеносные сосуды, похожие на подземные реки. Невероятное путешествие в центр человеческого разума проходило пока что беспрепятственно. С обеих сторон передней части навигатора раскинулось серое мозговое вещество, напоминавшее облачные скопления, их ежесекундно пронзали молнии. Зонд неуклонно прокладывал себе путь к конечной цели, но должно было пройти еще много времени, прежде чем он достигнет внутримозговых сосудов.