Норма постучалась в дверь кабинета. Фернстайн взял старшую медсестру под руку и вывел в коридор. Впервые он позволил себе проявление личных чувств внутри госпиталя.
– У меня идея, – сказал он. – Давай позавтракаем на берегу океана. А потом немного подремлем на пляже.
– Ты сегодня не работаешь?
– Наработался за ночь, возьму, пожалуй, отгул.
– Тогда мне надо предупредить начальство.
– Я уже сделал это за тебя.
Перед ними разъехались дверцы лифта. Два анестезиолога и хирург-ортопед, занятые беседой, поздоровались с профессором, который, к удивлению Нормы, так и вошел в кабину с ней под руку.
В десять часов утра в камеру, где спала Лорэн, вошел полицейский. Доктор Бриссон забрал свою жалобу. Больница миссии Сан-Педро не желала возбуждать против нее дело о похищении «скорой помощи». Машина техпомощи перевезла со штрафной стоянки к полицейскому участку ее «триумф». Лорэн оставалось заплатить за транспортировку, и она могла спокойно возвращаться домой.
На тротуаре перед участком ее ослепило яркое солнце. Город вокруг жил полной жизнью, однако Лорэн охватило странное чувство одиночества. Она села в «триумф» и поехала по дороге, с которой свернула ночью.
– Можно мне его навестить? – спросила мисс Моррисон, провожая Пола на лестничную площадку.
– Я позвоню вам, как только сам его повидаю.
– Лучше заходите ко мне, – попросила она, не отпуская руку Пола. – Я приготовлю для него коробку песочного печенья, и вы сможете отвезти ему завтра гостинец.
Роза вернулась к себе, взяла дубликат ключей от квартиры Артура и пошла поливать его цветы. Ей сильно не хватало соседа. К большому ее удивлению, Пабло решил составить ей компанию.
Норма и профессор Фернстайн растянулись на белом песочке Бейкер-Бич. Он держал ее за руку и любовался чайкой, носившейся высоко в небе. Птица, расправив крылья, взмывала и падала в воздушных потоках.
– Что тебя так беспокоит? – спросила Норма.
– Ничего, – ответил Фернстайн.
– Когда ты уйдешь из госпиталя, у тебя будет уйма разных дел: путешествия, выступления на конференциях, в конце концов, твой сад. Разве не этим занимаются все пенсионеры?
– Ты смеешься надо мной?
Фернстайн повернулся к Норме и уставился на нее.
– Считаешь мои морщины? – спросила она.
– Знаешь, не для того я сорок лет занимался нейрохирургией, чтобы в конце жизни подстригать бугенвиллеи и туи. А вот твоя мысль о путешествиях и о конференциях мне нравится, при условии, что со мной будешь ты.
– Ты настолько боишься ухода на пенсию, что предлагаешь мне подобные вещи?
– Вовсе нет, я сам решил поторопиться с отставкой, мне хочется восполнить потерянное время, и чтобы тебе тоже что-нибудь перепало.
Норма села и устремила на возлюбленного нежный взгляд.
– Уоллис Фернстайн, почему вы упорно отказываетесь от лечения? Почему бы по крайней мере не попытаться?
– Прошу тебя, Норма, не станем снова затевать этот разговор, давай будем путешествовать, забудем про конференции. Когда рак меня одолеет, ты похоронишь меня там, где я просил. Хочу умереть в отпуске, а не на сцене, где всю жизнь играл главную роль, и уж тем более не посторонним зрителем.
Норма наградила пожилого профессора поцелуем в губы. На этом пляже они были как два старых величавых любовника.
Лорэн вошла в свою квартиру и закрыла за собой дверь. Кали не было дома, некому было устроить ей радостную встречу. На автоответчике мигал индикатор, она включила воспроизведение, но не дослушала сообщение матери. Отойдя в альков с видом на залив, она набрала номер на мобильном телефоне. Чайка, прилетевшая с Бейкер-Бич, уселась на телеграфный столб перед ее окном и наклонила голову, как будто старалась получше ее разглядеть. Немного посидев, птица взмахнула крыльями и полетела в сторону моря. Лорэн звонила Фернстайну, но отозвался автоответчик. Тогда она набрала номер Мемориального госпиталя и, не представившись, попросила соединить с дежурным врачом. Ее интересовало состояние больного, прооперированного ночью. Дежурный невропатолог как раз был на обходе, поэтому она оставила свой номер с просьбой перезвонить.
Пол просидел уже больше часа на стуле у стены в зале ожидания. Навещать больных разрешалось только после часа дня.
Женщина с забинтованной головой сжимала в руках, словно некое бесценное сокровище, пачку рентгеновских снимков.
На ковре играл шумный ребенок: он возил взад-вперед игрушечную машинку, превращая оранжевые и фиолетовые полосы в улицы и переулки.
Осанистый старик расхаживал, заложив за спину руки, вдоль стен, разглядывая акварели. Не будь здесь специфического больничного запаха, можно было бы подумать, что это посетитель в музее живописи.
В коридоре спала на колесных носилках, под капельницей, укрытая одеялом женщина. Над ней, по разные стороны, прислоняясь спинами к стене, бодрствовали два санитара.
Ребенок схватил газету и принялся ее рвать. Шум, который он производил, раздражал, но мать не обращала на него внимания, ценя, видимо, редкую возможность передохнуть.
Пол не сводил глаз с настенных часов. Наконец в его сторону направилась медсестра. Он уже приподнялся со стула, но ее целью оказался автомат с напитками, ее улыбка – всего лишь данью вежливости. Видя, что она ищет в карманах халата мелочь, Пол подошел к ней, бросил в прорезь монетку и вопросительно уставился на медсестру, взявшись за рычаг автомата.
– «Ред Булл»! – сказала удивленная молодая женщина.
– Вы так устали? – спросил ее Пол, набирая сочетание цифр, соответствовавшее ее выбору.
Пружина пришла в движение, банка подъехала к стеклу и упала вниз. Пол достал ее и протянул медсестре.
– Вот ваше ободряющее снадобье.
– Ненси, – представилась она, поблагодарив.
– Это написано на вашем халате, – хмуро буркнул Пол.
– У вас неприятности?
– Сижу и жду.
– Врача?
– Времени начала посещений.
Медсестра посмотрела на свои часы.
– Кого вы пришли навестить?
– Артура…
Назвать фамилию он не успел: Ненси перебила его и потянула за собой в коридор.
– Я знаю, о ком вы говорите, идите за мной! Я вас проведу: в правилах нет смысла, если время от времени их не нарушать.
Она остановилась перед палатой 307.
– Его полагалось оставить в реанимации до вечера, но дежурный врач счел его состояние удовлетворительным, поэтому он теперь у нас. Мы бросили жребий, и я вытянула короткую соломинку.
Пол непонимающе уставился на нее.
– В чем заключается ваш выигрыш?
– В том, что я за ним ухаживаю! – И медсестра подмигнула.
Шкафчик, соломенный стул и вращающийся столик – вот и вся меблировка палаты. Артур спал с кислородной трубкой в ноздре и с капельницей, подведенной к вене на руке. Его забинтованная голова была повернута набок. Пол медленно подошел, сдерживая переполнявшее его волнение, пододвинул к койке стул.
Пока он глядел в тишине на Артура, тысячи картин теснились в его памяти – все то, что они вместе пережили.
– На кого я похож? – спросил Артур чуть слышно, не открывая глаз.
Пол кашлянул.
– На магараджу после пьянки.
– Как поживаешь?
– Лучше поговорим о тебе.
– Немного болит голова, чувство усталости, – ответил Артур не очень внятно. – Наверное, я испортил тебе вечер.
– Можно посмотреть на это и под таким углом. Главное, ты здорово меня напугал.
– Что за постный вид, Пол!
– Ты же лежишь с закрытыми глазами!
– Все равно я тебя вижу. Хватит волноваться, врачи сказали, что, как только рассосется гематома, выздоровление пойдет стремительно. Кажется, они правы.
Пол подошел к окну. Оттуда открывался вид на больничный парк. По обсаженной яркими цветами аллее медленно гуляла пара. На мужчине был домашний халат, женщина помогала ему идти. Они присели на скамейку под серебристым тополем. Пол смотрел на них невидящим взглядом.
– У меня еще слишком много недостатков, чтобы встретить женщину своей жизни, но, знаешь, мне хочется измениться.
– Что ты хочешь в себе изменить?
– Этот эгоизм, заставляющий меня, например, болтать про себя самого, когда я стою у изголовья твоей больничной койки. Мне хочется быть таким, как ты.
– То есть с тюрбаном на голове и с мигренью, как у кашалота?
– Быть способным на бесстрашную самоотверженность, относиться к чужим недостаткам как к недостойным внимания мелочам.
– Ты имеешь в виду любовь?
– Вроде того. Ты делаешь что-то невероятное.
– Например, позволяю сбить себя мотоциклетной коляске?
– Продолжаешь беззаветно любить. Ты напоен одним своим чувством к ней, ты уважаешь ее свободу, тебе хватает того, что она существует, ты не ищешь с ней встреч, лишь бы оберечь ее.
– Цель не в том, чтобы ее оберечь, Пол, а в том, чтобы дать ей время воплотиться. Если бы я сказал ей правду, если бы мы прожили эту историю, то я отрезал бы ее от ее собственной жизни.
– Ты будешь ждать ее столько времени?
– Столько, сколько сумею.
Неслышно вошедшая медсестра сделала Полу знак, что время посещения истекло, Артуру пора отдыхать. В кои-то веки Пол не стал спорить. У двери он оглянулся.
– Никогда больше не делай со мной такого.
– Пол?
– Что?
– Она была в тот вечер здесь, правда?
– Отдыхай, поговорим об этом позже.
Пол побрел по коридору, горбя плечи. Ненси догнала его у лифта. Вошла вместе с ним в кабину и нажала на кнопку второго этажа. Свесив голову, она смотрела на носки своих туфель.
– А вы, между прочим, ничего!
– Вы еще не видели меня в облачении хирурга!
– Не видела, зато слышала.
Пол сделал вид, что не понимает, о чем она говорит, тогда она посмотрела ему прямо в глаза и заявила, что хотела бы иметь такого друга, как он. Когда разъехались двери лифта, она привстала на цыпочки, чмокнула его в щеку и убежала.