– Что произошло?
– Послеоперационное кровоизлияние, слишком рано убрали дренаж.
– Можно тебя кое о чем спросить, Бетти?
– Разве у меня есть выбор?
Лорэн схватила доктора Стерна за руку и попросила его оставить их на пару минут вдвоем. Врач заявил, что хотел бы сперва завершить свою работу. Тогда Бетти отняла у него иглу и пообещала сама закончить наложение швов. В «неотложке» скопилось много пациентов, которым его квалифицированная помощь была нужнее, чем Лорэн.
Стерн удивленно посмотрел на Бетти, однако уступил ей табурет. Собственно, ей осталось только сделать перевязку и противостолбнячный укол. Старшие сестры в больницах еще имеют некоторое влияние на молодых врачей.
Бетти села рядом с Лорэн.
– Слушаю тебя.
– Знаю, мой вопрос покажется тебе странным. Скажи, возможно ли, чтобы пациент из палаты 307 сбежал днем незаметно для тебя? Обещаю, это останется между нами.
– Уточни вопрос! – потребовала Бетти гневным тоном.
– Ну, не знаю… Может, он оставил вместо себя в койке одеяло и улизнул на несколько часов без твоего ведома? С него ведь станется?
Бетти покосилась на тазик у раковины и подняла глаза к потолку.
– Мне стыдно за тебя, дорогая моя!
В боксе снова появился Стерн.
– Вы совершенно уверены, что мы с вами нигде не виделись? Я стажировался здесь пять лет назад…
– Выйдите! – приказала Бетти.
Профессор Фернстайн посмотрел на часы.
– Пятьдесят четыре минуты! Можете его будить. – И он отошел от операционного стола, затем простился с анестезиологом и покинул операционный блок в дурном настроении.
– Что это с ним? – спросил Гранелли.
– Усталость, – грустно ответила Норма.
Медсестра приступила к перевязке, в то время как Гранелли возвращал Артура к жизни.
Дверцы лифта открылись в приемном покое «неотложки». Фернстайн быстрым шагом прошел по коридору. Его внимание привлек голос, доносившийся из одного бокса; он подозрительно заглянул за занавеску и обнаружил Лорэн, сидевшую на койке и беседовавшую с Бетти.
– Что происходит? Вам запрещено появляться в госпитале, черт возьми! Вы были уволены и пока не восстановлены в вашей должности!
– Я здесь в качестве пациентки.
Фернстайн смотрел на нее недоверчиво. Лорэн гордо задрала ногу, и Бетти подтвердила профессору, что только что ей наложили на пятку семь швов.
– Вы на все способны, лишь бы доставить себе удовольствие и поступить мне наперекор, – проворчал Фернстайн.
Лорэн собиралась что-то ответить, но Бетти, сидевшая к профессору спиной, сделала большие глаза, принуждая ее молчать. Фернстайн уже ушел, из коридора донеслись его шаги. Он пересек зал и властным голосом предупредил дежурную на телефоне, что уезжает домой и что его нельзя беспокоить, пусть даже сам губернатор Калифорнии, делая гимнастику, сломает себе челюсть.
– Чем я перед ним провинилась? – потрясенно спросила Лорэн.
– Он просто по тебе соскучился! Как только он тебя выгнал, все ему стало не так. Здесь его все раздражают, кроме тебя.
– Раз так, я бы предпочла, чтобы он меньше по мне скучал. Слышала, как он со мной говорил?
Бетти собрала лишние бинты и стала укладывать их в ящик рабочего столика.
– Про тебя, дорогая моя, тоже не скажешь, что ты проглотила язык! Перевязка закончена, скачи куда хочешь, только на этажи госпиталя тебе ходу нет.
– Думаешь, его вернули в палату?
– Кого? – спросила Бетти с притворным недоумением, закрывая дверцу аптечной полки.
– Бетти!..
– Пойду посмотрю, но ты должна поклясться мне, что уберешься отсюда, как только я выполню твою просьбу.
Лорэн согласно кивнула, и Бетти удалилась.
Фернстайн пересек стоянку. В нескольких метрах от автомобиля у него снова начался приступ сильной боли. Он впервые почувствовал боль во время операции. Он знал, что Норма догадалась по его лицу о колике внизу живота. Шесть минут, которые он отвоевал у боли на операции, оказались спасительными для пациента, но не для него. На лбу выступили крупные капли пота, зрение затуманивалось с каждым шагом все сильнее, рот наполнился металлическим привкусом. Согнувшись пополам, он прижал ладонь ко рту, поперхнулся, увидел между пальцами кровь. До машины оставались считаные метры, Фернстайн молился, чтобы его не увидел в таком состоянии охранник. Он привалился спиной к дверце машины, нащупал в кармане и открыл маленькую коробочку. Собрав последние силы, сел за руль и стал ждать, когда пройдет приступ. Но день померк за темной пеленой.
Бетти все не было. Лорэн выбралась в коридор и захромала в раздевалку. Открыв один из шкафчиков, она схватила первый попавшийся под руку халат и вышла так же осторожно, как вошла. Затем открыла служебную дверь, прошла по длинному коридору с переплетением труб под потолком и вынырнула в отделении педиатрии, в другом крыле здания. В западном лифте она поднялась на третий этаж, там опять шмыгнула в служебный ярус и прошла по нему в противоположном направлении, вернувшись таким способом в отделение неврологии. Там она остановилась перед дверью палаты 307.
Пол вскочил с искаженным от волнения лицом. Но улыбка Бетти, шедшей к нему, была успокаивающей.
– Худшее позади, – объявила она.
Операция прошла успешно, Артур уже приходил в себя в своей палате, его даже не поместили в реанимацию. Случившееся этим вечером оказалось всего лишь небольшим послеоперационным осложнением без серьезных последствий. Уже завтра он сможет его навестить. Пол предпочел бы провести всю ночь рядом с ним, но Бетти снова его успокоила, сказав, что поводов для волнения больше нет. У нее есть номер его телефона, и она позвонит ему в случае чего.
– Вы даете слово, что не произойдет ничего серьезного? – допытывался Пол дрожащим голосом.
– Идем, – сказала Онега и потянула его за руку, – поехали.
– Все под контролем, – заверила его Бетти, – поезжайте отдохните, у вас лицо цвета папье-маше, вам необходимо как следует выспаться. Я за ним послежу.
Пол потряс Бетти руку, рассыпавшись в благодарностях и извинениях. Онега почти насильно тащила его к выходу.
– Знала бы, вызвалась бы на роль лучшего друга! Ты в этом качестве гораздо выразительнее, – высказалась она на стоянке.
– Просто у меня еще не было случая похлопотать над больной Онегой, – объяснил он со зловещим сожалением, открывая ей дверцу, затем сел за руль и озадаченно посмотрел на машину, стоявшую рядом.
– Почему мы стоим? – спросила Онега.
– Взгляни на этого человека справа, ему, кажется, нехорошо.
– Мы на госпитальной стоянке, а ты не врач! Бочонок сенбернара у тебя на шее на сегодня пуст. Поехали!
«Сааб» тронулся с места и свернул за угол.
Лорэн толкнула дверь и вошла в палату. Там царили тишина и полумрак. Артур приоткрыл глаза, ей показалось, что он улыбнулся, прежде чем снова забыться. Она внимательно на него посмотрела. В памяти всплыли слова Сантьяго; покидая палату своей дочери, седой мужчина в последний раз оглянулся и произнес по-испански: «Будь жизнь долгим сном, чувство стало бы ее берегом». Лорэн шагнула в темноте, нагнулась к уху Артура и прошептала:
– Мне приснился сегодня странный сон. С момента пробуждения я мечтаю в него вернуться, но не знаю ни почему, ни как это сделать. Я хотела бы увидеть тебя вновь, там, где ты сейчас.
Она поцеловала его в лоб, и дверь палаты медленно затворилась за ней.
16
Над заливом Сан-Франциско разгорался новый день. Фернстайн пришел к Норме на кухню, сел за стол, взял кофейник и налил две чашки.
– Ты вчера поздно вернулся? – спросила Норма.
– Нужно было поработать.
– Тем не менее ты уехал из госпиталя гораздо раньше меня.
– У меня были в городе кое-какие дела.
Норма повернулась к нему, глаза у нее были красные.
– Мне тоже страшно, но ты никогда не видишь моего страха, а думаешь только о своем. А ведь я трепещу от ужаса при мысли, что переживу тебя.
Старый профессор поднялся с табурета и обнял Норму.
– Прости, не думал, что умирать так трудно.
– Ты всю жизнь провел бок о бок со смертью.
– С чужой, не со своей.
Норма сжала ладонями лицо любимого и прикоснулась губами к его щеке.
– Прошу тебя побороться, пожить еще год-полтора. Я не готова.
– Не стану скрывать, я тоже не готов.
– Тогда согласись на лечение.
Профессор подошел к окну. Из-за холмов выкатывалось солнце. Он глубоко вздохнул.
– Как только Лорэн включат в штат, я подам в отставку. Мы отправимся в Нью-Йорк, там работает один мой старый друг, он согласен положить меня к себе в отделение. Попробуем…
– Это правда? – спросила Норма вся в слезах.
– Я тебя немало помучил, но никогда не врал!
– Почему не сейчас? Поедем прямо завтра.
– Я же сказал: как только Лорэн примут в штат. Я хочу в отставку. Но не хочу, чтобы после моего ухода случился потоп. Ты сделаешь мне бутерброд?
Пол подвез Онегу к ее дому. Он остановился, нарушив правила, слева от припаркованной у тротуара машины, вышел, обогнул свой автомобиль и встал у дверцы, мешая своей пассажирке выйти. Онега смотрела на него, не понимая. Он постучал в стекло, показал, чтобы она его опустила.
– Оставляю тебе машину, сам поймаю такси и вернусь в госпиталь. На связке есть ключ от дома, возьми его себе, у меня в кармане другой.
Во взгляде Онеги было прежнее недоумение.
– Признаюсь, это идиотский способ сказать тебе, что мне хотелось бы больше бывать с тобой. Лично меня устраивало бы встречать тебя каждый вечер. Теперь у тебя есть ключ, решай сама, поступай как хочешь.
– Да, способ дурацкий, – согласилась она, но голос ее был нежен.
– Знаю, ты потратила за эту неделю уйму нервных клеток.
– Ты все равно мне очень нравишься, даже таким глупым.
– Приятное известие!