— Я бы сказал, отличный парень. Ты знаешь, Рокси, Керк — первый человек, которому я проигрывал без сожаления, так как знал, что он сильнее меня.
Я нежно погладила «стен» на коленях, но ничего не ответила.
— У меня все время крутится в мозгу, как здорово сыграл бы Керк в кино, — продолжил Дэн через некоторое время. — Будь он немного повыше, покрасивее да пофотогоничнее, с его властным взглядом он смотрелся в кадре не хуже… Да, много талантов пропадает. Но согласись, что это огромная потеря для Голливуда.
— Может быть, однако он наверняка думает иначе.
— Безусловно, нет. Но я-то смотрю на это с нашей точки зрения, через объектив. — Дэн тоже чувствовал пропасть между двумя мирами. Он усмехнулся. — Представь себе, что к Керку домой прикатили люди из Голливуда, загнали его в угол и тыкают в него своими короткими ножами. Он счел бы бандитов паиньками по сравнению с нашими ребятами.
— И тем не менее, мы возвращаемся к ним. Почему?
— Потому что это у нас в крови. Кстати, мы ничем не лучше других. Вся наша бражка одним миром мазана. А ты можешь себе представить, что мы будем счастливы где-нибудь на другом месте?
— Наверное, ты прав.
— Я знаю, что я прав. И еще я знаю, что мы забили место в ракете, которая запросто доставить всех нас прямо на вершину. С популярностью, которую мы получим, у студии не будет выбора. Они вынуждены будут сделать картину, чтобы получить доход. — Его голос звенел от возбуждения. — Ты только представь! Тебя чуть не убили бандиты, похитили, держали в джунглях как пленницу… Такое редко случается в реальной жизни, а с тобою всё это — подлинные факты. Клянусь, расскажи мне это кто-нибудь, я бы не поверил! А ты — истинная героиня, и можешь положиться на меня — я обеспечу тебе такую рекламу, какая тебе и не снилась.
— В твоей затее есть один маленький просчет, Дэн. Никакой рекламы не будет.
— Ты с ума сошла, — воскликнул он. — Это же тот случай, о котором можно только мечтать. Принц сам приезжает за Золушкой, и хрустальный башмачок оказывается ей впору.
Все, что сказал Дэн, было правдой. Это был шанс, который выпадает раз в жизни, выигравший лотерейный билет — идите в кассу и получайте свои деньги. Я шла к этому всю свою жизнь, строя тайные планы и борясь за него. Но почему же теперь, когда оставалось лишь протянуть руку, я не испытывала торжества?
— Я не хочу твоей рекламы, — сказала я, — она слишком дорого стоит.
— Ты изменишь свое мнение, если хорошо подумаешь.
— Нет. Я — не героиня, Дэн, и даже мировая известность не заставит меня стать ею. Всю свою жизнь я лезла вон из кожи, чтобы меня принимали за того, кем я не была, потому что я не знала ничего лучшего. Теперь я знаю лучшее, и мне противно жить с мыслью, что я продала себя.
— О’кей, — сказал примиряюще Дэн, — мы не будем больше спорить об этом сейчас, но если бы я был на твоем месте, я бы очень хорошо подумал о будущем, Рокси. Невозможно стоять без движения, как ты знаешь, нужно либо подниматься вверх, либо катиться вниз. А вокруг тебя множество людей, только и ждущих, когда ты споткнешься, чтобы занять твое место.
Я лишь покачала головой, не в силах противопоставить его доводам свои контраргументы. То, что сказал Дэн, было абсолютной правдой с одной оговоркой: если признать единственно верными ценности и принципы нашего мира, мира, в котором я до сих пор вынуждены была жить. Но был еще мир Керка, с его принципами и ценностями, рядом с которыми наши привычные нормы казались пустыми и ничтожными. Что я могла сделать, кроме того, что принять условия той жизни, на которую согласилась.
Выбор был сделан.
Не знаю, сколько я могла бы еще предаваться этим невеселым мыслям, если бы впереди не появилась уже знакомая грязная деревушка Гопенг. Меня заинтересовало, почему мы не встретились с полицейским патрулем, который Керк обещал выслать навстречу. Я собиралась поделиться этой мыслью с Дэном, когда на въезде в эту убогую деревушку, заметила Теба Виктора.
Его бронированный «додж» был припаркован напротив полицейского участка, и сам он стоял рядом. Увидев нас, он выскочил на дорогу и начал бешено махать рукой, чтобы мы остановились. При виде его взволнованного лица меня охватило дурное предчувствие.
Виктор подбежал к нам и, забыв поздороваться, спросил:
— Вы из Гурроч-Вейл? С Керком все в порядке?
— Конечно, — начал Дэн, но я прервала его.
— А что такое? Что случилось?
— Мы пока не знаем, — ответил Виктор. — Может быть, и ничего. Но провода его телефона перерезаны. Обычно это означает одно — бандиты решили напасть именно на его дом.
Глава 26.
— А солдаты?! — закричала я. — Где солдаты?
— В том-то и дело, — ответил Виктор, указывая на дорогу в направлении Куала-Лумпура. — Лейтенант Крофт со своими людьми выехал куда-то туда. Поступили сведения о действиях бандитов в тех местах, хотя в свете того, что мы теперь знаем, это, готов поспорить, был ложный сигнал, чтобы отвлечь их.
Я вжалась в сиденье, глядя на него, и прошептала:
— Значит, он совсем один. И он знал об этом. Сказки насчет того, что телефон занят… Господи, он же знал об этом, еще прощаясь с нами. — Я посмотрела на «стен», лежавший у меня на коленях. — Он даже отдал мне это.
— Вы кого-нибудь можете вызвать? — спросил Дэн. — Должен же быть какой-нибудь еще способ помочь ему. Как насчет других плантаций?
— Я позаботился об этом, — заявил Виктор. — Подмога уже в пути. Вопрос в том: прибудет ли она вовремя.
— Дэн, выйди из джипа, — попросила я.
Он посмотрел на меня не понимая.
— Выйди из джипа, — повторила я, — я возвращаюсь.
— Рокси, не будь глупой! — сказал он.
Виктор поддержал его:
— Что это даст? Вы не сможете ничего сделать.
— Я не знаю, что смогу сделать, Дэн, но я должна ехать туда. Он боялся, что я увяну и зачахну, если останусь здесь. Теперь я знаю, что увяну, если покину его. Я нужна ему, и он нужен мне.
Фактически я разговаривала сама с собой, хотя мои слова были обращены к ним. Таким образом, прямо на дороге, разрешились все мои сомнения, нашелся ответ все умчавшие меня вопросы. Я поняла, что с легкостью могу бросить свою карьеру, дело своей жизни, смысл моего существования. Если у меня и было право, на котором я настаивала, то это было право человека, увидевшего перед собой более достойную цель, — изменить смысл своей жизни.
Это был выбор Золушки, и он звал меня назад. Как непростительно я ошибалась, когда на первое место я ставила мечту, иллюзию вместо реальности и руководствовалась логикой, а не любовью!
— Разве ты не видишь, разве не понимаешь? — с мольбой в голосе обратилась я к Дэну.
— Я не собираюсь жертвовать тобою.
В диком отчаянии, осознавая, что уходит время, я наставила на него «стен».
— Я не позволю тебе остановить меня! Выходи из джипа!
Дэн поднял глаза с дула пулемета на мое лицо, и в них не было страха. Спокойно он сказал:
— Рокси, это лишнее. Ты знаешь, что я всегда желал твоего счастья.
— Дэн, я люблю его!
— Я знаю, что любишь, — сказал он. И улыбнулся. Один господь знает, чего ему это стоило. — Так тому и быть. Возвращаемся все.
Подъехавший Джи Ди слышал наш спор и мое признание в любви. Оба они с Виктором были готовы согласиться с предложением Дэна, но я покачала головой:
— Нет. Что ты предлагаешь, прекрасно, но это моя забота. Теб должен подумать о семье, вам с Джи Ди необходимо возвращаться домой, а я обязана остаться здесь, с ним.
— Рокси, ты уверена, что хочешь этого?
— Да. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это, но теперь я уверена.
— Тогда тебе нужно поторопиться. — Дэн выскользнул из-за руля и когда я стала передвигаться на место водителя, он нырнул головой в салон джипа и быстро поцеловал меня. — Удачи тебе, девочка.
— Спасибо, Дэн. За все.
— Кажется мне самому не помешает немного удачи. Можешь себе представить, что скажут в студии узнав, что ты превратилась в настоящую женщину-тигрицу? — Его пальцы сильно сдавили мое плечо на прощание. — А теперь дуй туда!
И я «дунула».
Я резко развернула автомобиль и оставила трех мужчин стоять в растерянности посреди слякоти на дороги. На мгновение мне стало грустно от мысли, что больше никогда в жизни я не увижу своих друзей, но очень быстро грусть была вытеснена другими чувствами. Это был, разумеется, и страх, и опасения, что могу опоздать, но больше всего — чувство невыразимой радости. Я сделала выбор, и он был правильным. И наконец я ехала к себе — домой.
Когда-то я раздражалась из-за слишком быстрой, как мне казалось, езды. Теперь же скорость, с которой ехал джип, была для меня слишком медленной. Я держала педаль акселератора под ногой вровень с полом, штурмовала повороты с визгом шин, джунгли по обе стороны превратились в сплошную размытую ленту.
Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, я увидела знакомую табличку и стрелу, указывавшую в сторону моей цели. Я съехала с мощеной дороги на проселочную, почти не снижая скорости и одновременно расположив «стен» на коленях в удобное положение.
Почти сразу же впереди замаячила ограда усадьбы. Ворота были закрыты, и на первый взгляд там не происходило ничего подозрительного, но уже в следующее мгновение я увидела, что на посту, защищенном мешками с песком, никого не было. Я молилась, надеялась и хотела верить, что не опоздала.
Было глупо останавливаться, чтобы открыть ворота, и я на полной скорости направила автомобиль на хлипкую преграду. Раздался страшный треск раскалываемой древесины и стон разрываемой проволоки. На мгновение джип замер, а в следующее был уже на территории усадьбы, волоча за собой обломки ворот. Не снижая скорости я устремилась к бунгало.
Мое прибытие было слишком шумным, чтобы его можно было не заметить. Раздались выстрелы, и я услышала, как пули ударили по бронированным плитам, а уж затем увидела тех, кто стрелял. Бандиты выставили охрану для прикрытия своего тыла. Двое с карабинами перекрыли дорогу и, когда я прорвалась, открыли беспорядочный огонь. Эт