аю, как я мог быть таким слепым! В последние три дня я все понял!
— Что именно? — спросила она как можно более холодно.
— Что я вас обожаю и что для меня не существует более никакой женщины! Ирис может подать на развод, а когда я буду свободен, надеюсь, дорогая, вы выйдете за меня, не так ли? Обещайте мне, Мадлен! Я так люблю вас!
Он схватил ее в свои объятия, но в ту же минуту дверь снова распахнулась и пропустила вперед худую, небрежно одетую женщину.
— Я была уверена! — закричала она. — Я следила за тобой и знала, что ты с ней встретишься!
— Уверяю вас… — начал детектив, придя в себя после шока.
Но миссис Вейд — а это была она, — не обращая на детектива никакого внимания, продолжала в том же духе:
— Ах, Реджи, ты разбиваешь мое сердце! Вернись! Я ни в чем тебя не упрекну! Я научусь играть в гольф… Я не буду принимать дома никого, кто тебе не нравится… Мы столько лет были счастливы с тобой!..
— Я только начал чувствовать себя счастливым, — сказал Вейд, глядя на Мадлен. — Ты хотела выйти замуж за этого идиота Джордана… вот и выходи! Теперь ты абсолютно свободна.
— Я презираю его! Он мне противен! — И, повернувшись к Мадлен, Ирис закричала: — Злая баба! Вампир! Ты украла у меня мужа!
— Мне он не нужен, — спокойно возразила Мадлен.
— Дорогая! — в отчаянии умолял Вейд, протягивая к ней руки.
— Уходите! Уходите же!
— Но я говорю истинную правду! Клянусь!..
— Убирайтесь! — повторила раздраженно Мадлен.
Реджи печально повернулся и направился к двери, повторяя:
— Я вернусь! Вот увидите! — и вышел, хлопнув дверью.
— Таких, как вы, нужно клеймить и бить кнутом! — тем временем продолжала вопить Ирис. — Реджи был ангелом, пока не встретил вас. Теперь он так изменился, что я его совершенно не узнаю!
И она, рыдая, бросилась следом за мужем.
Мисс де Сара и мистер Паркер Пайн переглянулись, и мисс де Сара сказала в отчаянии:
— Я ничего не могу с этим поделать! Он прекрасный человек, но я не хочу выходить за него замуж! Я не думала… Если бы вы знали, сэр, с каким трудом я заставила его обнимать себя!
— Ах, — ответил детектив, — простите меня, мисс, мне стыдно признаться, но я ошибся в нем!
Он покачал головой, взял досье Вейда и написал:
«Провал… по естественным причинам.
Мужчин всегда надо предупреждать».
1936 г.
Перевод: П. Рубцов
Случай с клерком
Мистер Паркер Пайн откинулся на спинку кресла-качалки и сосредоточенно вглядывался в лицо посетителя. Перед ним стоял коренастый мужчина маленького роста, лет сорока пяти, с меланхоличными кроткими глазами, смотревшими на Пайна беспокойно, однако с полным доверием.
— Я прочитал ваше объявление в газете, — сообщил он прямо с порога. — Вот это: «Вы счастливы? Если нет — обратитесь к мистеру Паркеру Пайну».
— У вас какие-то неприятности?
— Нет… не совсем так.
— Случилось несчастье?
— Не сказал бы: у меня есть все основания благодарить милостивую ко мне судьбу…
— Думаю, у нас всех есть основания так сказать, — понимающе кивнул детектив. — Но когда мы заговариваем об этом вслух, признаваясь, полагаю, это дурной признак.
— Вот-вот, — ответил крепыш. — Вы попали в точку!
— Не расскажете ли мне обо всем подробнее?
— Рассказывать-то особенно нечего: у меня весьма сносное материальное положение, я постоянно откладываю немного денег, мои дети здоровы.
— Тогда чего вы хотите от меня?
— Я… я не знаю! — Человек покраснел. — Может быть, это покажется вам смешным…
— Вовсе нет.
Точно и умно формулируя вопросы, Паркер Пайн через какое-то время добился того, что посетитель более внятно рассказал о цели своего прихода.
Робертс, клерк известной фирмы, регулярно из года в год повышался в должности.
Счастливые в браке, они с женой тем не менее порою выбивались из сил, чтобы достойно вести дом, учить детей, прилично одеваться.
Проявляя чудеса экономии, ежегодно откладывали несколько сотен фунтов; короче говоря, все это можно было назвать подвигом во имя семьи, цепью беспрерывных усилий по сколачиванию хотя бы относительного благополучия.
— И видите, сэр, что из всего этого получается? — сказал в заключение мистер Робертс. — Моя жена с двумя малышами сейчас живет у своей матери. Она немного отдохнет, да и детям какое-то развлечение. Но теща не может держать у себя еще и меня, а поехать куда-то всем вместе нам не позволяют средства. И вот на днях, забредя в кафе перекусить, я прочел ваше объявление и задумался… Мне сорок восемь лет… Повсюду происходят какие-то события, их водоворот, этих событий…
— Не продолжайте, я понял вас! — перебил его детектив. — Вы хотели бы не только вырваться из забот и тягот повседневности, но и прилично подработать? Ведь так?
— Не совсем так… Я был бы счастлив окунуться в иную ауру, хоть день прожить в роскоши, почувствовать ее вкус… а затем охотно бы вернулся к прежнему образу жизни, семье, и этот эпизод превратился бы в приятное воспоминание. Но боюсь, сэр, что это невозможно… Я… я не в состоянии много израсходовать.
— Какой же суммой вы располагаете?
— Ну… могу потратить пять фунтов стерлингов, не более, увы…
— Пять фунтов, — повторил задумчиво Паркер Пайн. — Думаю, сэр, мы сможем кое-что организовать. Скажите, а вас не пугают… опасности?
Бледное лицо мистера Робертса заливалось краской.
— Опасности, сэр? О нет, совершенно не пугают!.. Но мне никогда не приходилось с ними сталкиваться.
— Договоримся так: приходите ко мне завтра, и я вам все скажу — скажу, как смогу вам помочь.
«Добрый путешественник» был маленьким трактирчиком, который посещали те, кто не любил шумных компаний и незнакомых лиц. Когда Паркер Пайн пришел туда, он был принят весьма почтительно.
— Мистер Боннингтон уже здесь? — справился он.
— Да, сэр, за своим обычным столиком.
— С вашего разрешения, я пройду к нему.
Боннингтон — сразу бросалось в глаза — был человеком военной выправки, со спокойным лицом.
— А, Паркер! — сердечно приветствовал он. — Что-то я редко вижу вас в последнее время.
— Я частенько заглядываю сюда, особенно, как, например, сегодня, в надежде встретить старого друга.
— Это вы обо мне?
— Конечно! Я поразмыслил, Лукас, над тем, о чем мы говорили с вами последний раз. Помните?
— Вы имеете в виду дело Петерфилда? Читали последние новости в прессе? Хотя нет, что я такое говорю: они появятся только сегодня вечером.
— А что случилось, Лукас?
— Петерфилда убили прошлой ночью, — сообщил Боннингтон, мирно дожевывая салат.
— Боже мой! — вне себя от удивления вскричал детектив.
— О, что касается меня, я вовсе не удивлен. Он был слишком упрям, этот деятель науки, и не хотел нас слушать, желая все свои научные разработки и планы держать у себя дома.
— И что же, их украли?
— Нет. Кажется, соседка или какая-то другая женщина принесла ему какой-то рецепт, как жарить ветчину. Старый рассеянный профессор, как всегда, по ошибке сунул рецепт в сейф, а свои проекты — в кухонный стол.
— Удачно! Ничего не скажешь!
— И не говорите! Почти рука Провидения. Но теперь, увы, профессора не оживишь, а его расчеты необходимо срочно везти в Женеву. Мейтланд в больнице, Карслейк в Берлине, и я не могу отлучиться ни на день! Остается только молодой Купер…
Боннингтон взглянул на Паркера, который спросил:
— Вы, Лукас, так и не изменили своего мнения о нем?
— Нет. Уверен, что он куплен. Конечно, у меня нет никаких доказательств, но я всегда чувствую предательство. Тем не менее считаю, что эти бумаги должны быть доставлены в Женеву. Что ж, ничего не поделаешь: впервые изобретение не будет продано другой стране, его отдадут практически даром! Никогда не делалось более ловкого маневра для обеспечения мира, и он должен быть сделан! Итак, Купер продался. Вроде бы существует договоренность, что его будут там ждать в поезде или, если он полетит самолетом, тот приземлится в условленном месте! Но я не могу от него избавиться! Дисциплина есть дисциплина! Вот почему однажды я и разговаривал с вами.
— Вы спросили меня, Лукас, нет ли у меня кого-нибудь на примете, кого можно послать в Женеву?
— Да. Потому что среди ваших клиентов найдется какая-нибудь отчаянная голова, человек смелый и готовый драться. Если я пошлю кого-то своего, у него будет мало шансов добраться до места, а ваш человек, вероятно, не вызовет никаких подозрений, но, конечно, это будет стоить ему нервов!
— Думаю, у меня есть такой человек, — он именно то, что вам нужно!
— Слава богу, значит, еще существуют люди, готовые рисковать!.. Итак, решено!
— Да, — ответил Паркер Пайн. — Решено!
Детектив вскоре встретился с Робертсом и, весьма туманно объяснив цель поездки в Женеву, подвел итог:
— Вам все ясно? Вы едете в спальном вагоне первого класса через Фолкстоун и Булонь. Из Лондона выезжаете в десять сорок пять вечера. На следующее утро в восемь уже будете в Женеве. Вот адрес, по которому вы должны явиться. Запомните его как следует и бумажку уничтожьте. Вы поедете в указанный в ней же отель, где будете ждать дальнейших инструкций. Я снабжу вас достаточной суммой во французских и швейцарских банкнотах. Понятно?
— Да, сэр, — ответил Робертс. Глаза его блестели от радостного возбуждения. — Извините, я задам еще один вопрос: могу ли я узнать, что я повезу в Женеву?
— Это криптограмма, речь в которой идет о тайнике, где спрятаны сокровища русской короны. Большевистские агенты вознамерились отнять этот зашифрованный документ, чтобы заполучить сокровища. Если вами по пути кто-нибудь заинтересуется и будет задавать вопросы, советую сказать, что вы получили небольшое наследство и хотите отдохнуть за границей, посмотреть Швейцарию.
Мистер Робертс потягивал кофе и разглядывал Женевское озеро. Он был восхищен и одновременно слегка разочарован. Восхищен потому, что впервые оказался в чужой стране, более того, он жил в таком отеле, о котором до сих пор не имел ни малейшего представления, и не беспокоился о расходах. Номер с ванной, отличная еда, быстрое обслуживание — все это не могло не восхищать. А легкое разочарование сводилось к тому, что до сих пор не случилось, как обещал Паркер Пайн, никаких приключений: ни переодетых большевиков, ни таинственных русских. Приятный разговор с французским коммерсантом, отлично говорившим по-английски, — вот, пожалуй, единственное, что его так позабавило в поезде.