— Успокойтесь, — сказал он, — вы ничем не рискуете. Я с вами.
Вдруг в коридоре раздался крик:
— Пожар!
Миссис Джеффри и Паркер Пайн бросились в коридор. Женщина славянского типа, очень взволнованная, показывала в конец вагона. Из одного купе валил дым. Все пассажиры устремились туда, некоторые, кашляя, отступили. Показался проводник и стал успокаивать:
— Не бойтесь, дамы и господа, купе пустое, и огонь сейчас же будет погашен!
Вопросы сыпались со всех сторон. Поезд шел по мосту, связывающему Венецию с материком.
Мистер Паркер Пайн ринулся в купе Элси. Женщина славянского типа стояла в открытой двери и тяжело дышала.
— Это не ваше купе, — сказал ей детектив.
— Знаю, знаю! — лепетала она, задыхаясь. — Простите… волнение… у меня сердце… — Она упала на скамейку.
Паркер Пайн успокоил ее отеческим тоном:
— Не бойтесь! Уверен, что пожар не страшен!
— Да? Ну и слава богу! Мне уже лучше, и я сейчас пойду в свое купе.
— Не спешите. — Паркер Пайн заставил ее снова сесть. — Я вынужден ненадолго вас задержать.
— Вы оскорбляете меня, сэр!
— Не двигайтесь!
Он говорил так властно, что женщина замолчала. Вошла Элси.
— Это была бомба со слезоточивым газом, — сообщила она. — Чей-то дурацкий фарс! Проводник в ярости и допрашивает всех пассажиров…
Она вдруг замолчала и с удивлением взглянула на женщину.
— Что было в вашем маленьком чемоданчике, мэм? — спросил ее Паркер Пайн.
— Мои драгоценности.
— Проверьте, пожалуйста, все ли цело.
Незнакомка по-французски разразилась градом упреков. В это время Элси схватила чемоданчик и, открыв его, закричала:
— О боже! Он отперт!
— Я буду жаловаться компании! — заявила славянка.
— Он пустой! — застонала миссис Джеффри. — Все исчезло: мой бриллиантовый браслет, колье — подарок отца, мои кольца с изумрудами и рубинами, бриллиантовые брошки… К счастью, жемчужное ожерелье на мне. О, сэр, что теперь делать?
— Сходите за проводником. Я не выпущу отсюда эту особу до его прихода.
— Негодяй! Подлец! — вопила женщина, в то время как поезд подходил к вокзалу Венеции.
То, что произошло в следующие полчаса, можно легко изложить в нескольких словах. Паркер Пайн объяснялся с различными чиновниками на разных языках… но безрезультатно. Подозреваемая согласилась на обыск… и была отпущена. Драгоценностей на ней не нашли.
Между Венецией и Триестом Паркер Пайн и Элси обсудили положение.
— Когда вы видели свои драгоценности в последний раз?
— Сегодня утром. Я сняла сапфировые серьги, которые были на мне вчера, и заменила их простыми жемчужными.
— Все драгоценности были на месте?
— Я не проверяла, но мне казалось, что все в порядке. Конечно, могло не хватать кольца или еще какой-нибудь безделушки, но и только.
— А когда убирали утром ваше купе?
— Я взяла чемоданчик с собой в вагон-ресторан. Я всегда его беру… Только на этот раз оставила, когда выскочила…
— Следовательно, эта якобы невинная, назвавшая себя госпожой Собейской, явно виновна. Только куда, к дьяволу, она подевала драгоценности? Ведь в купе она оставалась одна не более минуты: только-только хватило бы времени на то, чтобы открыть чемоданчик поддельным ключом и взять содержимое. А дальше?
— Может быть, она их передала кому-нибудь?
— Не думаю. Я вернулся и загородил ей дорогу в коридор. Я бы видел, если бы кто-нибудь выходил отсюда.
— Может быть, она выбросила все в окно своему сообщнику?
— Такое, конечно, могло произойти, если бы мы не проезжали в этот момент по мосту над морем.
— Значит, она спрятала мои драгоценности здесь, в купе.
— Поищем!
Она энергично принялась за работу. Паркер Пайн рассеянно помогал. Когда она упрекнула его в невнимательности, он извинился:
— Я думал о том, что мне необходимо в Триесте отправить важную телеграмму.
Миссис Джеффри была раздосадована. Было заметно, что авторитет Паркера Пайна заметно упал в ее глазах. Он, поняв это, печально проговорил:
— Боюсь, вы на меня рассердились.
— Конечно, — согласилась она, — вы почти ничего не сделали.
— Вспомните, дорогая леди, что я не полицейский. Кражи и преступления — не моя специальность. Я занимаюсь человеческим сердцем.
— Я была расстроена, когда садилась в поезд, но гораздо меньше, чем сейчас! Я готова оплакивать мой прекрасный браслет… кольцо с изумрудом, которое Эдуард подарил мне, когда был женихом!
Поезд замедлил ход. Паркер Пайн выглянул в окно и объявил:
— Триест! Пойду пошлю телеграмму.
— Эдуард!
Лицо миссис Джеффри просветлело, когда она увидела своего мужа на перроне стамбульского вокзала. Она будто забыла о пропаже драгоценностей, о загадочных обрывках фраз на промокашке — одним словом, обо всем, кроме того, что она снова видит Эдуарда, который мог быть в обращении с нею суховатым и спокойным, но который ей был бесконечно дорог…
Они вошли в здание вокзала. Элси почувствовала чье-то легкое прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидела сияющего Паркера Пайна.
— Миссис Джеффри, — попросил он, — соблаговолите приехать через полчаса ко мне в отель «Токатлиан». Надеюсь, что смогу сообщить вам нечто приятное.
Она оглянулась на Эдуарда и представила их друг другу:
— Мой муж… мистер Паркер Пайн.
— Полагаю, миссис Джеффри телеграфировала вам о краже драгоценностей, — сказал детектив. — Я сделал все, что мог, для того, чтобы их найти, и, кажется, через полчаса смогу ее окончательно успокоить.
Джеффри быстро ответил:
— Ты хорошо сделаешь, если поедешь в «Токатлиан»… Сэр, моя жена обязательно приедет.
Ровно через полчаса Элси проводили в номер мистера Паркера Пайна, который встал, чтобы ее встретить, и сказал:
— Я разочаровал вас, не так ли? Не отрицайте! Я не считаю себя волшебником, но сделал что мог. Откройте это… — И он поставил перед ней картонный ящичек.
Миссис Джеффри повиновалась. Там оказались все пропавшие драгоценности — кольца, брошки, браслет.
— Ох! — воскликнула она. — Это чудо!
Детектив скромно улыбнулся:
— Я счастлив, что вы сдержали слово, дорогая леди, и что вы здесь.
— О, я чувствую себя очень неблагодарной, потому что с самого Триеста я была так нелюбезна с вами. Но как вы, сэр, нашли их? Где?
Он задумчиво покачал головой:
— Долго рассказывать… Когда-нибудь вы узнаете… Возможно, очень скоро.
— А почему не сейчас?
— У меня есть на то причины…
Женщина распрощалась, не удовлетворив, увы, своего любопытства.
После ее отъезда Паркер Пайн взял шляпу с тростью и вышел. По дороге он улыбался всему и всем и наконец дошел до маленького кафе, выходящего окнами на Золотой Рог. По другую сторону бухты стамбульские мечети поднимали к небу свои стройные элегантные минареты. Вид был великолепный.
Детектив, опустившись на стул, заказал две чашки кофе, которые тотчас принесли. Кто-то сел напротив него: это был Эдуард Джеффри.
— Я заказал чашку кофе и для вас, — сказал Паркер Пайн.
Джеффри наклонился и удивленно спросил:
— Как вы узнали, что я приду?
Паркер Пайн отпил глоток и ответил:
— Ваша жена говорила вам о том, что она прочитала на промокашке? Нет? Она вам скажет, она просто на время забыла… — Детектив рассказал об этом случае и продолжал: — Это в какой-то мере объясняет странность инцидента, происшедшего перед Венецией. По тем или иным причинам вам нужно было, чтобы драгоценности вашей жены были украдены. Но зачем вы написали: «Как раз перед Венецией будет самое подходящее место»? Это кажется какой-то бессмыслицей! Почему вы не оставили вашей служащей свободы выбора? Внезапно я понял: драгоценности вашей жены были похищены прежде, чем вы уехали из Лондона, и заменены поддельными.
Во всяком случае, вам, как человеку честному и порядочному, тяжело было думать, что станут подозревать слугу или какого-то другого невинного человека. Значит, надо было так обставить кражу, чтобы никто из домашних не был заподозрен.
Вы передали вашей доверенной ключ от чемоданчика и дымовую шашку. В нужный момент она поднимет тревогу, войдет в купе вашей жены, достанет драгоценности и выкинет их в море. Ее заподозрят, обыщут, ничего не найдут и отпустят… Выбор места понятен: в любом другом месте железнодорожной линии содержимое чемоданчика могло быть найдено, отсюда необходимость действовать именно в тот момент, когда поезд идет над морем.
Тем временем вы собирались продать настоящие драгоценности здесь, в Стамбуле. К счастью, моя телеграмма пришла вовремя. Вы послушались меня и принесли их в «Токатлиан» до моего приезда: знали, что иначе я выполню свою угрозу и заявлю в полицию. И вы пришли в это кафе…
Эдуард Джеффри, красивый блондин с наивными глазами, бросил на собеседника умоляющий взгляд и пробормотал:
— Как я вам все объясню? Вы принимаете меня за вульгарного вора…
— Вовсе нет, напротив, я считаю, что вы вполне честный человек. У меня привычка классифицировать людей: вы, дорогой сэр, принадлежите к категории жертв. А теперь объясните-ка мне, пожалуйста, все.
— Здесь достаточно одного слова: шантаж.
— В самом деле?
— Вы видели мою жену и должны понять, до какой степени она искренна, невинна и незнакома со злом…
— Да.
— У нее в жизни высокие идеалы. Если она узнает, что я… действовал как последний воришка, она меня бросит!
— Вы уверены? Но дело не в этом. Что вы сделали, мой молодой друг? Я полагаю, речь идет о женщине?
Джеффри кивнул.
— Она появилась после вашего вступления в брак или раньше?
— Раньше, много раньше!
— Что же произошло тогда?
— Абсолютно ничего, и именно это самое печальное: я поселился в мидийском отеле одновременно с очень красивой женщиной, некоей миссис Россетер. Ее муж был очень ревнив, и у него бывали страшные приступы ярости. Однажды ночью он угрожал ей револьвером, она убежала и постучалась ко мне в гостиничный номер. Женщина была вне себя от страха и умоляла позволить ей остаться до утра. Что мне было д