Паркер Пайн вспомнил о медлительных караванах и долгих неделях путешествия.
На закате прибыли в бывшую крепость Ритба. Высокие решетчатые ее двери были открыты, и автобус въехал во внутренний двор.
— Потрясающе! — восхитилась Нетта и немедленно пожелала прогуляться. Летчик, лейтенант О’Райк, и мистер Паркер Пайн вызвались сопровождать ее. Гид умолял не отходить далеко, так как в темноте легко можно было заблудиться.
— Мы будем поблизости, — обещал летчик.
Прогулка получилась скучной. Паркер Пайн наклонился и что-то поднял с земли.
— Вы что-то нашли? — спросила девушка.
— Доисторический кремневый нож, — ответил он и протянул находку.
— Люди пользовались им, чтобы убивать?
— Нет, но, конечно, могли бы и его использовать как орудие убийства. Намерение, знаете ли, иногда важнее, чем оружие, так как оружие всегда можно найти.
Стало темнеть, и они быстро вернулись в форт. После обеда, состоявшего из консервов, туристы закурили. Автобус должен был двинуться дальше в полночь. Водитель отчего-то нервничал.
— Здесь плохие места, — говорил он, — мы можем завязнуть.
— Я хотела взять домашние туфли, — сказала мисс Прайс-старшая.
— Вам скорее понадобятся резиновые сапоги, — ответил Смитхорст. — По-моему, мы вот-вот влезем в море грязи.
— А у меня нет даже чулок на смену! — пожаловалась Нетта.
— Не важно. Вы будете сидеть на месте. В случае надобности мужчины выйдут толкать автобус.
— Я всегда беру с собой запасные носки, — похвастался Хансли, ощупывая карман своего плаща.
Свет в автобусе погасили, и машина двинулась. Паркер Пайн устроился впереди. Позади него сидела укутанная в платки армянка; ее ребенок — на сиденье напротив нее. Обе девицы Прайс сидели за детективом. Поли, Смитхорст, Хансли и летчики — где-то дальше.
Автобус мчался сквозь ночь. Паркер Пайн не мог уснуть: ему было неудобно, его то и дело толкали ноги армянки. Остальные, очевидно, спали. Наконец детектив тоже задремал. Но неожиданно толчок подбросил его к потолку машины. Сзади раздались голоса:
— Осторожнее! Вы сломаете нам шеи!
Паркеру Пайну удалось снова заснуть. И опять он проснулся внезапно: машина стояла, часть мужчин вышла. Хансли объявил:
— Мы застряли.
Паркер Пайн осторожно вылез. Дождя не было, сияла луна. При ее свете было видно, как оба шофера при помощи камней и рычагов пытались вытянуть из грязи колеса. Большинство туристов помогало им. Женщины смотрели через открытую дверь: обе мисс Прайс — с интересом, армянка — с отвращением на лице.
— Где мистер Смитхорст? — спросил вдруг Поли.
— Он еще спит, — ответил О’Райк. — Вон, посмотрите!
Смитхорст и в самом деле сидел сгорбившись и опустив голову на грудь.
— Сейчас я его разбужу, — пообещал один из летчиков и влез в автобус.
Через минуту он вернулся и сказал дрожащим голосом:
— Похоже, он болен или… Доктор!
Авиационный врач, спокойный седовласый человек, отделился от группы мужчин и спросил:
— Что с ним?
— Не знаю…
Доктор, сопровождаемый Паркером Пайном и О’Райком, поднялся в автобус, наклонился, коснулся свесившейся в проход руки Смитхорста и тихо сказал:
— Он мертв.
— Мертв?! Как это? — посыпались вопросы.
Нетта пробормотала:
— Это ужасно!
Доктор Луфтис в ярости оглянулся по сторонам:
— Может быть, он разбил голову, когда машину тряхнуло?
— Ну, это не могло его убить. Тут что-то другое.
— Не могу ничего сказать, пока не осмотрю его.
Женщины заторопились выйти, а мужчины вошли в автобус.
Паркер Пайн посоветовал молодому шоферу, высокому и сильному парню, перенести женщин одну за другой на руках через грязь и поставить их на сухое место.
Автобус должен был быть свободным, чтобы врач мог произвести осмотр, так что мужчины вернулись к своему занятию — вытаскивать колеса. Взошло солнце, грязь стала подсыхать, но машина все еще крепко сидела. Водители стали готовить первый завтрак.
Доктор Луфтис объявил:
— Никакой раны нет. Как я и говорил, он, видимо, сильно ударился о потолок.
— Вы уверены, что смерть была естественной?
Тон Паркера Пайна заставил врача быстро взглянуть на него.
— Может быть и еще одно объяснение, — ответил он, как бы извиняясь.
— Какое?
— Что его стукнули сзади мешком с песком.
— Это маловероятно, — сказал Вильямсон, третий летчик, молодой, с лицом херувима. — Никто не мог этого сделать так, чтобы мы не заметили!
— А если мы в этот момент спали? — настаивал врач.
— Убийца не мог быть в этом абсолютно уверен: вставая с места и подходя к Смитхорсту, он мог кого-нибудь разбудить.
— Значит, — заметил Поли, — он сидел позади своей жертвы: в таком случае он мог выбрать благоприятный момент, даже не вставая.
— Кто сидел на этом месте? — спросил доктор.
О’Райк тотчас же возразил:
— Об этом нечего и думать! Там сидел Хансли, лучший друг Смитхорста!
Возникло неловкое молчание. Его нарушил Паркер Пайн:
— Я думаю, у лейтенанта Вильямсона есть что сказать нам.
— Мне, сэр? Я…
— Говорите, дружище! — посоветовал О’Райк. — Не стесняйтесь!
— Это сущие пустяки…
— Давайте!
— Просто я слышал обрывок разговора во дворе, в Ритбе… я вошел в автобус, чтобы взять сигареты. По другую сторону автобуса разговаривали двое: один из них был Смитхорст, он сказал… — Молодой офицер замялся.
— Ну-ну, друг, продолжайте же!
— Он сказал, что не хотел бы выдавать товарища, и, видимо, был в отчаянии. Потом добавил: «Я буду молчать до Багдада, но ни минутой позже! Тебе нужно скрыться как можно скорее…»
— Кто был тот другой?
— Не знаю, сэр, клянусь! Уже стемнело, а он произнес только одно или два слова, которых я не расслышал.
— Кто из вас хорошо знал Смитхорста?
— Думаю, — медленно сказал О’Райк, — что слово «товарищ» могло относиться только к Хансли. Я почти не знал Смитхорста; Вильямсон прибыл недавно, доктор Луфтис тоже; вряд ли они когда-либо встречались с несчастным.
Оба офицера закивали.
— А вы, Поли?
— Я впервые увидел его, когда пересекал с ним Ливан, возвращаясь в Бейрут.
Паркер Пайн сказал:
— Я могу добавить всего лишь одну деталь.
И он передал свой разговор со Смитхорстом в Дамаске, добавив:
— Может быть, кто-нибудь вспомнит какие-то детали?
Врач кашлянул:
— Возможно, это не имеет отношения к делу, но… я слышал, как Смитхорст говорил Хансли: «Вы не можете отрицать, что в вашем ведомстве есть утечка информации».
— Когда это было сказано?
— Вчера утром, как раз перед тем, как мы уехали из Дамаска; я подумал, что это относится к их работе… я не подозревал…
— Как интересно! — сказал итальянец. — Мало-помалу собираются доказательства.
— Вы говорили о мешке с песком, доктор, — сказал Паркер Пайн. — Такое легко сделать?
— Песку кругом сколько угодно, — сказал Луфтис, набирая горсть.
— Можно набить им носок… — неуверенно подсказал О’Райк, — и получится что-то вроде дубинки.
Всем вдруг вспомнились слова Хансли, сказанные недавно: «У меня всегда есть запасные носки…»
После продолжительного молчания вспомнил Паркер Пайн:
— Доктор Луфтис, носки мистера Хансли как будто лежат в кармане его плаща, там, в автобусе…
Все взгляды обратились к человеку, ходившему взад и вперед на некотором расстоянии от автобуса. С того момента, как обнаружили труп, Хансли держался в стороне, и все с пониманием отнеслись к его желанию уединиться: ведь он был дружен со Смитхорстом.
Паркер Пайн обратился к Луфтису:
— Не сходите ли вы за ними, доктор?
Тот нерешительно промямлил:
— Не хотелось бы… Это будет выглядеть непорядочно.
— Тут особый случай, — заметил детектив. — Мы здесь застряли, и нам нужно как можно скорее узнать правду. Если вы принесете нам эти носки, мы будем уверены…
Луфтис пошел, а Паркер Пайн отвел Поли в сторону:
— Вы сидели напротив Смитхорста через проход?
— Да.
— Кто-нибудь проходил по нему?
— Только старая мисс. Она ходила в туалет.
— Она твердо держалась на ногах?
— Не очень, потому что машину трясло.
— И никого другого вы не видели?
— Нет. — Итальянец пристально посмотрел на детектива и спросил: — Кто вы такой, сэр, и почему ведете это расследование, вы же не военный?
— Но у меня большой опыт в таких делах.
— Вы много путешествовали?
— Нет, я долго сидел в кабинете.
Вернулся Луфтис, неся носки. Паркер Пайн взял их и тщательно осмотрел: в одном из них было немного влажного песку. Детектив глубоко вздохнул и объявил:
— Теперь я знаю виновного.
Все глаза обратились к одиноко гуляющему человеку.
— Не могу ли я взглянуть на тело? — спросил Паркер Пайн.
В сопровождении врача он подошел к тому месту, где лежал покрытый брезентом Смитхорст. Луфтис откинул брезент:
— Тут нечего смотреть.
Паркер Пайн взглянул на яркий галстук мертвого.
— Итак, — сказал детектив, — он учился в Итоне.
Доктор казался удивленным, и удивление его усилилось, когда Паркер Пайн задал вопрос:
— Что вы знаете о молодом Вильямсоне?
— Ничего. Я встретился с ним в Бейруте, приехав из Египта. А почему вы спрашиваете?
— Из-за его показаний человека могут повесить… Надо быть осторожнее с такими вещами.
Паркер Пайн продолжал осматривать воротничок и галстук мертвого. Расстегнув воротничок, он воскликнул:
— Смотрите!
На задней его части виднелось небольшое кровавое пятно, и детектив склонился ниже, чтобы осмотреть шею.
— Этого человека не ударили, доктор! Ему прокололи основание черепа… Вот взгляните, тут маленькая ранка!
— А я ничего не заметил!
— У вас просто сложилось предвзятое мнение, — ответил Паркер Пайн. — Вы думали об ударе по голове, поэтому не обратили внимания на эту ранку. Точный удар каким-то инструментом с острым концом вызвал мгновенную смерть. Жертва даже не вскрикнула!