— Кто ты?
— Меня зовут Хайвел Джерн, — ответил я так же кратко, как он спросил.
Непонятно, говорит ли ему что-нибудь это имя. А Иити ничем мне не помог. Впервые я усомнился в том, что мутант поможет мне в обмане. Возможно, он окажется не в состоянии проникнуть в мыслительные процессы чужака. Тогда я в опасности. Неужели сейчас как раз такой случай?
— Как ты пришел? — Щупальце поиграло, задавая вопрос.
— На одноместном корабле. Я столкнулся с луной, улетел на шлюпке... — Мое объяснение было подготовлено заранее. Я лишь надеялся, что оно звучит правдоподобно.
— Как прошел? — Конечно, невозможно понять выражение лица чужака.
— Я увидел приближающийся грузовой корабль и пристроился под ним. Шлюпку оставил на полпути. Надел скафандр и пришел...
— Зачем?
— Меня преследуют. Я был экспертом-оценщиком патрона Истамфы. Хотел выкупиться и жить в мире. Но меня стал искать Патруль. По закону взять меня не смогли и послали за мной человека на контракте. Он считает, что убил меня. С теХ пор я скрываюсь. — Такое неправдоподобное объяснение сойдет, только если во мне узнают Хайвела Джерна. Я все сильней и сильней осознавал глупость своего плана.
Неожиданно ко мне мысленно обратился Ииити.
Послали за тем, кто знал Джерна. И они не нашли записи «мертв», когда ты сообщил свое имя.
— Что тебе здесь нужно? — продолжался допрос.
— Я оценщик. Возможно, здесь понадобятся мои услуга. К тому же... это единственное место, где до меня не доберется Патруль. — Я пытался делать свое объяснение правдоподобным.
Медленным и равномерным шагом, какого требует низкая гравитация, вошел человек. Насколько я мог судить, раньше я его никогда не видел. Это был мутант терранского происхождения, с бесцветными белыми волосами и выпуклыми глазами в больших очках — глазами фальтарианина. Из-за этих очков было невозможно прочесть выражение его лица. Но Иити был наготове.
— Он не знал твоего отца близко, но несколько раз видел его в помещениях босса Истамфы. Однажды принес ему вещь предтеч, табличку с иридиевым узором и камнем бес. Отец назвал цену в триста кредитов, но он не захотел продавать.
— Я тебя знаю, — быстро заговорил я, как только прослушал сообщение Иити. — Ты принес вещь предтеч — иридий с камнем бес.
— Это верно. — Он говорил на основном с легким акцентом. — Я продал ее тебе.
— Нет! Я предложил триста, но ты решил, что сможешь продать дороже. Удалось продать?
Он мне не ответил. Голова с выпуклыми очками повернулась к орбслеону.
— Он похож на Хайвела Джерна и знает то, что знал Джерн.
— Но что-то... тебе не понравилось? — поиграло щупальце прибором.
— Он моложе...
Я снисходительно улыбнулся.
— У скрывающегося нет времени на пластапроцедуры, но я постоянно принимал восстановительные таблетки.
Фальтарианин ответил не сразу. Хотел бы я видеть его лицо без маскирующих очков. Но наконец почти неохотно он сказал:
— Это возможно.
Все это время орбслеон не отрывал от меня взгляда. Его глаза ни разу не мигнули; может, они вообще на это не способны. Он снова поиграл клавишами переводчика.
— Мы можем использовать оценщика. Оставайся.
И с этими словами меня, не знающего своего истинного статуса — пленник я или наемный работник — провели в небольшое помещение на нижнем уровне, нас с Иити обыскали в поисках оружия, отобрали скафандр и мешок и оставили одних. Я попытался открыть дверь и не удивился, обнаружив ее запертой. Мы пленники, но в какой степени, неизвестно.
Глава 12
В тот момент больше всего мне нужен был сон. Жизнь в космосе всегда рассчитана на искусственную смену отдыха и бодрствования: здесь нет ни солнца, ни луны, ни ночи, ни дня, нет размеренного планетарного времени. В гиперпространстве, когда для управления кораблем почти ничего не нужно делать, спишь, когда устанешь, ешь, когда проголодаешься, и обычное измерение времени здесь не применяется. Не знаю, сколько времени я не слал и не ел. Но теперь голод и желание поспать владели мной.
Комната, в которую нас так бесцеремонно привели, оказалась очень маленькой и почти без мебели. Та обстановка, что была, создавалась с целью экономии места, как на корабле. Кровать убирается в стену, когда не нужна, есть туалет, в который, если он мне потребуется, я помещусь с трудом, и есть пищевая щель. На случай, вдруг она действует, я понажимал копки на единственной панелью над ней (кажется, выбора блюд не предвидится). К моему удивлению, на панели вспыхнули огоньки, выдвинулся поднос с накрытым блюдом и запечатанным контейнером с жидкостью.
Похоже, жители Путеводной испытывают трудности с продовольствием или считают, что незваные гости заслуживают только самого скудного питания. Я действительно получил А-рацион, Весьма питательный, конечно, но совершенно безвкусный — он создан, чтобы поддерживать в человеке жизнь, а не баловать его вкусовые пупырышки.
Я разделил с Иити еду и отвратительный витаминный напиток из контейнера. У меня возникло подозрение, что в еду что-то подмешано — один из тех наркотиков, которые заставляют человека говорить все, что он знает, или подчиняют его волю, так что он становится орудием в руках своих хозяев. Но подозрение не заставило меня отказаться от еды.
Бросив опустевшие контейнеры в устройство для отходов, я понял, что не меньше еды нуждаюсь во сне. Но Иити как будто со мной не соглашался — во всяком случае по отношению к себе.
— Камень! — приказал он.
Мне не нужно было спрашивать, какой камень. Рука уже легла на кармашек на поясе.
— Зачем?
— Ты думаешь, я отправлюсь на разведку в теле фвата?
На разведку? Но как? Я уже проверил дверь каюты, она закрыта. И я не сомневался в том, что снаружи охрана, а может, за нами и подсматривают каким-то образом...
— Не здесь, — заверил меня Иити. — А что касается как... через это. — Он показал на узкий проход в потолке. Если убрать перекрывающую его решетку, получается очень узкий выход.
Я сел на койке и посмотрел вначале на человека-тварь, нынешнего Иити, потом на потолок. Впервые испытав такое изменение, я решил, что это исключительно иллюзия, хотя не только зрительная, но и осязательная. Однако теперь объем Иити действительно изменился, так что стал во много раз больше объема моего спутника в обычном виде. Как же это проделать? И (во мне проснулся страх) если не имеешь камня, сохранится ли перемена?
— Камень! — потребовал Иити. Он не ответил на мои мысли. Как будто почувствовал, что время поджимает и он должен отправиться в опасный поход, от которого я его удерживаю.
Я знал, что не получу от Иити никакого ответа, пока не отдам камень. Но его способность читать мысли, возможно, сейчас наше лучшее оружие, и если он считает необходимым выйти через это отверстие, я должен ему помочь.
Однако я продолжал сжимать в руке камень. Хоть Иити и заверил, что здесь за нами не подсматривают, я не хотел открывать свое сокровище обитателям Путеводной. Смотрел на сидевшего на полу Иити и заставлял себя мысленно видеть не поросшего шерстью гуманоида, а мутировавшую кошку. И вот она действительно сидит у моих ног.
Снять крышку с прохода оказалось легко. И Иити, используя меня в качестве лестницы, стремительно исчез вверху. Он не сказал, когда вернется или куда направляется, — может, не знал и сам.
Я не хотел засыпать, надеялся, что Иити мысленно свяжется со мной, но организм нуждался во сне, и наконец я упал на койку и заснул, как одурманенный.
Я неохотно проснулся и открыл словно склеенные глаза. И прежде всего увидел свернувшегося клубком Иити, опять в мохнатой маскировке. Я сел, стараясь преодолеть оцепенение усталости.
Иити вернулся — не только в камеру, но и в свое другое тело. Но как ему удалось второе? Меня охватил страх, заставил потрогать пояс, и я с облегчением нащупал в кармане камень.
У меня на глазах Иити развернулся, сел и вытянул руки, словно приходил в себя после сна, такого же глубокого, как мой.
— К нам идут.
Внешне он мог выглядеть сонным, но мысль была совершенно четкой.
Я торопливо направился в туалет. Пришедшие не должны знать, что я предупрежден об их приходе. Использовал имевшееся там оборудование и почувствовал себя освеженным. И уже посмотрел в сторону раздатчика пищи, как дверь открылась и вошел один из слуг орбслеона.
— Тебя ждет босс.
— Я еще не ел. — Мне казалось полезным проявить некоторую независимость, считая себя одним из работников орбслеона.
— Хорошо. Поешь. — Если он и пошел мне навстречу (а то, что он это сделал, удивило меня и вернуло в какой-то степени уверенность), то ничего более делать не стал. Стоял в дверях, пока я набрал заказ на кнопочной панели и делился с Иити невкусной едой.
— Ты... — Стражник смотрел на мутанта. — А ты что делаешь?
— Бесполезно с ним говорить, — торопливо ответил я. — Нужен специальный звуковой переводчик. Он... он мой пилот. Только четвертый уровень интеллекта, но очень хорош как техник.
— Понятно. Но кто он? — Я не знал, спрашивал ли он из ленивого любопытство или действовал по приказу. Но я уже начал излагать подходящую для Иити легенду и продолжил, сообщив название, которое он сам дал:
— Он фват с Формала... — добавил я собственное изобретение. В галактике очень много планет с разумной или квазиразумной жизнью, и вряд ли кто-нибудь знает даже тысячную их часть.
— Он останется здесь... — Я уже собрался выходить, но стражник преградил дорогу Иити.
Я покачал головой.
— Он эмпатически привязан. Без меня он заставит себя умереть. — Я сослался на то, что всегда считал легендой: будто два вида могут быть эмоционально прочно связаны. Но до последнего года я считал легендой и то место, где сейчас нахожусь. Так, может, и в остальных легендах есть правда? По крайней мере охранник мне поверил: позволил Иити идти за нами.
Мы не вернулись в помещение, где меня допрашивал орбслеон, но оказались словно в хорошо мне знакомом небольшом ломбарду. В помещении стол с различным спектрографическим оборудованием. В сущности, это лаборатория, которой позавидовали бы многие оценщики. Вдоль стен ряды сейфов, каждый с замком и отверстием для вложения пальца: только один человек в состоянии открыть такой сейф.