— Воздуха...
Затуманенным взглядом я окинул помещение. Фонарик все еще работал. Его свет падал прямо на противоположную изогнутую стену и, отражаясь, слепил мне глаза. Внезапно я осознал, что судорожно хватаю ртом воздух, слегка покашливая. Воздух, который я вдыхал, имел странный запах, раздражающий мне ноздри. У меня на плече сидел меховой комочек, щекоча лицо колючими усиками и уставив на меня свои глаза-бусинки.
— Воздух, — ответил я сонно. Все больше и больше это напоминало причудливый ночной кошмар. Ночные кошмары редко бывают настолько логичными и в то же время неправдоподобными. Одно я четко осознавал, что лежу в гамаке и быстро вдыхаю этот неприятный воздух.
Я слегка повернул голову и увидел приборную доску. Многочисленные огоньки, мигавшие на ней вначале, теперь погасли, и сейчас горели только три из них. Посередине горел желто-белый, а немного повыше два других: красный и прозрачно-голубой. Я опустил взгляд вниз на свою руку. Под мутной поверхностью камня все еще мерцал свет, а руку слегка покалывало.
По крайней мере, я все еще жив, вдалеке от мертвого корабля, в спасательной шлюпке и дышу. Пусть даже этот воздух не совсем тот, что жаждали мои легкие. Должно быть, мое проникновение в шлюпку пробудило к жизни дремавший механизм.
Если мы направляемся к ближайшей планете, то сколько продлится наше путешествие? И сможем ли мы совершить посадку? Я могу дышать, но мне нужна пища и вода. На борту должны находиться запасы еды. Но можно ли их использовать спустя столько лет? И не отравлюсь ли я?
Зубами я расстегнул замок левой перчатки и освободил руку. Затем ощупал свой скафандр. Подобные костюмы использовались для высадки на планеты, а также для мелкого ремонта в космосе. Поэтому в нем должен быть запас А-рациона. Мои пальцы нащупали какие-то инструменты, а потом наткнулись на герметично запаянный мешочек. Момент, и я вскрыл его.
Я не чувствовал голода до сего момента, но теперь ощутил его в полной мере. Я поднял руку с найденным тюбиком на уровень глаз, так как не мог сесть или приподнять голову. Знакомая маркировка на тюбике воодушевила меня. Я моментально зажал его между зубами, откусил конец, и полужидкое содержимое заструилось мне в рот. Я начал жадно глотать. Тюбик почти опустел, когда я почувствовал шевеление у своего горла и вспомнил, что не один.
С трудом я оторвался от тюбика и поднес его к мордочке пушистого существа. Его острые зубы алчно вонзились в тюбик, а я стал медленно сжимать его, по мере того как существо высасывало содержимое.
В моем костюме было еще три таких тюбика. Каждый из них был рассчитан на один день, но если постараться, можно растянуть и на два. Итого, запаса было на четыре дня. Возможно, мы сможем продержаться восемь дней. Ни один здравомыслящий человек не воспринял бы это спокойно.
Я спокойно лежал до тех пор, пока силы не стали возвращаться. Налитую свинцом правую руку начало слегка покалывать, но не от действия камня. Судя по всему, циркуляция крови в ней начала восстанавливаться. Затем руку свело от боли. Я попытался сжать пальцы внутри перчатки, поднять и опустить предплечье. Мне пришлось стиснуть зубы, так как эти упражнения причиняли дикую боль.
Через некоторое время рука стала слушаться меня, как и прежде, до того как камень завладел ею. Я принял сидячее положение и начал осматривать шлюпку. Здесь было шесть подвесных сидений, по три с каждой стороны. Я лежал в крайнем справа. Ни одно из них не было настолько близко от приборной доски, чтобы можно было до нее дотянуться. Точно так же были устроены те шлюпки, которые я видел раньше. На них были ленты с записью курса, и если попадал раненый, ему не приходилось ничего делать, все происходило само собой.
Подвесные сиденья были такими же маленькими, как и кровати, виденные мной на корабле, и не очень подходили для человеческих существ. Воздух, до сих пор раздражающий мои ноздри и легкие, тоже был не совсем нормальным. У меня возникла мысль, что он может содержать какие-нибудь ядовитые для меня вещества. Но даже если и так, то я все равно не смог бы ничего сделать.
На стене я заметил какие-то линии. Возможно, это были шкафы. Если в них есть какие-нибудь запасы, то... Меня вновь охватило дремотное состояние. Несмотря на то, что силы начали возвращаться ко мне, казалось, что я вижу все это издалека и ничто не имеет значения. Я поднял руку, чтобы посмотреть на нее. Темные клочки кожи, покрытые струпьями, образовавшимися на месте багровых волдырей, теперь слезли. Новая кожа была блестящей и розовой.
Пушистое тельце вновь зашевелилось, и я почувствовал, как жесткие волоски скребут мою шею. Зверек начал сползать по мне вниз и попытался схватить ручкой-лапой тесьму соседнего гамака. Но расстояние было слишком велико для него. Наконец он вонзил когти задних лап в ткань моего костюма, сделал выпад вперед и схватился за край сетки, затем с проворством забрался на новое место.
Гамак послужил ему лестницей, и он быстро забрался на один из выступающих из стены шкафов. Держась левой ручкой и задними лапами за свою качающуюся опору, он начал ощупывать поверхность шкафа своими маленькими серыми пальчиками. Не знаю, что он там сделал, но дверца распахнулась с такой скоростью, что ему пришлось отскочить.
Внутри висели две трубки. Они смутно напоминали рукоятки лазера, и я подумал, что это оружие или рабочие инструменты. Оставив дверцу открытой, существо методично двинулось к следующей. Я с легким беспокойством наблюдал за его действиями.
Даже после нашей с ним беседы я продолжал думать о нем как о животном. Он был явно отпрыском Валькирии, но отец его явно был весьма странным существом. Я слышал о животных-мутантах, способных общаться с человеком. Но теперь убедился, что интеллект его находится на более высоком уровне, чем казалось мне раньше. Я задал ему вопрос, и мой голос прозвучал в маленьком помещении слишком громко:
— Кто ты?
Наверное, правильнее было бы спросить: «Что ты?»
Зверек замер. Его лапа была все еще вытянута, а шею он вывернул так, чтобы посмотреть прямо на меня. И тут я вспомнил, что пришел в себя без шлема, а воздух привел меня в чувство. Совершенно точно, что я не мог снять его сам, будучи без сознания, значит...
— Иити.
Единственное слово со странным звучанием, если только его вообще можно было разделить на звуки.
— Иити, — повторил я вслух. — Ты имеешь в виду, что ты Иити, как я Мердок Джерн, или Иити, как я человек?
— Я Иити сам по себе, я... — если он и понял, что я подразумеваю, то не стал отвечать. — Я Иити, вернувшийся...
— Вернувшийся? Как? Откуда?
Он вновь забрался в гамак, который закачался под его тяжестью, и ему пришлось вцепиться в сетку, чтобы не упасть.
— Я вернулся в тело, — заметил он, как само собой разумеющееся. — Животное вернуло мне тело, немного другое, но все же вполне приемлемое. Хотя, я немного изменил бы его. Я смогу это сделать при наличии необходимого питания.
— Ты имеешь в виду, что ты — один из тех местных жителей, которых мы не смогли найти? Это потому что Валькирия съела ту спору, и ты... — мои мысли прыгали с одного сумасшедшего предположения на другое.
— Тот мир не был моим домом, — ответил он поспешно, словно обидевшись на такое предположение. — У них не было того, что дало бы Иити тело. Поэтому пришлось ждать, пока откроется нужная дверь и появится нужная оболочка. У зверя с корабля было то, что мне нужно. Именно поэтому спора привлекла ее, и она проглотила то, из чего должен был снова родиться Иити...
— Родиться снова? Но из чего?
— Из состояния спячки, — в его реплике чувствовалось раздражение. — Но это в прошлом, и не стоит этого касаться. В данный момент мы должны позаботиться о том, чтобы выжить.
— Значит, я важен для тебя?
Почему он уговорил меня сбежать с «Вестриса»? Почему спас, сняв с меня шлем? Значит ли это, что я ему нужен?
— Да, это правда. Мы нужны друг другу. Различные формы жизни многое могут вместе, — заметил Иити. — Я теперь приобрел тело, у которого есть определенные преимущества, однако у него нет той силы и размеров, которые есть у тебя. С другой стороны у меня есть способности, которые тебе помогут в борьбе за жизнь.
— А это партнерство — у него есть в будущем какая-то цель?
— Это еще предстоит выяснить. А пока у нас другая, более важная задача — выжить.
— Согласен. Но что ты ищешь?
— То, о чем ты подумал. Еду и питье, предназначенные для поддержания жизни тех, кто будет путешествовать на этой шлюпке.
— Ага, при условии, что они еще не превратились в пыль и не отравят нас, если мы съедим их.
Я подался немного вперед и стал наблюдать, как Иити открывает лапой следующий шкафчик.
В нем были две канистры, закрепленные амортизирующими ремнями. Но несмотря на то, что Иити прикладывал все силы, он не смог их вытащить. Наконец, я перетащил свое ослабшее тело с одного гамака на другой и попытался вытащить ближайшую ко мне канистру из ее гнезда.
У канистры было узкое горлышко. Я зажал ее между коленями и попробовал открыть одним из инструментов, найденных в кармане скафандра. Внутри плескалась жидкость. Я понюхал ее. У меня сразу же пересохло в горле, стоило мне подумать, что канистра может содержать воду. Это полужидкое вещество содержало влагу, но в недостаточной мере, чтобы утолять жажду.
У нее был резкий, но не неприятный запах. Это мог быть или напиток, или топливо, или что-то еще. Еще один шанс помимо тех, что выпадали на мою... на нашу долю — с тех пор как мы покинули «Вестрис».
— Как ты думаешь, что это: питье или топливо, или что-то еще? — спросил я его или ее, приподняв канистру так, чтобы зверек смог понюхать.
— Напиток, — был уверенный ответ.
— Как ты можешь быть так уверен?
— Ты думаешь, я так сказал только потому, что мне этого хотелось бы? Нет. Мое тело устроено так, что может определять ядовитые вещества. Это не вредно. Выпей, и увидишь сам.
Это было приказано таким тоном, что я забыл, что приказ исходит от маленького лохматого существа неизвестного происхождения. Я поднес канистру к губам и глотнул. В тот же момент я чуть не расплескал ее, потому что жидкость оказалась ужасно кислой. Это было не вино, но и не вода. Однако когда я проглотил то, что попало мне в рот, то ощутил прохладу и свежесть, словно я только что напился из холодного ручья. Я сделал еще глоток, я затем передал канистру Иити, придерживая ее, пока он пил. Итак, у нас было столь необходимое нам питье. Однако с едой нам не повезло. В другом шкафчике мы обнаружили какие-то розоватые куски, высохшие и твердые. Иити объявил, что они опасны. Даже если они представляли собой запас