— Ты что думаешь, что все корабли выглядят одинаково? Даже у твоей расы есть несколько видов.
Конечно, он был прав. Ведь между кораблями вольных торговцев и кораблями колонистов очень мало общего. Аккуратные корабли вольных торговцев, созданные, чтобы рассекать атмосферу, в то время как корабли колонистов так громоздки, что вообще не входят в атмосферу. Вместо этого они используют лодки-перевозчики, переправляющие товар и пассажиров.
Я подошел клевому краю стены. Нос огромного объекта находился недалеко от меня. На нем стоят Иити. Его жесткую шерстку не мог прижать к телу даже дождь, а бусинки глаз вспыхивали при свете моего фонарика. Я подпрыгнул и бросился вниз, надеясь, что смогу достичь опоры.
Если бы у меня были пристегнуты магнитные подошвы, я наверняка удержался бы на склоне. Случилось то, чего я боялся. Я допрыгнул, но ноги соскользнули. Я попытался схватиться за растения, но они оказались слишком слабыми, чтобы удержать меня, и только вырывались с корнями. Я упал на землю и ударился так сильно, что у меня перехватило дыхание. Поврежденную ногу пронзила такая резкая боль, что я на некоторое время потерял сознание. Но капли дождя, падающие на лицо, привели меня в чувство.
Половина моего тела лежала под нависающей частью корабля. Если, конечно, это был корабль. Другую же мою половину терзала буря. Слабо цепляясь руками за землю, я кое-как забрался в укрытие.
Там я сжался, находясь в каком-то полубессознательном состоянии. У меня не было ни сил, ни желания двигаться. Фонарик выключился, и меня окутала кромешная тьма.
— Здесь есть отверстие, — слова Иити проникли в мое сознание, вызывая раздражение. Я закрыл глаза руками и начал медленно качать головой из стороны в сторону, пытаясь выразить свое нежелание разговаривать. Я не хотел подчиняться приказу.
— Сюда! Здесь есть отверстие! — властно повторил Иити.
Я огляделся, чтобы понять, где нахожусь. Нога ужасно болела. С тех пор как мы приземлились на эту негостеприимную планету, я постоянно находился в напряжении. Меня посетила неясная мысль, что с тех пор как я скучал на «Вестрисе» прошло немало времени. И за все это время у меня не было возможности передохнуть.
Меня мучил голод. В контейнере оставалось еще немного семян, но я не мог их есть. В моем понимании они не были едой. Еда — это горячий бифштекс величиной с тарелку, целая гора умело приготовленного латриса, взбитого и заправленного отановым маслом и травами, омлет из труракских яиц, подслащенный сиропом из почек барочника, или...
— Пустое брюхо сейчас будет выпотрошено нюхачами, — резко бросил Иити. — Они больше не нюхают возле стены. Они поняли, как обойти ее!
Мгновение назад я не мог пошевелиться, но слова Иити нарисовали в моем воображении картину, подействовавшую на меня, как удар кнута на отказывающееся повиноваться вьючное животное. Я все еще стоял на четвереньках, но все же пополз так быстро, как мог, к тому месту, где ждал Иити.
Я попытался зажечь фонарик, но он не работал. Наверное, сломался во время моего падения. Но где-то наверху меня ждал Иити и давал указания. Ему не удалось найти открытый люк. Зато он разыскал пролом в обшивке корабля. Я вскарабкался и, ухватившись за край пролома, попал внутрь. Наконец я лежал на наклонной поверхности, а вокруг меня разливался тусклый свет.
Это свечение исходило от окружавших меня растений, точно таких же, что я видел в лесу. Каркас корабля был, судя по всему, сделан из сплава, способного противостоять разрушительному действию времени. Зато внутренности корабля дали почву для произрастания растений-паразитов. Они росли и цвели сначала на остатках корабля, потом на том, что осталось от их предшественников, пока продукты этого цикла — жизнь, смерть, распад и снова жизнь — не заполнили все свободное пространство. Они отваливались огромными, дурно пахнущими глыбами, и рассыпались пылью, пока я медленно и неуклюже пробирался по этому помещению.
Поверхность, на которой я полулежал, была либо полом, либо стеной коридора. Он весь зарос растениями, но по мере моего продвижения внутрь их становилось меньше. Я прислонился к стене и оглянулся. Я был гораздо меньше нюхачей и едва пролез в отверстие. Через него мои преследователи смогут пролезть только по одному, да и то с трудом. Я буду защищать свою новую берлогу с ножом в руке. Теперь мы укрыты от бури, а ветер доносился лишь как слабый звук.
Я вдруг подумал, не был ли этот корабль целью, к которой вел нас камень? А если я начну исследовать эту разваливающуюся громадину, не набреду ли на машинное отделение с ящиком мертвых камней? 1
Я посмотрел на мешок, в котором хранился мой странный проводник. Но тусклого мерцания, которое камень излучал на болоте, теперь не было. Когда я вынул кольцо, оно было таким же безжизненным, как и до нашего космического путешествия.
— Они нюхают вокруг...
Одно из светящихся растений, закрывающих отверстие, качнулось, и я увидел тень Иити, который сидел съежившись и всматривался в темноту. При этом шея его была вывернута под каким-то совершенно невозможным углом.
— Они нюхают и боятся. Это место связано для них со страхом.
— Может, тогда они уйдут, — предположил я.
Апатия, охватившая меня некоторое время назад, вернулась. Я был не уверен, смогу ли поднять нож для защиты, если аборигены попытаются проникнуть сюда.
— Двое уходят, — промолвил Иити, — а один остался. Он ждет внизу и наблюдает за входом. Думаю, он готов выжидать долго.
— Пусть...
У меня закрывались глаза. Никогда раньше я не испытывал такой ужасной усталости. Было чувство, что меня накачали наркотиками. Если бы надо мной занесли дубинку, я скорее всего не двинулся бы с места. Сил уже совсем не осталось.
Иити попытался поднять меня, но все было напрасно. Возможно, виной этому были растения и их гниющие листья, вырабатывающие наркотик, которым я надышался. Когда я наконец очнулся, мне в глаза ударил свет, и я зажмурился, ослепленный. Я лениво подумал, что по крайней мере меня не убили во сне.
Мусор, оказавшийся здесь в результате моего вторжения, валялся вокруг. Растения, вырванные с корнем, уже гнили, источая резкий запах. Свет, ослепивший меня, исходил не от них. Просто снаружи наступил день. Я пополз к свету, стараясь избавиться от чудовищного запаха, окружавшего меня. Но перед зазубренным отверстием зашевелился Иити, как будто собирался заслонить меня своим маленьким тельцем от опасности.
— Их много и они ждут, — предупредил он.
— Нюхачи?
— Да. Много и все они начеку.
Словно краб, я попятился назад от света. Дальше от лаза растений было не так много, и я нашел место, практически свободное от их корней.
— А есть ли другая дверь или дыра?
— Две, — быстро ответил он. — Одна снизу и слишком мала для тебя. Ее нельзя расширить, так как она перекрыта камнем. Думаю, это был люк. Еще один выход на другой стороне корабля, но его тоже стерегут. У них больше сообразительности, чем я думал.
— Никогда нельзя недооценивать противника. — Это были не мои слова. Я услышал их в давние времена от Хай-вела Джерна. Раньше я не придавал значения тому, чему он меня учил.
— Я не понимаю, что ими движет. — В голосе Иити слышалось раздражение. Его раздражающая самоуверенность пропала. — Они боятся этого места. И страх этот очень силен. И все же они терпеливо ждут, пока мы выйдем.
— Наверное, они уже так делали: загоняли жертву под землю и ждали, пока она вылезет. Ты говорил, что они считают нас мясом. Но ведь здесь много других животных...
— У некоторых примитивных народов существует поверье, — к Иити снова вернулся его менторский тон, — что поедать существо, вызывающее суеверный трепет или страх, значит впитывать его необычные способности. Возможно, мы имеем дело именно с таким случаем.
— Это значит, что они уже видели человека или гуманоида. — У меня появилась слабая надежда. — Но не могут же они помнить тех, кто построил эти стены и корабль. Развалины слишком старые. Кроме того, эти существа слишком примитивны, чтобы помнить что-то слишком долго. А если и помнят, то лишь как туманные легенды.
— Следуй своему собственному совету, — ответил Иити, — не суди обо всех примитивных народах одинаково. Их память может хранить лучше, чем у других. Информация о событиях может также передаваться специальными «запоминателями».
Он был прав. Неужели эти нюхачи с их дубинками и звероподобными лицами чтят легенду о нации, которая когда-то возвела здесь постройки и поработила или жестко обращалась с дальними предками этих аборигенов и, в конце концов, погибла от рук своих рабов? Может, они думают, что поймали одного из бывших хозяев и намереваются с моей помощью восстановить свои ресурсы?
— С другой стороны, — продолжал Иити, — здесь действительно могли приземляться корабли, и тогда ты прав, предполагая, что их преследовали и убивали с тем, чтобы устрашить их.
— Это все очень интересно, но вряд ли поможет нам в данной ситуации. Эти легенды не могут накормить нас и напоить, пока мы сидим здесь взаперти.
Произнося эту тираду, я вытащил контейнеры. В одном перекатывалось лишь несколько зерен. Зато другой, к моему удивлению, был еще довольно тяжелым и ободряюще булькал.
Иити был очень доволен.
— Дождь — это вода, — заметил он, — у нас было достаточно воды прошлой ночью, чтобы наполнить полупустую тару.
Его слова заставили меня устыдиться. Я попробовал содержимое контейнера. Жидкость с корабля казалась теперь менее резкого вкуса, чем раньше. Я сделал маленький глоток, хотя горел желанием напиться вволю, а затем протянул контейнер Иити, но он отказался.
— Я напился прошлой ночью. Кроме того, это тело не требует много жидкости. Это одно из его маленьких преимуществ. С едой дело обстоит хуже, хотя...
Его шея вытянулась на всю ее длину. Иити внимательно наблюдал за чем-то, что двигалось снаружи. Я не мог определить, что это за существо, и не смог его разглядеть, так как Иити внезапно прыгнул.