Они так низко пролетели над водопадом, что брызги окатили их. Картр прикусил нижнюю губу. Характер Филха, или действительно машине не хватает мощности? У него не было желания задавать этот вопрос открыто.
— Возвращаться по реке значит сильно удлинить путь, — заметил Зинга. — Если мы полетим прямо над пустыней, то наткнемся на корабль...
Картр кивнул:
— Как, Филх? Будем держаться воды или нет?
Тристианец сгорбил плечи: это у него служило эквивалентом пожатия.
— Да, быстрее. — И он повернул нос аэросаней направо.
Они покинули нитку реки. Под ними лежал ковер деревьев, затем показалась поляна, поросшая кустарником. На ней паслись пять рыжевато-коричневых животных. Одно из них подняло голову, и солнце сверкнуло на мощных длинных рогах.
— Интересно, бывают ли у них ссоры с нашим другом у реки, — пробормотал Зинга. — У него были такие когти. А эти рога — вовсе не украшение. А может, у них договор о ненападении...
— Если так, то большую часть времени они проводят в смертельных схватках, — заметил Филх.
— Знаешь, ты очень полезный бемми, мой друг. — Зинга смотрел на затылок головы с гребешком. — С тобой не нужно ожидать худшего: ты уже все сформулировал. Что бы мы делали без твоих предсказаний будущего?
Деревья и кусты внизу становились реже. Все в больших и больших количествах появлялись скалы, участки голой обнаженной земли и странные изогнутые растения, характерные для пустыни.
— Подожди! — Картр схватил Филха за руку. — Направо, вот там!..
Аэросани послушно нырнули и опустились на ровную площадку. Картр выбрался и, раздвигая кустарник, вышел на край того, что увидел с воздуха. Остальные присоединились к нему. Зинга опустился на колено и коснулся белой поверхности. «Искусственное», — вынес он заключение.
Песок закрывал эту поверхность. Лишь по какой-то прихоти ветра часть ее обнажилась. Покрытие, искусственное покрытие.
Зинга пошел направо, Филх — налево. Пройдя примерно по 40 футов, они присели и начали копать почву. Через несколько секунд оба обнаружили твердую поверхность.
— Дорога! — заключил Картр. — Транспортировка по поверхности. Давно ли это было, как вы думаете?
Филх пронустил сквозь пальцы-когти песок.
— Тут сухо и жарко, а бури, я думаю, бывают не часто. К тому же растительность, как в дикой местности. Может быть, и 10 лет, и 100, и...
— ...и 10 тысяч! — заключил за него Картр. Но его внутреннее возбуждение все росло. Здесь была высшая форма жизни! Люди... или какие-то существа построили эту дорогу для передвижения. А дороги обычно ведут к...
Сержант повернулся к Филху.
— Как ты думаешь, на корабле хватит топлива, чтобы мы вернулись сюда с установленным следоискателем?
Филх задумался:
— Возможно... Если топливо не понадобится для чего-нибудь другого.
Возбуждение Картра спало. Конечно, горючее понадобится для другой работы. Если они оставят корабль, нужно будет перевезти командора и Мириона, припасы, все необходимое для лагеря в более пригодную для жизни холмистую местность. Он с сожалением пнул участок мостовой. Раньше его долгом и наслаждением было бы проследить за этой нитью к ее началу. Теперь его долг — забыть о ней. Картр тяжело пошел к аэросаням. Все молчали, когда машина поднялась в воздух.
Глава 3МЯТЕЖ
Огибая разбитый корпус «Звездного пламени», они увидели у носа человека, машущего им рукой. Когда они приземлились, их ждал Джексен.
— Ну? — хрипло спросил он, не дожидаясь, пока опадет песок, поднятый посадкой.
— К северу плодородная открытая местность с изобилием воды, — доложил Картр. — Дикая животная жизнь...
— Съедобные водные существа! — прервал Зинга, облизывая губы при воспоминании.
— Признаки цивилизации?
— Погребенная в песке старая дорога, больше ничего. Животные не знают высшей формы жизни. Мы вели запись, я могу прокрутить ее для командора...
— Если он захочет...
— Что вы имеете в виду? — Тон Джексена насторожил Кар-тра, он остановился с зажатой в руке катушкой записи.
Ответ Джексена звучал холодно и резко.
— Командор Вибор считает, что наш долг — оставаться на корабле...
— Но почему? — недоуменно спросил сержант.
Ничто больше не поднимет «Звездное пламя». Глупо не понимать этого и строить планы на другой основе. Картр сделал то, на что редко осмеливался раньше: постарался прочесть поверхностные мысли офицера. Беспокойство и еще что-то — удивительное и удивленное негодование, когда Джексен думал о нем, Картре, или о других рейнджерах. Почему? Неужели из-за того, что сержант не дитя Службы, воспитан не в одной из семей Патруля в тесных тисках традиций и обязанностей, как другие человеческие члены экипажа? Неужели потому, что он в дружеских отношениях с бемми? Он воспринял это исследование как факт, запомнил его и отложил в ячейки памяти, чтобы извлечь в будущем, когда нужно будет сотрудничать с Джексеном.
— Почему? — повторил офицер вопрос Картра. — Командир несет ответственность... даже рейнджер должен понимать это. Ответственность.
— Которая принуждает его умереть с голоду в разбитом корабле? — вмешался Зинга. — Бросьте, Джексен. Командор Вибор представляет разумную форму жизни...
Пальцы Картра сложились в старый предупредительный сигнал. Закатанин увидел его и замолчал, а сержант быстро продолжал, чтобы заглушить последние слова Зинги:
— Он, несомненно, захочет просмотреть катушку с записями, прежде чем строить планы на будущее.
— Командор ослеп!
Картр застыл:
— Вы уверены?
— Смит уверен. Может быть, Торк сумел бы помочь ему. У нас нет нужных знаний, его раны слитком серьезны для умеющих оказывать лишь первую помощь.
— Все равно я доложу. — Картр двинулся к кораблю, чувствуя, как будто свинцовая тяжесть навалилась ему на плечи.
Почему, спрашивал он себя в отчаянии, пробираясь через люк, он чувствует себя так угнетенно? На него не падает ответственность и руководство. И Джексен, и Смит превосходят его по званию. Как сержант рейнджеров, он находится на самой границе Службы. Но все эти соображения не уменьшали его беспокойства.
— Картр с докладом, сэр! — Он вытянулся перед человеком с забинтованным лицом, лежащим в кают-компании.
— Докладывайте... — это требование звучало механически. Картр даже подумал, действительно ли командир слышит его, а если слышит, то понимает ли.
— Мы разбились у края пустыни. На аэросанях разведочная группа продвинулась к реке на север. Из-за ограниченного запаса горючего мы не смогли уйти далеко. Но район к северу выглядит пригодным для разбивки лагеря...
— Признаки жизни?
— Много животных разнообразных видов и форм на низком уровне развития разума. Единственный след цивилизации — участок дороги, занесенный песком, что указывает на его длительное бездействие. У животных не сохранилось воспоминаний о контактах с высшей формой жизни.
— Вы свободны.
Но Картр не уходил.
— Простите, сэр, но я прошу разрешения на использование запасов топлива для организации проверки...
— Корабельные запасы? Вы не в своем уме? Конечно, нет! Поступите в распоряжение Джексена для участия в ремонте...
Ремонт? Неужели Вибор искренне верит, что есть хоть малейшая возможность восстановить «Звездное пламя»? Сержант рейнджеров заколебался у выхода из кают-компании и наполовину обернулся, прежде чем выйти. Но, сообразив, что дальнейший разговор с Вибором бесполезен, он поспешил в помещение рейнджеров, где нашел остальных. Маленькая фигура у двери оказалась Смитом. При виде Картра Смит встал.
— Ну что, Картр?
— Велел участвовать в ремонте. Великие Крылья Космоса, что он имел в виду?
— Вы можете не поверить, — ответил связист, — но он имеет в виду то, что он сказал. Нам приказано подготовить корабль к старту...
— Но разве он не видит?.. — начал Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так — командир не видит, в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не обязанность Джексена и Смита сказать ему об этом?
И, как будто подслушав его мысль, связист ответил:
— Он не слушает нас. Когда я попытался сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!
— Но почему он так делает? Джексен не дурак, он понимает, что мы не можем взлететь. «Звездное пламя» погибло.
Смит прислонился к стене. Это был маленький человек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделял зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свои аппараты связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за старого разделения экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.
— Вам легко принять мысль, что с кораблем покончено, — говорил связист. — Вы никогда не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши обязанности на планетах, не в космосе. «Звездное пламя» — часть Вибора. Он не может просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.
— Хорошо. Я могу поверить, что корабль означает для вас, его регулярного экипажа, больше, чем для нас, — устало согласился Картр. — Но корабль мертв, и ни вы, ни мы никогда не сможем заставить его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи...
— Отказаться от прошлого и начать все заново? Может быть. Я согласен с вами — с точки зрения разума. Но вам придется считаться и с эмоциями, мой юный друг. И очень считаться!
— А почему, — медленно спросил Картр, — вы говорите об этом мне?
— Процесс отбора привел к вам. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи — тот, кто почти с детства находился в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать?
Но Картр отказался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем большее беспокойство испытывал Картр. Никогда раньше корабельный офицер не разговаривал с ним с такой откровенностью.
— Решит командор, — начал он.