Он сделал один шаг, другой в туман. Идут ли за ним, он не знал. Все чувства: пять телесных и одно новое, чувство сознания,— устремлены вперед, на то, что перед ним.
В тумане видна какая-то фигура. Рамсею показалось, что он видит угол обменника. Но он не слышит ни звука. Если враги скрываются здесь, они действуют как кошки: сидят неподвижно, ожидая, пока добыча подойдет на удобное для удара расстояние.
Мерцание— оно играет с его сознанием, ослабляет волю. Есть только один способ добраться до врага— выманить его из засады на открытое место. Туман клубится… Приближается к нему эта фигура или показалось? Рамсей взглянул на край обменника, сосредоточился на нем, чтобы собраться с силами. И снова посмотрел на переливающуюся изменчивую фигуру, а она устремилась к нему, заглядывала не только в глаза, но в мозг, пыталась закутать в свою паутину, парализовать волю.
За этот свет, тянись за этот свет!
Он знал, что так нужно сделать, но достичь этого…
Рамсей пытался разглядеть что-то за мерцанием, убрать его, не обращать внимания, как не обращают внимание на стекло окна. Он должен разорвать это мерцание, но оно не дает ему сосредоточиться, и он видит только его. Во внезапном озарении Рамсей закрыл глаза. Видеть сон— приказал он своему сознанию— ВИДЕТЬ!
Повороты… раскачивания… углубления… Кружится голова, поднимается страх. ВИДЕТЬ!
В эту мысль устремил он все свои силы.
За мерцанием— да! Теперь видна фигура, смутно, ее едва удается отделить от клубящегося тумана. Но она там!
Потом…
– Умри!
Крик звучит не в ушах, а в сознании.
– Смотри— и умри!
Рамсей сопротивляется этому удару.
– НАРУЖУ!— приказывает он.— Наружу, лицом ко мне. Я рыцарь…— Откуда-то приходят к нему эти приказы.— Я тот, что снаружи! КО МНЕ!
– Умри!— Крик хлыстом алой ярости режет сознание.
– Я жив. Наружу…— Все остатки воли вложил Рамсей в этот приказ, всю силу, всю личность и всю свою жизнь.
Мерцание вращается все яростней. Но за ним… за ним теперь лицо. Однако не то, что он ожидал увидеть. И эта неожиданность так поразила его, что он едва не допустил смертельную ошибку.
– Умри!
– Я жив!— возразил Рамсей, прежде чем противник смог воспользоваться его оцепенением.— Наружу!
Мерцание завертелось как сверкающее облако, но не могло снова скрыть лицо, как ни старалось. Последовала струя обезумевших огненных частиц, подобная взрыву.
– Не-е-е-е-ет!— Крик, воспринятый сознанием, не крик ярости, а страха, страха, сопровождающего судьбу.
– Да!— держался Рамсей. Яростные частицы устремились в него. Он открыл глаза. Вот они, видимые зрению, как и во сне. Бешеный водоворот частиц охватил его. Но он смотрел сквозь него, не отрывая взгляда.
Огонь окружил Рамсея, обжигающий жар охватил его. Он не реален, надо держаться за эту веру. А тот, кто нападает…
Рамсей вслух произнес имя.
Огненные частицы смахнуло, туман разорвался. Впервые он ясно увидел лицо врага. В руке того…
Рамсей прыгнул. Минуя обменник, поднял и опустил руку. Ребро ладони с треском ударило по запястью.
Послышался крик боли, и селектор упал на пол. Противник со звериным криком вцепился Рамсею в горло, его безумное нападение заставило его отступить, прижаться спиной к обменнику. Он упал на пол, смутив нападающего, услышал крик— предупреждение, хотя слов не разобрал.
Треск игольника заставил его оставаться на месте. В дюймах от его руки ящик, который оживляет обменник. Кто-то над Рамсеем закричал. Рамсей бросился вправо, сжимая в руке селектор.
Снова треск ружья. Рамсей встал на колени. Кто-то наклонился к нему с оружием наготове. У него было время только ударить ящиком. Удар заставил нападающего вскрикнуть. Но при этом удалось отвести и ствол оружия. И выстрел пришелся в потолок, а не в лицо Рамсею.
Он ударил врага кулаком в живот, встретил напрягшиеся мышцы, получил ответный удар по скуле, который откинул его назад. Поскользнулся и упал на лежащее на полу тело.
Очалл сдавленно вскрикнул, прижал руки к груди и опустился на колени, потом сложился, упав головой к ногам Рамсея.
– Довольно!— Рамсей лишь наполовину расслышал этот возглас. Голова его кружилась от удара верховного советника.
Вставая, он снова услышал крик. Но на этот раз не мысленный, а услышал ушами. Повернувшись, он увидел— ясно, потому что туман разошелся,— увидел прижавшегося к стене Бертала, тот сжимал Теклу, не безжизненную, с пустыми глазами, пленницу, но гневную и яростную, вырывающуюся с такой силой, что принц не мог удерживать ее, одновременно нацеливая оружие на Рамсея. В то мгновение как Рамсей посмотрел на него, он оставил эту попытку. И нацелил ствол оружия в лицо девушке.
– Только пошевелись,— тяжело выдохнул он.— Дай нам свободно выйти, или клянусь кровью Джостерна во мне— я выстрелю!
Рамсей застыл. Он взглянул в сторону выхода. Там стоял Оситес, рядом Дедан с игольником, которым он сразил самого опасного из врагов. Рамсей снова посмотрел на Бертала. В глазах принца горело безумие. Он может убить из одного страха.
И тут Рамсей использовал единственное оставшееся у него оружие. Повторно собрал он всю оставшуюся силу воли и стрелой направил ее в мозг противника.
Рот Бертала дрогнул, принц покачал головой. Но руки его бессильно упали. Текла вырвалась с силой, отчего сама едва не упала. Рамсей подхватил ее и удержал.
– Взять его!— приказал он, и стражники встали по сторонам Бертала.
Когда принца увели, Рамсей посмотрел на шамана.
– Мы ошибались. Скорее Очалл был человеком Мелкофа, а не наоборот…
Ему по-прежнему трудно было поверить, что человек с такой уверенностью в себе, как верховный советник, обладающий такой сильной волей, мог подчиниться кому-то… какими бы необычными познаниями этот другой ни обладал.
– Не совсем.— Оситес склонился к телу у обменника, перевернул Мелколфа лицом вверх.— Я думаю, что они скорее были партнерами. Мы считали Очалла хозяином из-за его поведения. Но не думаю, чтобы, даже одержав победу, он полностью правил в Уладе. С тем, что знал Мелколф…— Шаман осторожно коснулся лба мертвеца.— Этот молодой человек и так знал много, но ему все было недостаточно. Он хотел все, а в конце концов у него отняли то немногое, что у него было, и он остался беспомощным в поднятой им самим буре.
Рамсей чувствовал, что Текла дрожит.
– Вы не знаете, что они планировали…— Голос ее тоже дрожал.— Они отправили бы вас… нас… всех, кто им противоречил, на другой уровень смерти. Он…— Она посмотрела на Мелколфа и быстро отвела взгляд…— он хвастался, что теперь может сделать это без снов. Он говорил… сны не могут сравниться с силой его машин…
– И он умер,— ответил Оситес,— потому что скорее поверил делам своих рук, чем тому, что у него внутри. Таков был Великий Грех Древних. Мы все склонны к этому греху— видимое ценить выше неизмеримого.
– Лорд император…— Дедан отбросил слова шамана, словно они не имели смысла.— Перед нами было трое. Кто из них приказал уничтожить общество?
– Он…— Рамсей указал на Очалла.— Так он мне сам сказал.
Капитан подошел и взглянул на верховного советника.
– Я прикончил его собственными руками. Я доволен,— сказал он медленно, словно просыпаясь от кошмара.— Мои товарищи могут лежать спокойно.
– Еще одно, друг,— сказал Рамсей.
Дедан посмотрел на него.
– Что именно, лорд император?
Рамсей кивком указал на обменник.
– Вот это… и любой другой аппарат, который здесь может быть найден. Проследи, чтобы больше ни один человек не пытался постигнуть эти тайны.
– Хорошо…
Довольный, Рамсей повернулся к двери, поддерживая Теклу, которая продолжала дрожать и спотыкалась на ходу. Девушка молчала, пока они не оказались среди обломков в наружной лаборатории.
– Мелколф и Очалл…— В голосе ее звучало удивление.— Они… с ними покончено. А Бертал… что ждет Бертала, Каскар?
Он заметил, каким именем она назвала его.
– Его будут судить…
– Кто?— Выбравшись из потайной комнаты, она словно вернула себе силы. Перестала дрожать, шла уверенней, но не пыталась освободиться от поддержки Рамсея.
– Ну, вероятно, те, кто судят в этом мире.
– Он королевской крови… судить должен ты, Каскар.
– Я не…— начал Рамсей и смолк. Текла повернула голову и внимательно посмотрела на него.
– Ты не кто?— спросила она, когда он долго молчал, неспособный закончить свою фразу.
– Не знаю, кем я не являюсь, но, может, немного знаю, кто я такой,— медленно сказал он.— Когда-то я был одним человеком… теперь, кажется, стал другим.
Рамсей Кимбл умер. Он умер в своем теле, в своем времени и мире; сейчас он медленно умирал по-другому.
– Ты Каскар, и будешь править Уладом,— негромко сказала она.
– Правда? Или я человек, который слишком далеко зашел в своих снах, чтобы вернуться?
– Если в твоих снах Улад,— уверенно ответила она,— значит, в них правда. Неужели сон о нас так жалок, что ты хочешь из него уйти?
Она подняла руку и провела пальцем по его щеке.
– Скажи мне, Каскар… рыцарь снов… неужели мы— такой ничтожный сон?
Он крепче обнял ее.
– Ни в коем случае…— сказал он с той же твердостью, с какой противостоял Мелколфу.
Текла негромко рассмеялась.
– Тогда, Каскар, продолжай видеть этот сон и никогда не пробуждайся!
– Да будет так!— Губы их встретились, и Рамсей Кимбл умер окончательно.
Зеркало Мерлина(роман)
1
Маяк продолжал звать из глубины каменной пещеры. Его зов теперь звучал слабее. С каждым годом механизм все более изнашивался, хотя создатели пытались сделать его вечным. Они считали, что предвидели любую случайность. И действительно предвидели все, кроме собственной слабости и природы мира, на котором действовал маяк. Накатывалось время, уходило, а маяк продолжал выполнять свое задание; за пределами пещеры поднимались и гибли народы, сами люди все изменялись и изменялись. Все, что застали создатели маяка, исчезло, уничтоженное самой природой. Моря затопляли землю, откатывались назад, их волны сносили целые города и страны. Поднимались горы, и остатки некогда гордых портов оказывались в разреженном воздухе больших высот. Пустыни наползали на зеленые поля. С неба упала луна, другая заняла ее место.