Костлявая Старуха! Но как старшая дочь в самом сердце охраняемых Тройных Башен получила доступ к Старухе? В памяти всплыли давнишние слухи, а еще рассказы, которые он не раз слышал, когда жил в этих стенах. При Цветочных Дворах плелись свои интриги, и смерть здесь иногда бывала безжалостнее, чем в императорских темницах.
Девушка подняла руку и извлекла из-под складок платья цепочку, на которой висело кольцо. С легкой загадочной улыбкой она собралась надеть его на палец.
— Не думаю, — теперь в ее голосе звучала открытая угроза, — что ты сможешь вернуться к своей хозяйке таким же радостным, каким ушел от нее...
По-видимому, старые истории произвели на Андаса гораздо большее впечатление, чем он думал. Ведь этого никто не проверял. Принц обнаружил, что, вцепившись в панель, наблюдает за тем, как она неторопливо открывается. Он выскочил, готовый схватить врага.
Следовало помешать ей воспользоваться кольцом, если старые истории говорили правду о том, как оно действует. Она уже почти надела его на палец. Теперь стоит ей дохнуть на него, и...
Но она, не завершив движения, уставилась на нею дикими глазами. Это дало ему возможность добраться до нее, схватить за руку и заломить ее за спину, одновременно другой рукой зажимая девушке рот, чтобы она не могла позвать стражу.
Она сопротивлялась, но он сумел подтащить ее к тайному ходу. И отпустил ее руку всего на миг — только чтобы схватить кольцо. Кольцо плотно сидело на ее пальце, и он не мог стащить его, пока она сопротивлялась. Он крепче сжал девушку, так что она с трудом дышала — резкими, всхлипывающими вдохами.
Несколько мгновений он держал ее так; наконец она заговорила:
— Ты обрек себя на неизбежную смерть, прикоснувшись к старшей дочери. — Говорила она спокойно — чересчур спокойно, если вспомнить яростное сопротивление несколько секунд назад.
— Думаю, нет. — Он впервые заговорил. — Думай о собственной безопасности, старшая дочь, потому что сила Костлявой уступает Избранному на Высокий Престол.
Она рассмеялась:
— Ты спятил, подсматривающий из темноты. Избранного принца нет. Я это хорошо знаю. Ведь я старшая дочь, и у меня нет брата, которому мой отец, император, завещал бы трон, чтобы он делил его вместе с избранным для меня супругом.
— А как зовут императора? — спросил Андас.
Она явно удивилась, но сохранила самообладание. А когда заговорила, то не ответила на его вопрос, как будто для нее гораздо важнее было другое.
— Не думаю, что тебя подослала Ангсела. — Она взглянула На кольцо. — Нет, ее кровь и волосы предупреждают меня о ее планах, и она об этом не знает. Не она стоит за тобой. Так кто же ты... и почему тайком подглядываешь за мной?
— Я задал тебе вопрос... — Андас встряхнул девушку, надеясь таким образом показать свою власть и получить прямой ответ. — Кто император?
— Андас, сын Асалина, из Дома Кастора. — Она, нахмурившись, смотрела ему в лицо. Потом сказала: — В молодости мой отец прошел в Паве военную подготовку, но остальную жизнь провел в Тройных Башнях. До моей матери у него не было законной жены, и, насколько известно — а при Цветочных Дворах этого не скроешь, — он не делал и меньшего выбора. Но ты — вылитый мой отец в молодости. Ты его незаконный сын? — В ее глазах сверкнула откровенная ненависть.
— Я и есть Андас, сын Асалина. — Он сомневался в том, что сумеет убедить ее — и всех прочих — в том, что от его имени правит другой. Но она дочь поддельного Андаса! И давно ли... Он снова встряхнул ее.
— Год... в галактическом исчислении... какой сейчас год?
— 2275.
— Сорок пять лет, — произнес он и, не замечая этого, ослабил хватку. Она, готовая к такой возможности, вырвалась от него. Но Андас тут же снова схватил ее.
— Не знаю, о чем ты. Если ты незаконный сын, у тебя нет прав на императорский трон! — выкрикнула она.
— На троне не подлинный император, — ответил он, почти не веря себе, хотя это наверняка было правдой — ведь он здесь, а она, без сомнения, говорит правду. Иными словами, она — дочь андроида, занявшего его место. Но разве у андроидов бывают дети? Он понятия не имел — многое могло быть утаено по воле императора. Девушка могла оказаться подменой, сделанной ради того, чтобы подтвердить его человеческую природу.
— Ты спятил, совершенно спятил! — Она почти утратила уверенность в себе и снова начала сопротивляться.
— Императора Андаса нет, потому что Андас — это я, похищенный и спрятанный.
Она скривила губы.
— Ты смотрелся в зеркало? Ты молод. А мой отец уже сделал одну омолаживающую инъекцию. Думаешь, он сумел бы обмануть врачей? Это ты андроид, да к тому же спятивший! И хотя кольцо не предупредило меня, должно быть, это какая-то хитрость Ангселы. Она жаждет короны так сильно, словно это еда или питье и она без нее умрет! А ты — ее несовершенное орудие.
Андас почти не слушал ее. Дворцовые интриги, о которых она говорила, для него были пустым звуком. Важно было то, что долгие годы здесь, на Иньянге, власть принадлежала Андасу, императору, который был — мог быть — андроидом! А что же он сам? Могло ли стазисное поле в тюрьме сохранить ему молодость? И если император уже получил омолаживающую инъекцию, врачи должны были понять, что имеют дело с андроидом...
— Я не ее орудие, — уныло сказал он.
Он не заметил вспыхнувшую в ее взгляде искру. Теперь девушка смотрела на него с легкой жестокой улыбкой, как когда впервые поняла, что он наблюдает за ней из укрытия.
— Ты все еще сомневаешься? Тогда давай, докажи это! Посмотрись вон в то зеркало и скажи, что ты действительно пожилой человек. Идем!
Она потащила его за собой, и он, едва понимая почему, пошел за ней и остановился перед высоким зеркалом, которое с безжалостной четкостью отражало все.
Он увидел себя не совсем таким же, как в прошлом, ведь грязный драный комбинезон не походил на одежду, в которой он в последний раз видел себя в зеркале. Но сам он остался тем, что и всегда — худое коричневое лицо, крючковатый фамильный нос, волосы темным ореолом окружают голову, глаза темные, зубы сверкают белизной на смуглом лице. На лбу тонко вытатуирован символ императорского дома — Змея Дамбо, корона, которую он никогда не сможет снять.
Девушка стояла рядом с ним (ему хватило ума не выпускать ее) и в зеркале казалась более стройной и хрупкой. Она могла бы быть его сестрой, их сходство было разительным — приходилось это признать. Хотя в прошлом королевские роды очень перемешались, семейное сходство сохранялось. Итак, она дочь императора, нехотя признал он. Дочь императора Анда-са. Подменного.
Он видел ее в зеркале так же ясно, как она его. Девушка перестала насмешливо и недобро улыбаться. И вообще как-то изменилась.
— Ты... ты как мой отец на трехмерных съемках во время его коронации. Ты похож — слишком похож! Какое колдовство применила Ангсела?
Она вырвалась и поднесла руку к губам, чтобы дохнуть на зловещее кольцо. Но Андас перехватил ее кисть и смог лучше разглядеть кольцо. От круглого камня в оправе исходило свечение. Вот оно изменилось и превратилось в смутное лицо, которое проступало все отчетливее.
— Айнеки! — выкрикнул он при виде этого крошечного портрета.
Девушка посмотрела на него так, словно впервые испугалась.
— Анейки — предатель! Но откуда он здесь? Я не призывала... а он умер еще до моего рождения.
— Когда умер?
Она по-прежнему молча смотрела на кольцо.
— Я спросил, — резко повторил Андас, — когда он умер?
— Когда... когда мой отец стал Избранным. Анейки пытался его убить. Началась смута, Анейки и нескольких его сторонников казнили. Заговор раскрыл мой отец. А Анейки утверждал, будто мой отец замышлял убить императора. Но ему никто не поверил, потому что отец смог доказать свою верность.
Его заменил андроид, неужели за этим стоял Айнеки? Но если он андроид... Андас покачал головой. Он был словно в тумане.
— Отчего он показался в кольце? — продолжала девушка. — Я его не вызывала! Может, оттого, что ты держал меня за руку и заглянул в кольцо? Но кольцо не настроено на тебя! Я видела, как Риксисса достала его из пламени и настроила только на меня. А еще ты мужчина, поэтому не можешь служить Старухе, ты можешь быть только ее рабом.
— Чем ты бы меня и сделала, если бы я допустил, — мрачно ответил он. — Теперь скажи, как тебя зовут!
— Абена, что ты должен прекрасно знать. Да, я связала бы тебя этим кольцом. Оно предупредило меня, что за мной шпионят. Я могла бы сделать тебя своим орудием против Ангселы.
— Не знаю, кто такая эта Ангсела, и я ей не служу. Я... впрочем, это нужно доказать. И, Абена, мне это сейчас необходимо.
Он поднял свободную руку и нажал на определенную точку у нее на горле. Девушка не успела запротестовать. Он подхватил ее, прежде чем она упала на пол. Отнес на постель, откинул покрывало, убрал ароматизаторы и уложил Абену. И довольно долго пытался снять кольцо с ее пальца. Брать ее с собой в потайные ходы он не мог, но нужно было сделать так, чтобы она не могла использовать против него свое самое мощное оружие.
Есть только один способ доказать — хотя бы самому себе, — что он тот, кем себя считает. Если он не подлинно королевской крови или не прошел на глазах у деда первую из Трех Церемоний, он не сможет дотронуться до того, что сейчас ищет. А вот одно то, что он отыщет это и сможет взять в руки, докажет его правоту.
Теперь нужен свет. Опасаясь с минуты на минуту услышать, что в дверь скребется служанка, по двери он обошел комнату и обнаружил искомое на одном из подоконников.
Широком, со стойкой лент с записями триди. И с переносным фонарем, не очень удобным, но полезным.
Андас спрятал кольцо в карман комбинезона и застегнул молнию. Никто больше не увидит это кольцо. Есть несколько глубоких колодцев — там до него никто не доберется. На мгновение он задержался у постели. Принцесса, лежащая в ней, казалась совсем юной и невинной. Но она знала, как пользоваться этим кольцом, а значит, имела доступ к сокровенным мрачным знаниям, которых сторонилось большинство мужчин. И лишь немногим женщинам хватало храбрости обращаться к ним.