Итак, было решено, что я полечу в порт и осмотрю его в поисках небольшого здания, пригодного для наших целей. Со мной отправится Эмрис, он поднимет флиттер, пока я буду заниматься разведкой. Мы старались обезопасить наше самое ценное имущество.
Мы вылетели ранним утром. День обещал быть ясным. В прошедшие два дня дули тёплые ветры. Снег в сугробах вокруг лавовых гребней подтаял. Я думал о том, когда мы сможем заняться пещерами. Может, только через годы. Кратчайший путь к порту вёл через возделываемые земли, покрытые снегом. Мы свернули в сторону от Кинвета. В порту один из кораблей беженцев всё ещё стоял носом к звёздам, но второй, у которого были повреждены дюзы, упал, пробив носом стену пакгауза. На всём белом поле и на молчаливых улицах не было ни одного следа. Мы сделали круг, и я выбрал небольшой дом в дальнем конце поля, где в добрые старые времена жил комендант порта. Дом построили одновременно с портом, он был сложен из больших камней и почти так же прочен, как Батт. Я выбрался из кабины, и Эмрис немедленно взлетел. Он будет кружить надо мною, пока я осматриваю жилище.
Пожалуй, подойдёт, решил я. К счастью, дом не занимали после отлёта последнего коменданта, поэтому здесь не было и смерти. Мы сможем, как и в Батте, заблокировать входную дверь и окна первого этажа и установить снаружи подъёмную лестницу к верхним помещениям. Трудная работа, займёт целый год. В назначенное время сел Эмрис, он был чрезвычайно возбуждён.
— На севере, Вир, город!
Город! Беженцы? Или поселенцы, бежавшие из своих домов?
— Покажи! — потребовал я.
Он послушно нажал курсоуказатель. Если можно назвать городом разбросанные хижины, то это город. Обитатели его высыпали наружу, заслышав шум снижающегося флиттера.
— Вверх и прочь!
Реакция Эмриса, к счастью, была мгновенной. Я видел достаточно, чтобы понять, что мы чуть не оказались в положении человека, сунувшего палку в осиное гнездо.
— Это… это мутанты! — недоверчиво сказал Эмрис, когда флиттер поднялся и полетел в сторону. — Но у них дома. Что же готовили в лабораториях?
За те немногие мгновения, пока мы парили над беспорядочной мешаниной хижин, я насчитал по крайней мере три вида — все травоядные, но три разных вида, живущих рядом вполне мирно. Может, это справедливо только для травоядных? А хищники или всеядные? Сколько ещё подобных «посёлков» разбросано вокруг? Во всяком случае, хоть я и был уверен, что кентавры запустили роботов-уборщиков прошлым летом, они не могли пользоваться нашим транспортом из-за устройства тел, — и потому не будут нас преследовать.
Но посёлок мутантов в непосредственной близости от порта противоречил нашим планам переселения. Придётся оставлять послание на случай прилёта спасательной экспедиции. И я твёрдо решил это сделать. Не потому, что сохранял хотя бы слабую надежду на такое прибытие. Просто нужно поддерживать веру в жизнь за пределами Бельтана, в жизнь нашего рода.
И теперь мы живём в крепости и, когда выходим, берём оружие. Мы сохраняем жалкие остатки человеческой цивилизации, бережём знания и пытаемся улучшить обучение. Заботимся о машинах, зная слишком хорошо, что их не хватит даже до конца нашей жизни. Мы сознаём, что те в нашей маленькой колонии, что придут за нами, будут спускаться всё ниже и ниже по лестнице цивилизации и, может быть, со временем встретят тех, кто поднимается по этой лестнице.
Прошло уже три года с того дня, как мы вслед за угрюмым дудочником Гриссом Лугардом оказались в безопасности его пещер. Два года назад мы с Аннет стояли перед лицом всего нашего маленького общества, давая клятву совместной жизни. Этой весной — ещё не стаял снег — родился наш сын Грисс, первый из поколения, которое никогда не увидит звёзд. Если, конечно, не случится чудо. Мы больше никого не потеряли, хотя в период уборки урожая Сабиан и Эмрис отбили нападение мутантов — на этот раз хищников, отдалённых потомков собаки. Гита надеется, что когда-нибудь мы сможем установить контакты с некоторыми видами. Она считает освобождение мутантов из клеток началом таких взаимоотношений и хотела бы отправиться за горы для встречи с истробенами. Но на это мы не решаемся: нас слишком мало. Потеря одного члена ставит в опасное положение всю колонию. Посёлок мутантов у порта процветает. Мутанты управляли роботами на полях уже два сезона. Затем роботы вышли из строя. По настоянию Аннет и Гиты, в знак дружбы мы с Тедом ночью слетали туда и починили машины, пустив их утром в работу. И хотя мы оставили в знак мира продовольствие, особенно куски соли, мутанты ничем не ответили. Они по-прежнему шпионят за нами, и мы всегда выходим парами, но не убиваем, пользуемся станнерами. Мы с Тедом проводим долгие дни в порту, восстанавливая маяк и отбирая ленты. Надеемся, что наша установка сработает, если поблизости появятся корабли. Упавший корабль ржавеет, а тот, что стоит, наклонился. Будь мы подготовлены, могли бы взлететь в нём — но куда?
Похоже, пророчество Лугарда о конце межзвёздной цивилизации оправдывается. После кораблей беженцев никто не посещал Бельтан. И вряд ли посетит, разве что в начале новой эры, когда где-то на другой планете человечество выберется из варварства, овладеет древними знаниями и ринется в космос. Если при этом будет вновь открыт Бельтан, мы надеемся, что найдут эту запись и другие, которые мы будем вести, пока у нас есть ленты Зексро. Закончив очередную ленту, мы ставим её на постоянную запись в порту. Так прилетевшие узнают, как для нас кончился один мир и начался другой. Тут кончается моя часть рассказа. Мы решили, что запись продолжит Гита. Завтра я отправляюсь в порт и помещу свой рассказ в память машины.
Опять время жатвы. Мы будем следить за полями мутантов, помогать им, если сможем, надеясь на прорыв и на дружбу наших рас. В ином случае наше будущее темно, как пещеры, через которые мы прошли. Но мы нашли выход к свету. И каждый день молимся, чтобы это случилось вновь.
Веер с глазами из опала(роман)
Ирис, Милдред, Кеи и Джейн, которые помогали оживить Персис и ее время, а также сотрудникам библиотеки Винтер Парк за усердие и благожелательность.
Предисловие
Остров Исчезнувшей Леди не существует в природе, и, создавая эту повесть, я объединила черты двух реально существующих островов и одного побережья, с их довольно пестрой историей.
На острове Синабел загадочный народ некогда построил город с каналами и мощными фундаментами — насыпями из раковин и утрамбованной земли, а также с дорогами из раковин. Считается, что этот народ истребили испанцы и ввезенные ими семинолы. На нем остались только следы цивилизации, каким-то образом связанной с культурой майя в Центральной Америке.
Второй остров, Каптива, двойник Синабел, как полагают, служил тюрьмой для женщин, захваченных в пиратских набегах конца XVII и начала XVIII веков.
А из легенд Индейского побережья — Индиан Ки — я взяла дом с потайным ходом через черепаший садок, хозяина, отказавшегося признать власть Ки-Уэста, и врача, первым начавшего разводить тропические плодовые деревья во Флориде. Массовое истребление индейцев в середине XIX века положило неожиданный конец этой маленькой империи: знаменитый дом, известный своей роскошью всему побережью, сгорел дотла. Плантация погрузилась в забвение, и ни разу не предпринималось попытки оживить и заново освоить ее.
Глава первая
В комнате царили сумерки и тишина. Где же ветер, страшный рев урагана, который поглотил весь мир, поднял на море водяные горы?
Персис Рук слегка повернула голову, хотя все еще не открывала глаз. Больше не чувствовалось мускусного запаха, который должен отгонять вонь застоявшейся в трюме воды. Наоборот, в воздухе витал слабый, но острый аромат. Сознание девушки казалось таким же безвольным, как и тело; боль от многочисленных ссадин и синяков заставила ее поморщиться, едва она попыталась переменить позу.
Она пошевелила руками. Нащупала мягкие простыни. Это сон? Уж больно не хотелось открывать глаза, чтобы обнаружить себя в тесной каюте корабля. Персис лежала неподвижно, благодарная за тишину, за такое приятное ощущение постельного белья, и пыталась вспомнить. Наконец она медленно приоткрыла веки.
Это... настоящая комната! Не душная каюта, в которую она едва втискивалась. Она лежит в настоящей постели... Она, должно быть, в доме, на суше!
Кровать окружала сетчатая занавеска, отчего комната в утреннем свете казалась неясной и туманной. Как некогда в детстве, Персис ущипнула себя за руку. Боль успокоила ее. Она не спит. Приподнявшись на широкой кровати, девушка осмотрелась. Голова у нее кружилась, но она стойко преодолевала тошноту.
Она должна вспомнить... Она была на «Стреле», когда корабль с треском налетел на риф. Потом...
Рекер[23]!..
Персис покачала головой, хотят это и вызвало новый приступ головокружения. Она ощутила жар возвращающегося гнева. Этот... этот пират! Он появился прямо из бури возле нее — она цеплялась в это время за поручень, — прокричал ей что-то непонятное и понес ее, несмотря на вопли жертвы и попытки высвободиться, и сбросил вниз в маленькую шлюпку. Волосы девушки развевались на ветру, крики заглушал ветер. Она так разозлилась на это самоуправство, что почти перестала бояться. Но потом, в шлюпке...
Персис снова закрыла глаза. Очень странно. Ей казалось, что она никогда, никогда не забудет лицо этого пирата, то, что он обращался с ней, как с тюком ткани. Но что случилось потом — она ничего не помнила.
Дядя Огастин!
Что с дядей Огастином?
Персис, совершенно придя в себя, соскользнула с кровати и откинула в сторону сетчатую занавеску. Наконец проснулось и чувство долга. Она едва взглянула на комнату: свет пробивался в помещение сквозь окна, забранные прочными ставнями. Первым делом она должна найти дядю. Перед бурей он превратился в едва похожую на себя тень. Может быть...