— Ничего, — Персис пыталась говорить нейтральным тоном. Этот человек просто невыносим. А она еще собиралась обратиться к нему! Теперь ей хотелось только одного: сбежать в Ки-Уэст. Она не дурочка и со времен неудач дяди Огастина научилась искать помощь в нужных местах и у нужных людей. — Ничего, — повторила она, — кроме моих личных дел, касающихся поездки сюда дяди.
— Вот как? Должен вас предупредить, мисс Персис Рук. В местах, где собираются подобные Ральфу Гриллону, вы будете очень искушающим голубем в глазах ястреба. У него нечистые руки, и многие из нас это знают. Как и в любой профессии, у нас есть свои ренегаты, мисс Рук. Встречаются капитаны, которые заключают договор и сознательно направляют свой корабль на самый удобный риф, чтобы втайне разделить призовые деньги.
— Пираты, — она не удержалась, чтобы не произнести слово, которое все время возникало у нее в сознании в этом доме.
Он пожал плечами и тут же сморщился от боли.
— Если хотите — пираты. Эти воды давно привлекали преступников. По всем островам лилась кровь, и не всегда это была кровь врагов. В сущности, — он помолчал, словно не решался говорить дальше, — в сущности, прямо сейчас нам угрожает опасность.
— Со стороны Ральфа Гриллона? — в это она не могла поверить.
— Вряд ли. Гриллон — просто комар. Он надоедлив, но его легко отогнать. Нет, я говорю об индейцах.
Персис оторвалась от своих тревожных мыслей и повторила:
— Об индейцах?
— Корабль, который мы спасали, — теперь он говорил откровенно, — встретил канонерку из Ки-Уэста. Она везла сообщение о бойне на Кроу Ки и должна была всех предупредить. До сих пор острову Исчезнувшей Леди не угрожали. Те, кто когда-то здесь жил, Древние, все вымерли. Но семинолы, которых испанцы призвали, чтобы истребить эту древнюю культуру, верят, что некоторые места еще находятся под невидимой охраной. Я пытался поддержать эту веру... тут есть старуха, что-то вроде ведьмы...
— Аскра. Она приходила во время бури, — пробормотала Персис, когда он смолк.
— Да, Аскра. У нее лицо Древней. И она знает «волшебство», если хотите это так назвать. Семинолы боятся ее. Она приходит сюда, потому что эти насыпи были священны для ее народа, а я ей не мешаю. Так что до сих пор мы избегали набегов. Но это не значит, что так будет всегда. И сообщение я получил тревожное. К несчастью, «Непревзойденный», как и его капитан, пострадал во время бури, — он пошевелил ногами под покрывалом, словно ему было неудобно. — Я велел Вирингу держаться подальше от Верде и послал Макмастера за подкреплениями в Ки-Уэст...
— Вы послали корабль в Ки-Уэст! Но я могла бы...
— В рыбацкой лодке чуть побольше туземного каноэ? — спросил он. — Не думаю, чтобы вы согласились бы на такой транспорт.
Вероятно, он прав, мрачно подумала Персис. Ей совсем не хотелось отправляться в море, и она думала, что сумеет это сделать только на большом корабле.
— Да, у нас есть оружие, порох, пули, а этот дом и гостиница сооружены как крепости. Но мы должны принять все меры предосторожности, мисс Рук. Больше никаких прогулок в одиночестве по берегу, никаких встреч с Гриллоном.
— Я не собираюсь делать ни того, ни другого, — холодно ответила девушка. — Но не хочу и оставаться здесь. Если я хочу выполнить желание дяди Огастина, то должна получить юридическую помощь в Ки-Уэсте.
— Как только появится возможность, — голос Крю Леверетта впервые прозвучал устало, — вас туда отправят, мисс Рук.
Персис быстро встала с кресла.
— Боюсь, вы переутомились, сэр. Пожалуйста, разрешите мне позвать миссис Прайор...
Он нахмурился.
— Зовите хоть дьявола, если хотите! — рявкнул Крю и отвернулся.
Девушка с радостью вышла из комнаты и встретила на лестнице миссис Прайор и доктора Виринга.
Персис кивнула им обоим, но они были заняты негромким разговором и почти не заметили ее. А в комнате ее ждала Молли, явно чем-то взволнованная.
— Мисс Персис, старая индейская ведьма... она вернулась... она разговаривала с миссис Прайор... во дворе, где их не могли подслушать. И все время посматривала на море, как будто ждала новой бури. Думаете, она что-то знает? Говорят, они как животные. Умеют чуять бурю.
— Не знаю, — Персис вспомнила свою последнюю схватку с ветром и волнами и подумала, как могут разумные существа жить под такой угрозой. Несмотря на то что поздно встала, она почувствовала сонливость и с готовностью уступила ей.
Глава десятая
Персис проснулась неожиданно, словно кто-то ее окликнул. Ей что-то снилось, она тяжело дышала, все тело покрылось потом, ночная рубашка промокла. Откинув легкую простыню, она села и прислушалась.
Ветер не шумел. Но слышалось что-то другое. Поднимался и падал голос, произнося слова, которых она не понимает.
Лунный свет пятнами лежал на полу, настолько яркий, что затмевал свечу. Персис подползла к краю широкой кровати. Этот звук — угроза из сна, который она не могла вспомнить. Она теперь полностью проснулась. И не только проснулась, но и испытывала какое-то предчувствие. Ногой девушка коснулась туфель. Но не стала наклоняться, чтобы застегнуть их: не стоило двигаться, чтобы ее заметили...
Заметили? Кто? Или что?
То же ощущение, которое охватило Персис, когда она ночью шла за портфелем, повисло в воздухе. Лунного света хватало, чтобы убедиться, что она находится в комнате одна. Но...
Страх душил ее, она никогда не испытывала такого страха. Она как будто, сама не желая того, притягивала к себе этот ужас, как магнитом. Персис сжала руками край простыни, поднесла ко рту и прикусила, пытаясь сдержать страшный крик.
Девушка попробовала понять шепчущие звуки. Но поняла лишь то, что они каким-то образом действуют на нее, она раскачивается взад и вперед в их ритме.
Персис отчаянно захотелось зажать уши руками, но она обнаружила, что не может этого сделать. Она как будто застыла, с одной ногой, спущенной с кровати, другой, подвернутой под себя, оглядывая комнату в поисках кого-то, потому что внутреннее чувство говорило ей, что в комнате кто-то есть. И ни зрение, ни здравый смысл не могли убедить в обратном.
Вдоль комода лежит темная тень. Один из ящиков приоткрыт. Портфель? Кто-то вошел, пока она спала, и снова искал его?
Но... она же чувствует... Персис медленно повернула голову, потребовались огромная энергия и решительность, чтобы преодолеть охватившую ее странную апатию. В комнате никого не было.
Персис заставила себя вытащить бесплотный кляп изо рта. Просто остатки дурного сна, больше ничего!
Но никакие доводы не могли устранить страх, который по-прежнему держал ее, словно в клетке. Девушка снова напряглась, вцепилась пальцами в простыню.
Огоньки, мерцание светлых искорок! Она видела это раньше! В коридоре. И холодно, так холодно. Что-то древнее, что-то такое, что она не могла и не хотела понять, оно здесь, и становится все сильнее... сильнее... сильнее...
И впервые в жизни, с легким вскриком, который не смогла сдержать, Персис упала в обморок. Или ею овладело нечто, нематериальное, но обладающее темной целью и всепоглощающим страхом.
Сон... сон ли ожидал ее, как страшный зверь в укрытии? Она не смогла бы ответить. Но только ее подхватило и перенесло в другое время и место.
Тело девушки (впрочем, она даже не была уверена, что обладает телом) плыло в небе. Раньше ей не снились цветные сны, но теперь она различала цвета, резкие, жестокие, угрожающие.
Она пленница какой-то силы, и эта сила приказывает ей смотреть... наблюдать...
А под ней все настолько чуждое, что она чувствует себя совершенно потерянной.
Не день, а ночь, и высоко в небо вздымаются огни. Цвета сохраняются: красный — цвет крови, зеленый — отравленного вина, желтый — змей. Все сравнения, которые приходят ей на ум, говорят о зле, о чем-то неправильном. Как дым от факелов, поднимается запах дурных деяний и зловещего воображения, этот запах пропитывает ее дух, как дым — воздух.
Факелов много, некоторые горят в каноэ, которые целенаправленно гребут к месту, что находится ниже Персис. Вернее, той ее части, которая захвачена этим сном. Она стоит на склоне высокого холма, вершине которого придана квадратная форма; под усеянным раковинами склоном поблескивает небольшое озеро. Платформа на вершине вымощена каменными плитами.
На склоне вырублены ступени, тоже выстланные раковинами, на них стоят факелы, настоящая стена их тянется к самой вершине.
Каноэ направляются не к ступеням. Напротив, они собираются рядами по обе стороны. На платформе стоят ожидающие. Тела у них человеческие, на груди широкие ожерелья, а на головах маски, с большими, увенчанными плюмажами коронами. Маски всевозможных животных. Одна — оскалившая зубы пятнистая кошка. Другая — с мордой и клыками крокодила.
До Персис доносится далекое смутное пение. Она чувствует, что вот-вот узнает какую-то тайну. Но это тайна не ее племени, и у нее нет желания... нет права... узнавать ее.
Подходит последнее каноэ, на борту его мужчина без маски, но тоже в короне и с плюмажем. У него внешность человека, привыкшего отдавать приказы, которые немедленно исполняются. А за ним, между двумя гребцами, которые искусно маневрируют, чтобы подвести лодку к самому началу каменной лестницы, еще одна фигура, такая закутанная, что Персис не видит ни лица ее, ни рук.
Вождь в короне легко ступает на причал у основания лестницы. Поворачивается и ждет, пока гребцы подведут каноэ еще ближе, чтобы фигура в белом тоже смогла сойти на берег.
Персис, сама не зная как, понимает, что это женщина, молодая женщина. И страх этой женщины мощно, как морской ветер, обрушивается на Персис.
Они поднимаются вверх, ступень за ступенью. Впереди вождь, гордый, лицо его кажется Персис знакомым, она его где-то видела, с выступающим клювом-носом, с зеленым каменным кольцом в ноздре. Он не делает никаких попыток торопить спутницу или помогать ей.
Но та тоже поднимается, ступень за ступенью. И страх ее поднимается вместе с ней, как зловонное дыхание разложения. Они достигают вершины. Тут два человека в звериных масках быстро встают по обе стороны от закутанной фигуры. Когда они поднимают руки, Персис видит, что на них перчатки, искусно сделанные из кожи, и прикрепленные к перчаткам когти заблестели в свете факелов.