Он отошел от очага и схватил ее за руки, раньше чем она поняла, что он делает.
— Непривычно, дорогая? Когда идешь по морю, где много рифов, нужна карта, чтобы знать, куда править. Не отрицаю, письмо твоей матери стало для меня неожиданностью. Она сообщила, что ты не знаешь об этом письме. Жаль, что она не написала раньше. Но я понимаю так, что она была гордой женщиной и ничего не просила для себя. Верно?
Саранна кивнула. Использованные им морские термины напомнили ей сердечность отца. Это резкое, но искреннее сочувствие трогало ее глубже, чем банальные соболезнования, которые ей часто приходилось выслушивать после смерти матери. Она глотнула, борясь со слезами.
Джетро принимал прошлое, признавал его требования, но потом отмахнулся от минувших лет как утративших значение.
Теперь он стоял ближе, и девушка заметила, что его поседевшие волосы когда-то были ярко-рыжими, пожалуй, ярче, чем у нее самой. И глаза, которые продолжали добродушно разглядывать ее из-под кустистых бровей, были, как и у нее, зелеными.
— Жаль, — продолжал он, — что у нас так мало времени, чтобы получше узнать друг друга. Видишь ли, я начинаю торговлю кофе. А значит, мне снова нужно учиться — пройти из юнги в капитаны. Поэтому послезавтра я отплываю на
«Крячке» в Бразилию. И пробуду там долго. Нужно посетить плантации, познакомиться с экспортерами. Может пройти целый год.
Но Гонора позаботится о тебе, а когда я вернусь, у нас будет вдоволь времени. Мать писала, что ты любишь книги и хочешь быть учительницей. Что ж, теперь, дорогая, тебе не придется зарабатывать на жизнь. Но, если хочешь учиться, — твое право. Большинство женщин не хочет. Однако я очень рано понял, Саранна, что люди бывают разные. Пришлось учиться этому на собственном горьком опыте, от самого капитана.
Джетро перевел взгляд на огонь в очаге, разгонявший весенний холод в комнате с высоким потолком. На лице его ничего не отразилось, но Саранне показалось, что он видит не пламя, а какие-то свои воспоминания.
— Жаль, что ты не хочешь пообедать с нами, дорогая. Но Гонора понимает тебя. Трудно сразу встретить много новых людей. Гонора вообще все понимает. Она будет тебе хорошей подругой. Доверься ей, и она облегчит твое положение.
Саранна воздержалась от ответа, который ей хотелось бы дать. Доверять Гоноре — последнее, что она собиралась делать. Гонора уже доказала свою изобретательность, заставив отца поверить, что Саранна сама отказалась от обеда с гостями. И Саранна не сомневалась: Гонора, которую знает Джетро, нисколько не похожа на Гонору, которую встретила она сама. Но она не могла возразить против того, что ее оставляют на попечении дочери этого человека, который нравился ей все больше. Возражать было бы грубо и неучтиво.
Она как раз благодарила брата (он отмахнулся), когда, постучавшись, вошла Г онора.
— Отец, приехал судья Кроуфорд. Он очень хочет поговорить с тобой до приезда остальных гостей. Саранна, голубушка, я знаю, ты не хочешь, чтобы тебя видели. Милли проводит тебя в твою комнату.
Саранну словно подхватил и швырнул прочь холодный морской ветер, такой, какой налетал по пути в Балтимор.
Не понимая, как это произошло, она снова оказалась в своей комнате. Милли зажгла лампу на маленьком столике. Са-ранна заметила, что служанка осторожно поглядывает на нее. И Саранна, хотя она была незнакома с этой девушкой, решила, что Гонора слишком предубеждена против нее. Милли без приказа занималась различными мелкими делами, а держалась спокойно и с достоинством.
— Мисс, скоро будете ужинать?
Саранна вдруг поняла, что проголодалась. Холодный ланч перед самым прибытием в порт казался теперь очень далеким. А чая не было (они с мамой всегда пили днем чай).
— Да, пожалуйста.
Когда Милли вышла, Саранна расстегнула тутой корсет. Если придется ужинать одной в комнате, можно будет по крайней мере чувствовать себя вольготно. На комоде она заметила высокий медный кувшин рядом с раковиной умывальника. К тому времени как Милли вернулась с подносом, Саранна умылась и переоделась в легкое свободное платье, которое мать подарила ей на день рождения. Оно не было траурным, но в этом платье Саранна чувствовала себя ближе к матери. Ее пальцы коснулись оборок, которые так искусно и терпеливо нашивала мама. Это платье сейчас подходило ей лучше любого черного.
Милли поставила поднос, казавшийся слишком тяжелым для ее тонких рук. Приподнимая крышки, служанка показала суп, пирожки с омаром, жареного голубя, жареную картошку, горячий хлеб и фрукты. Потом налила кофе из серебряного чайничка, предложила сахар и сливки.
— У нас тут кофе, мисс. Хозяин хочет, чтобы мы подавали кофе...
Саранна осторожно попробовала непривычный напиток. Она слышала рассказы о его крепости и горечи, предсказания, что он никогда не заменит обычный чай и сытный шоколад. Но она решила, что с сахаром и сливками совсем неплохо. Если Джетро собирался торговать этим новым продуктом, он имел право подавать его в своем доме всем гостям.
— Какое красивое платье, мисс... — Милли с откровенным восторгом смотрела на свободное платье Саранны.
Вопреки строгому решению не проявлять никаких чувств, губы Саранны дрогнули.
— Моя... мама сшила его... на день рождения... — Она чувствовала, как неуверенно звучит ее голос. Справившись со своими чувствами, девушка более твердо добавила: — Она славилась своими вышивками. Я немного научилась у нее. Но не умею вышивать так же хорошо, как она.
— Такое красивое... — повторила Милли. — Вот бы и мне шить так красиво.
— Можешь научиться, — сказала Саранна. — У меня есть выкройки... и я умею шить. Я тебя научу. — Она не понимала, почему, повинуясь порыву, предложила это. Но сразу поняла, что это еще один способ справиться с настоящим, не печалясь о прошлом и не страшась будущего.
Джетро отнесся к ней сердечно, так, как она не смела и надеяться. Но его здесь не будет. И она останется во власти капризов Гоноры, которой нисколько не доверяет.
— Не знаю, мисс. Мисс Гонора... она не любит, когда мы делаем что-то без ее приказа. Но она говорит, что я ваша служанка. Может, я и смогу немного поучиться. Тогда она не... — Милли замолчала, и Саранна уверилась, что заметила тень страха на детском личике служанки.
— Что она не?
— Не отошлет меня назад. Иногда она очень сердится, мисс Гонора. Говорит, я ленивая и неуклюжая. И говорит, мол, отправит меня назад, туда...
— Куда это туда?
— В поместье, вверх по реке. Белые называют его Тен-син. Старый капитан Уэйли, он приехал из Китая и построил его. Привез с собой каких-то странных людей, чтобы они все устроили так, как ему хотелось. Потом, когда все было сделано, отправил их обратно. Но там есть призрак, за живыми изгородями. Джаспер его однажды видел, потому что иногда он выходит. Она, — Милли со страхом взглянула на дверь, и Саранна поняла, что служанка говорит о своей хозяйке, — она не часто туда ездит. Она думала, все это будет ее, но мастер Ричард — он умер раньше старого капитана, и теперь все перешло к маленькой мисс. Миссис Партон, она там живет с маленькой мисс и с работниками, которые обрабатывают поля. Я... я не хочу возвращаться туда!
Саранна знала, что неприлично слушать сплетни слуг. Но ей нужно было знать все о семье, в которой она так неожиданно оказалась.
— Кто такая маленькая мисс? — спросила она, отвлекаясь от рассказа о призраке, который, конечно, был чистой воды суеверием.
— Мисс Дамарис, родная дочка мастера Ричарда от первой жены. Старый капитан говорит, вот настоящая Уэйли, не мисс Гонора, нет. И пишет завещание. Оставил все мисс Дамарис. Мисс Гонора страшно рассердилась. Бедная мисс Дамарис. Она... говорят, у нее не все в порядке с головой. Небось так и есть — откуда ей быть в уме, коли дитя живет в доме с привидением.
Милли вздрогнула. Губы ее раскрылись, как будто она собиралась сказать еще что-то, но потом она повернулась и буквально выбежала из комнаты. Наверное, подумала Саранна, жалеет о своей несдержанности и боится, что ее слова дойдут до Гоноры. Но за едой Саранна продолжала обдумывать услышанное.
Покончив с ужином, она встала из-за стола и подошла к окну. Двойные занавеси были задернуты, ставни закрыты на ночь. Саранна раздвинула занавеси и в щелку выглянула в темноту.
Внизу мимо входа проехал экипаж. Девушка мельком увидела сверху шелковую мужскую шляпу и вечерний кружевной чепец женщины, которой помогали выйти из кареты. Подъехали новые гости.
Карета отъехала и влилась в уличное движение. Сквозь закрытое окно Саранна слышала приглушенный городской шум, видела уличные фонари и огни в окнах соседних домов. Она вспоминала свой короткий разговор с Джетро. Тот все время говорил сам, она почти ничего не успела сказать. И не могла вспомнить, чтобы он хоть раз остановился и дал ей возможность высказаться. Как будто ее слова не имели никакого значения.
Тогда она не обратила на это внимания, заметила только сейчас. Он так легко отдал ее в распоряжение Гоноры! Саранна нахмурилась. Ну, он хотя бы упомянул о планах ее матери — чтобы она стала учительницей — и считал стремление к образованию похвальным. Но... можно ли рассчитывать на его помощь? Предположим, он позволит ей поехать летом к мисс Ситон, даст средства для оплаты обучения. Наверное, он будет только рад избавиться от ответственности. Будет ли у нее возможность случайно предложить это ему до его отъезда? Времени совсем не остается.
Теперь, вспоминая в одиночестве слова брата, обдумывая их, Саранна почувствовала холодок. Джетро казался весьма приветливым и дружелюбным. Но он скоро уплывет, оставит ее с Гонорой. А что Гонора не друг ей, Саранна не сомневалась.
Что делать? В ней всколыхнулась гордость. Остаться здесь на попечении Гоноры — все равно что попасть в тюрьму. Если бы удалось еще раз увидеться с Джетро, заставить его выслушать ее... Саранну охватило нетерпение. Ей хотелось сегодня же увидеться с братом, решить дело. Однако она знала, что у нее нет на это ни единого шанса.