Подписалась она инициалом — «С». Саранна была уверена, что он сразу догадается, от кого письмо. Она отложила его просохнуть. И хотя дважды обвела каждую букву, сомневалась в своих импровизированных чернилах.
Когда вернулась Милли, начался длительный ритуал мытья головы, использования полотенец из огромной груды, принесенной служанкой, расчесывания и просушивания волос на послеполуденном солнце. Однако, когда Милли снова заплетала ей косы перед обедом, волосы еще оставались чуть влажными.
Возможно, Гонора и Дамарис не собирались обедать. В таком случае Саранна намерена была пообедать в одиночестве, утверждая свою независимость в доме. Милли снова застегнула крючки на ее платье, и Саранна, решившая не разнообразить наряд атласным поясом, твердым шагом спустилась по лестнице.
Войдя в столовую, она увидела, что там полутемно. Свечи не горели, стол не был накрыт. Итак, ее не ждали. Но, полная решимости, она потянула за шнурок. В ответ на звонок явился не Джон, а Роза.
— Где обед? — спросила Саранна. — Уже пора...
— Мы... миссис Партон... она сказала, что вы будете обедать у себя в комнате, мисс Саранна.
— Ерунда. Я вполне здорова и способна посидеть здесь. Подавай обед. — Никогда в жизни Саранна не проявляла такой властности. Но она чувствовала, что должна доказать: она в этом доме не пустое место. В ней с новой силой вспыхнула гордость, которая помогла им с матерью выдержать жизнь в Сассексе. Она молода, это верно. Будь здесь Джетро, ее долгом было бы повиноваться хозяину дома. Но это не значит, что она позволит Гоноре помыкать ею.
Она подождала. Появился Джон, который вначале, казалось, словно собирался возражать, но потом принялся раскладывать столовое серебро и расставлять фарфор на том месте, где она всегда сидела в Тенсине. Саранна думала, что вот-вот появится миссис Партон с каким-нибудь запретом Гоноры. Но экономка не показывалась, и Саранна ела неторопливо и методично, как будто это могло помочь ей выстоять.
Причин одиноко сидеть в гостиной не было. Достигнув своей цели, Саранна вернулась к себе, зажгла лампу и взяла книгу. Но, даже прочитав несколько страниц, не помнила, о чем читала. Наконец она отложила книгу.
Вчерашняя гроза как будто очистила воздух. Взошла луна. Саранна смотрела из окна на изгородь, за которой открывался запретный сад. Какая высокая эта изгородь, закрывает вид даже из окна второго этажа! И очень густая. Если Гонора прикажет ее снести, рабочим придется нелегко.
Саранна вдруг ощутила сильную усталость. Столько произошло за этот день — а ведь половину прошлой ночи она не спала, помогала Дамарис упаковывать коллекцию. Саранна медленно разделась, чувствуя, как ноет все тело. Она надела муслиновую ночную рубашку, водрузила на голову ночной чепец и устроилась на подушках. Но как только легла, сонливость испарилась. У нее появилось такое чувство, будто она не сделала что-то очень важное. Однако, вспоминая день, она не могла определить, что же упустила.
Что она забыла?
Не ошиблась ли она, обратившись к мистеру Фоку? Или нужно было отыскать перед сном Дамарис? Со вздохом Са-ранна села.
И сразу услышала...
В ночи звучала та самая странная монотонная музыка. Са-ранна села на краю кровати. Ее капот... Куда она дела капот? На сей раз она забыла зажечь императорский ночник и потому на ощупь отыскала стул, на который повесила капот. Набросив его на плечи, сунув босые ноги в туфли, она подкралась к двери и открыла ее. Потом привязала ключ к ленте капота.
Дамарис! Она была уверена, что Дамарис может быть в запретном саду. И что на этот раз музыка — не часть какого-то причудливого сна.
Сначала Саранна направилась к двери Дамарис. Дверь была прочно закрыта и не поддавалась, сколько ни крути ручку. Девушка не решалась постучать или позвать Дамарис, чтобы не привлечь внимания служанок Гоноры, которые обитали в комнате в начале коридора. Там из-под двери пробивался свет.
Дамарис... может быть, она уже ушла в тайный сад? Если сокровище унесли туда, у девочки есть причина проверять его сохранность. Саранна осторожно пошла по темному коридору. Руку она положила на подвеску, которую не снимала ни днем, ни ночью. Камень казался не холодным, а теплым, хотя это, конечно, ей чудилось.
Шаг за шагом Саранна спускалась по лестнице. В кухне горел свет, слышались голоса, но приглушенные. Девушка благополучно добралась до входной двери и отодвинула засов.
Ночной ветер оказался слишком свежим, чтобы выйти на него в сорочке и капоте. Она пожалела, что не потратила немного времени на то, чтобы одеться. Но снова почувствовала настоятельную необходимость действовать. Музыка звучала, и надо было идти.
Саранна зашла за дом, чтобы оказаться перед изгородью. Причудливые звуки флейты сливались с ночными шумами в странной гармонии, которая западному уху вовсе не казалась музыкой.
Саранна ощупью пробралась вдоль изгороди, потом остановилась, обеими руками развела ветви и отыскала скрытый лаз. Она снова пробралась в сад, прошла по извилистой дорожке, миновала маленький дом с окнами в форме цветка и остановилась перед террасой.
Сегодня, несмотря на музыку, под убывающей луной не раскачивалась в грациозном танце женщина с головой лисы. И за ее движениями не наблюдали неподвижные лисы. Музыканты сидели в тени под карнизом, как и прежде. Но в круглой арке входа стояла женщина. Та самая танцовщица, но с человеческим лицом.
Сегодня на ней было не то свободное платье с широкими рукавами, которое развевалось в лунном танце, а тяжелый, богато расшитый наряд с высоким воротником и пряжкой на плече. Волосы, как того требовал протокол, были уложены на рамку и украшены булавками со сверкающими головками, в ушах — длинные серьги. Она была величественна, как королева среди своих придворных, и если это и была принцесса Дамарис, титул ей вполне подходил.
Женщина смотрела на тропу и когда показалась Саранна, подняла руку; длинный рукав упал к запястью, явив пальцы с драгоценными пластинками на ногтях. Женщина поманила Саранну, и та, вновь не чувствуя ни страха, ни волнения, прошла вперед, на террасу, и приблизилась к женщине.
— Мей... — Женщина отступила в комнату, где горели лампы, и снова Саранна последовала за ней.
— Добро пожаловать, младшая сестра. — Женщина говорила по-английски, но с легким певучим акцентом. Она указала на широкую кровать, которая служила и для сидения.
Когда они сели на мягкую поверхность, их опять разделил стол. Но на сей раз на столе не было чая.
Женщина-Лиса протянула руку к лакированной шкатулке, где на черном фоне красным и золотым было изображено множество лис. Оттуда она достала связку палочек, похожих на пластинки разобранного веера. И тут Саранна увидела, что одни палочки разделены посередине тускло-красной полоской, другие — нет.
— Младшая сестра, ты пришла, и час благоприятный. В такое время Великие могут показать нам, тем, кто еще не вознесся, что ждет впереди. Мне хорошо известны все предсказания о своей жизни, но теперь я должна узнать, что ждет тебя и не совпали ли наши пути до поры.
Поэтому возьми вот это и брось на поверхность. А когда держишь, думай о том, что тебя тревожит и затмевает твой путь...
Она протянула Саранне пачку палочек из слоновой кости, и девушка взяла их. В такое время и в таком месте ей казалось совершенно естественным подчиняться этой величественной женщине, которая держалась так, словно никто ни разу не усомнился в ее приказах.
Саранна держала палочки. Но в ее мыслях царил хаос. Она не могла думать ни о чем, кроме неприятностей, но их трудно было расположить по порядку.
Потом она бросила палочки. Музыка на террасе смолкла. В тишине комнаты стук, с которым палочки упали на лакированную поверхность, показался громким, как барабанная дробь.
— Это И. — Принцесса наклонила голову, разглядывая рисунок. — Что означает преимущество каждого шага.
Концом ногтевого футляра она коснулась самой дальней от Саранны палочки. Без разделительной полосы.
— Первые девять неразделенные — тебе предстоит важное решение. Вторые девять предвещают удачу, если ты проявишь твердость. Третьи шесть — разделенные, что означает усиление зла, хотя твоей вины в том нет. Четвертые шесть: ты можешь рассчитывать на помощь. Пятые девять — неразделенные: у тебя искреннее сердце, и оно приведет тебя к судьбе, о которой ты и не мечтаешь. Шестые девять — неразделенные: о, это человек, к которому никто не присоединится, а злое сердце постигнет справедливое возмездие.
Мгновение она молчала, разглядывая предположительно случайно образованный палочками рисунок. Несомненно, она полностью верила в свои слова. И эта вера произвела впечатление на Саранну. Уверенность живущей в запретном саду была так заразительна, что Саранна больше не могла говорить, что это суеверие и просто глупость.
— Хорошо. Древние сказали. — Женщина-Лиса собрала палочки и снова спрятала их в шкатулку с изображением лис. — А теперь, младшая сестра, послушай меня. Мы видели, что может случиться, и свидетельства палочек благоприятны. Но малодушие может свести на нет даже самое благоприятное предсказание. Вот что я скажу: будь сильна сердцем, подави страх, как знаменосец, который пришпоривает лошадь, когда ведет войска против варваров. У той, с кем ты сразишься, сильная воля. Твоя воля должна быть против нее как сталь против железа.
Скоро для нас настанет час суда. Ты пришла ко мне вовремя. Если у полководца войска разделены, он терпит поражение еще до начала битвы. Понимаешь?
— Да, — впервые заговорила Саранна. И торопливо добавила: — Они... миссис Уэйли поел ала в город за людьми. Они будут стрелять лис, уничтожат сад и все, что в нем.
Выражение женщины не изменилось, словно это лицо было вырезано из той же безупречной старинной слоновой кости, что и палочки, бросая которые, она предсказывала будущее.
— Слухи об этом безумии уже дошли до меня, младшая сестра. Помни: ты должна отвести от себя страх, как отвела бы меч, приближающийся к твоему горлу, если бы у тебя был щит, чтобы загородиться от удара. Когда время придет, ты поймешь. И тогда вы с младшей должны снова прийти сюда. Я наделена силами, которые унаследовала от женщин из древнего рода моей матери. Но в трудные времена одинокий человек подобен дереву со слабыми корнями перед приближающейся бурей. Меня не выдернут с корнем прежде моего времени, и, следовательно, ты можешь помочь по-другому...