А теперь... — Она хлопнула в ладоши, и из тени за кроватью показалась старая служанка с подносом, на котором стояли две закрытые чашки без ручек.
Женщина-Лиса взяла одну и знаком велела Саранне взять другую. Девушка отложила в сторону крышку-блюдце и снова ощутила запах цветочного чая.
— Выпьем за судьбу и час отдачи всех долгов, — сказала Женщина-Лиса.
Саранна осторожно отпила, затем сделала большой глоток. Красное и золотое, зеленое, синее — все краски великолепной комнаты завертелись вокруг нее. Неужели лицо цвета слоновой кости вдруг заострилось, нос и челюсти приобрели другую форму и покрылись рыжей шерстью? Или это только игра воображения?
Глава шестнадцатаяЧЭНЬ. ПОТРЯСЕНИЕ
Саранне снился путаный сон. Она была в своей комнате в Тенсине, но с ней два человека, и в комнате царил полумрак. Ее тянули и толкали (она не могла сопротивляться) и, вопреки ее желанию, облачили в то поношенное старое платье, в котором она приехала из Сассекса. Потом, когда она уже была одета, один из них поддержал ее, а второй прижал к ее губам чашку, прижал так сильно, что от боли она открыла рот и едва не подавилась горькой жидкостью.
Потом они повели, вернее, потащили ее к двери. В коридоре ждала еще одна смутная фигура. Саранна услышала неясный шепот. Потом сон кончился — неожиданно, как все сны.
Вначале Саранна ощутила легкое покачивание своей постели. Это покачивание напомнило ей что-то давнее. Но ей трудно было думать, вспоминать. Над закрытыми глазами очень сильно болело, и девушка почувствовала ужасную слабость и тошноту. Она повернула голову на подушке. В ответ на это слабое движение на нее обрушилась волна боли, и она охнула и застонала. Ей было так плохо...
Мама... где мама? Она поможет...
Теперь, когда она не ворочала головой, боль приутихла. Саранна медленно открыла глаза. Кровать, на которой она лежит... Где она? Это не ее маленькая комната в сассекском доме. А Сассекс... она ведь уехала из Сассекса?
Мама... мама умерла!
Память возвращалась урывками, а с ней появился страх. Саранна уже догадывалась, что это не обычное пробуждение. Она уехала из Сассекса, чтобы сесть на корабль...
Корабль! Гадкие запахи, раскачивание узкой койки — она на корабле!
Но как же это? Ведь после корабля она была в доме... в домах. Один — в городе. А другой... Одурманенное сознание Саранны пыталось связать обрывки воспоминаний.
Тенсин!
Название словно послужило ключом. Потому что все стремительно вернулось: дни и ночи в Тенсине, с их трудностями и опасностями.
Это был не Тенсин и определенно не комната за круглой аркой, ее последнее воспоминание. Она пила чай с Женщи-ной-Лисой. После начался странный сон. И вот она проснулась здесь. Где она?
Пульсирующая головная боль и волны тошноты, накатывавшие на Саранну при каждом движении, так ослабляли ее, что она не могла думать ясно. Но смотреть она еще могла.
Глаза сообщили ей, что она лежит на очень узкой койке, должно быть, в каюте корабля. Здесь отвратительно пахло, и от этого тошнило еще сильнее. Неярко светила лампа, прикрученная к балке на низком потолке.
Вот — вот ее матросский сундучок! На него брошены ее шаль и шляпка, свисают помятые ленты. Вопреки тошноте и головной боли, Саранна начинала понимать, что все это происходит на самом деле.
Этот ее странный сон. Кто-то разбудил ее, крепко спавшую, и одел. Кто? Не Женщина-Лиса и ее слуги, в этом Саранна была уверена. И почему она на корабле? Куда ее везут — и зачем?
На полке у противоположной стены каюты стояла кружка. Во рту у девушки страшно пересохло. Если бы напиться! Сможет ли она дотянуться до кружки? А если сможет, есть ли в кружке вода? Саранна, глядя на кружку, облизнула сухие губы.
Пить... так хочется пить! На борту корабля... Но уснула она в комнате за круглой аркой. Саранна навострила уши, пытаясь уловить звуки ветра и волн, какие слышала, когда плыла на юг.
Но вместо этого расслышала негромкий скрип и плеск воды. Саранна решила, что, хоть она и на корабле, корабль этот стоит. Где стоит? Маленькая искорка надежды заставила ее зашевелиться.
Она с трудом села, и боль в голове усилилась, Саранна застонала. Но свесила ноги с койки, ухватившись за край, чтобы удержаться и не упасть на пол. Ее сотрясали приступы рвоты.
Но страх, подкреплявший решимость, помог ей встать. Каюта оказалась такой низкой, что девушке пришлось наклонить голову. Саранна подошла к полке и протянула руку к манящей кружке, другой продолжая держаться за стенку.
На дне кружки плескалась какая-то жидкость. Но, когда Саранна поднесла кружку к губам, кислый запах вызвал у нее новый приступ тошноты и она уронила кружку на пол.
Воздух... если б выйти на чистый свежий воздух, это помогло бы. Держась за стенку каюты, Саранна сделала четыре или пять мелких шажков и оказалась у двери. Приложила к ней руку и надавила изо всех сил. Бесполезно. Заперта!
Почему?
Голова болела так, что девушка с трудом держалась на ногах. Спотыкаясь, почти падая, она вернулась к койке и опустилась на колени, положив руки на смятую грязную постель. Она пленница здесь... но почему? И чья?
Как легко снова лечь на койку, погрузиться в неведение, в бесчувствие. Но нет, нельзя. Положив голову на койку, Саранна пыталась думать ясно и логично.
Теперь Саранна отчетливо вспомнила все, что произошло в тайном саду, вспомнила каждое слово и каждый жест Женщины-Лисы, вспомнила, как та бросала палочки, предсказывая будущее тем странным способом, которое Дамарис называла «И Цзин». Что посоветовала ей эта женщина? Держаться, прогнать страх... прийти с Дамарис, когда возникнет опасность.
— Но я не могу, — прошептала Саранна. — Не могу.
Она расправила плечи, выпрямилась и отодвинулась от койки. Посмотрела на свое мятое платье. Заставила дрожащую руку приблизиться к манишке. Подвеска была на месте! Тот, кто притащил ее сюда, не отобрал нефритовую лису.
Достав подвеску из укрытия, Саранна посмотрела на нее. Ею руководило чутье, оно подсказывало, что нужно делать. Зажав подвеску в руке, она поднесла ее ко лбу, к средоточию тошнотворной боли. И задержала там этот кусочек нефрита, прижимая потной рукой.
Постепенно дыхание ее выровнялось. Она не могла бы объяснить, что пытается сделать, повинуясь какому-то неосознанному приказу. Закрыв глаза, Саранна попыталась представить себе Женщину-Лису такой, какой увидела ее впервые, — устремив к луне мохнатую острую морду, она тогда танцевала перед последователями.
Видение становилось все более отчетливым. Теперь голова танцовщицы была повернута непосредственно к Саранне. Взгляд Женщины-Лисы встретился со взглядом девушки, ее глаза становились все больше и заполнили весь мир...
Высказала ли она какую-то просьбу во время этой встречи взглядов — и, может быть, сознаний? Саранна не знала. Но телесные страдания прекратились. Как будто она, Саранна Стоувелл, приобрела полную власть над своим телом.
Она встала с колен. Но по-прежнему сжимала подвеску в руке, левой. Целеустремленно осмотрела каюту, зная, что должно быть сделано, и ища орудие для этого.
Ничего — ничего подходящего. Она повернулась к своему матросскому сундучку, выворотила его содержимое на пол. Взгляд остановился на запасном корсете. Саранна вытащила подвеску, и та повисла на шелковом шнурке. Девушка заметила, что сумочки с принадлежностями для шитья нет, нет и платьев, которые она сшила в последние дни. В ее распоряжении были только зубы и пальцы.
Быстро, но осторожно она рвала и грызла жесткую ткань. Наконец образовалась подходящая для ее целей дыра, и Саранна извлекла из корсета самые прочные и толстые ребра.
Не обращая больше внимания на груду одежды на грязном полу, она снова направилась к двери. С бесконечной осторожностью и всей ловкостью, какой только могла, она просунула узкую, но прочную полоску между косяком и краем двери.
Время и сырость работали на нее. Дерево с краю истерлось, и ребро корсета прошло в узкую щель. Достигнув цели, Саранна остановилась и прислушалась. Ничего не было слышно, кроме плеска воды. Теперь она уверилась, что заточена на речном шлюпе, стоящем у берега. Есть ли на борту часовой? Или ее считают совершенно беспомощной и не караулят?
Больше ждать она не могла: время было очень важно. Она начала продвигать ребро вверх, отыскивая язык замка. Во время путешествия на шлюпе мистера Фока она узнала, что замки на корабле очень простые. Оставалось надеяться, что то же самое справедливо и для этого шлюпа.
Есть! Ребро встретило сопротивление. Саранна нащупала язык замка. Медленно, осторожно прикладывая усилия к гибкой полоске китового уса, Саранна начала сдвигать его.
Это потребовало, казалось, целой вечности. Девушка вся покрылась потом и ослабела от усилий, к которым принуждала тело. Неожиданно стержень отодвинулся!
Он отодвинулся с лязгом, который показался Саранне громким, как ночные раскаты грома. Она застыла; если на палубе были часовые, они сразу прибежали бы. Однако девушка не услышала стука сапог по доскам палубы. Она быстро толкнула дверь, и та открылась.
После темной каюты яркий дневной свет едва не ослепил ее. Но воздух... какой прекрасный воздух! Саранна, пошатываясь, вышла на солнце. Мгновение она просто радовалась свободе и ни о чем не думала.
Она угадала: шлюп был пришвартован к пристани. Повернувшись в сторону берега, она увидела окруженную изгородями аллею, ведущую от реки к Тенсину. Она по-прежнему была на знакомой территории. Но не в безопасности.
Нет, те, кто увел ее из спальни, сами были из Тенсина. Или воспользовались помощью обитателей дома. Им достаточно было бы увидеть ее, и...
Саранна осторожно прошла по палубе, со страхом поглядывая на берег. Спустилась по трапу на пристань. Может ли она спрятаться в саду? Должна!.. Возможно, ей даже удастся добраться до тайного сада, где Женщина-Лиса даст ей убежище. Но в саду постоянно работают садовники. Если ее увидят...