Глава семнадцатаяХУАНЬ. РАССЕИВАНИЕ
Поднимаясь по второй лестнице, Саранна окончательно запуталась. Зачем капитан Уэйли приказал проложить этот потайной ход? Боялся чьей-то мести и подготовил путь для бегства? И где внутри Тенсина они окажутся?
— Подожди! — Саранна насчитала всего пять ступеней, когда Дамарис остановила ее. — Теперь я должна открыть вторую дверь.
Послышались звуки, усиленные темнотой, которая их окружала. Потом вдруг стало светло. Лучи были довольно слабые, но Саранне они показались слепящими после долгого (очень долгого, как ей казалось) пребывания в полной темноте.
На свету стал виден силуэт Дамарис. Девочка поднялась на одну или две ступени и исчезла. Саранна как можно быстрее последовала за ней в стремлении поскорее уйти из темного туннеля, забыв о страхе перед тем, что ждало впереди.
Однако через этот люк она попала в комнату, которой никогда еще не видела. У стен стояли плетеные корзины, те самые, что она помогала заполнять во время ночной грозы. На крюке справа от двери висела единственная лампа. Очевидно, они очутились в кладовой. «Используют ее обычные обитатели дома или нет?» — подумала Саранна.
Дамарис казалась совершенно спокойной, никакой настороженности в ней не было. Она опустила крышку люка, которая ходила легко и была как будто предназначена для использования без применения большой физической силы. Девочка уверенно направилась к двери.
— Подожди здесь — минутку, — велела Дамарис, чуть приоткрыла дверь и протиснулась в узкую щель.
Саранна наморщила нос. Пахло непривычно. Не подземной сыростью и не знакомыми запахами кладовой. Запах был острый и немного напоминал духи. Саранна узнала его — так же пахло в спальне Дамарис. И еще он походил на ароматы комнаты за круглой аркой. Неужели тайный ход привел их во владения Женщины-Лисы?
Но размышлять Саранне было некогда: дверь так же неслышно открылась. Вернулась девочка в сопровождении старухи, той самой, что искусно и бесшумно подавала чай и играла на флейте в лунном доме. Старуха посмотрела на Саранну и в отчаянии зацокала языком.
— Все в порядке, — сказала Дамарис. — Ты пойдешь с А-Хань. Принцессу нельзя тревожить, когда она собирает силы. Потом мы с ней увидимся.
А-Хань подошла к Саранне. Ласково взяла девушку за исцарапанную грязную руку, успокаивающе похлопала по ней. Улыбаясь, потянула Саранну за собой и вывела во двор, окруженный четырьмя стенами здания. Сквозь решетчатые окна виднелись приглушенные огни.
Вместе с А-Хань Саранна прошла по узкой террасе и оказалась в темной комнате. Служанка усадила ее в кресло и зажгла лампу, прикрытую золотистым шелком, так что свет ее тоже казался золотым. С проворством, совершенно не вязавшимся с ее древним лицом, она засуетилась; сначала принесла большую мелкую лохань, потом множество кувшинчиков и горшочков и, наконец, охапку полотенец.
В дверь заскреблись и что-то негромко сказали. А-Хань отодвинула панель и забрала у кого-то снаружи большой кувшин, от которого поднимался пар, потом два ведра. Воду из ведер она вылила в лохань, добавила горячей воды из кувшина, постоянно помешивая и проверяя температуру пальцами.
Немного погодя Саранна в полудреме лежала на низком диване. Ее вымыли, словно ребенка, натерли ароматным маслом, чтобы тело не болело. Принесли чай и пирожки, не сладкие, но свежие, начиненные паштетом из мяса и овощей. На девушке теперь было не рваное, грязное платье, а просторное одеяние, похожее на то, что она видела в последний раз на принцессе. Толстая парча ржаво-красного цвета с вышитыми на ней сосновыми ветками и шишками. Шишки были выпуклыми, из золотых нитей, и платье при каждом шаге сверкало.
Волосы ей расчесали, всякий раз обмакивая гребень в какую-то душистую жидкость, потом убрали, закололи шпильками и украсили цветочными головками. За всю свою жизнь, даже в славные бостонские дни, Саранна не знала такой заботы, не была окружена такой роскошью и красотой.
Руки А-Хань словно сняли головную боль. Старуха размяла девушке шею и плечи. Теперь Саранна, довольная, дремала. Опасности и страхи, преследовавшие ее последние часы, казались теперь далекими и несущественными. Она даже не спрашивала о Дамарис, которая опять исчезла. Нет, ей достаточно было просто лежать в золотистом свете лампы, чувствуя себя чистой и в безопасности...
Глаза Саранны закрылись, она, должно быть, уснула. Но вот во сне она услышала призыв, которому не могла не подчиниться.
— Младшая сестра, час пробил!
Саранна зашевелилась. Она цеплялась за сон; что-то ждет ее, когда она проснется? Что-то такое, чего она не желает...
— Младшая сестра, проснись!
Этот приказ невозможно было игнорировать.
Саранна открыла глаза. Золотая лампа не горела. На пол падали солнечные лучи. А на солнце стояла женщина, которую она знала.
Сине-зеленое платье с серебряной вышивкой казалось доспехами, а не обычным нарядом. Оно закрывало женщину от шеи до пят. Над высоким воротником к Саранне была обращена лисья морда, а еще выше громоздился головной убор, должно быть, подобающий королям.
Женщина-Лиса подняла руку и поманила. Саранна прогнала последние остатки сна и встала. И увидела за этой впечатляющей фигурой хозяйки тайного сада Дамарис.
Как и Саранна, девочка была в вышитом платье, волосы почти полностью скрывали филигранная корона и цветы. Руки она неподвижно держала перед собой, а в них, точно маленький щит у груди, — круглый кусок полированного металла. Дамарис не поздоровалась с Саранной, когда та подошла к ней. Лицо у нее было сосредоточенное, словно ей предстояло сделать нечто важное, за что отвечала только она.
Женщина-Лиса прошла во двор, девушки за ней. Они пересекли мощеное пространство между небольшими клумбами, на которых росли маленькие цветущие деревья и кусты, и прошли в другую дверь. Эту комнату Саранна видела уже дважды. Комнату Женщины-Лисы.
В углу перед статуей курился фимиам. Статуя изображала женщину с лисенком на руках. А из складок длинного платья, которое совершенно закрывало ноги, высовывались морды других лисят: они как будто принюхивались. В их позах чувствовались настороженность и ожидание.
Женщина-Лиса склонила голову перед статуей и запела высоким голосом. Из широкого рукава показалась рука и взяла небольшую резную палочку, лежавшую у ног статуи. Этой палочкой женщина ударила по нефритовому кольцу, висевшему справа от нее. Звон заполнил всю комнату, прокатился по саду, мелодичный, но громоподобный.
Должно быть, это был какой-то сигнал, потому что с террасы за круглой аркой послышался медленный барабанный бой, негромкий, приглушенный. Саранна ощутила его ритм всем телом, словно он совпадал с ритмом ее сердца. Жен-щина-Лиса вновь поклонилась статуе, потом через круглую арку торжественно, точно возглавляя процессию, вышла на террасу.
Теперь они оказались на ярком свете дня; не было луны, которая сделала бы мир таинственным. Но лисы уже сидели в ряд, который протянулся от одного края террасы до другого. Сидели неподвижно. И казались вырезанными из красного камня. Кроме двух самых крупных, которые остановились непосредственно перед Женщиной-Лисой. Это были белые лисы.
За лисами стояли люди — четверо, по двое с каждой стороны. Они тоже походили на странных созданий из сна, ведь их тела были полностью закрыты латами, а голову целиком скрывали шлемы в виде гигантских лисьих голов. Шлемы сверкали, казалось, раскрашенным лаком. В руках эти люди держали древки вымпелов; складками вымпелов играл ветер.
Теперь Саранна увидела и барабанщика с таким же древним лицом, как у А-Хань, седобородого. Он сидел, скрестив ноги перед барабаном, и пальцами правой руки отбивал монотонный ритм. Рядом с ним две пожилые женщины, А-Хань и другая, еще старше и более согбенная, занимались жаровней.
Удар... удар... барабанный бой оставался единственным звуком. А взлет и падение пальцев, рождавших эти удары, — единственным движением собравшихся на террасе. Все смотрели на тропу, по которой дважды прошла Саранна.
Послышался далекий крик, треск. Саранна вздрогнула, потом заметила, что остальные не проявляют ни малейшего удивления. Все, казалось, были готовы к встрече с тем, что преподнесет судьба. Даже лисы не проявляли никакой тревоги.
Снова раздался треск, потом звуки движения в кустах, которые не мог заглушить рокот барабана. Теперь сердце Саранны билось чаше, чем пальцы старика выстукивали дробь. Она догадывалась, что происходит: люди, которых Гонора пригласила из города, должно быть, прибыли и начали разрушение тайного сада. Но собравшиеся на террасе не двигались — ждали.
Последовал грохот падающих камней, стон раскалывающихся и рушащихся деревьев. От этих звуков Саранне стало плохо. Но Женшина-Лиса все еще не шевелилась. Источник звуков тоже не приближался. Но вот женщина протянула руки (длинные рукава упали) — одну к Саранне, другую к Дамарис. Девушка инстинктивно поняла, чего от нее ждут. Правой рукой она схватила женщину за левую руку, ощутив сильное холодное пожатие ногтевых пластин. Дамарис, державшая в правой руке круглый кусок металла, левой взяла руку женщины. Так соединенные, они стояли по-прежнему неподвижно.
Яростно задрожал куст, его выдернули из земли и отшвырнули. На открытое место выбралась группа таких отвратительных типов, что Саранне захотелось убежать. Однако она понимала, что не может этого сделать. Мужчины остановились перед террасой и с изумлением смотрели на тех, кто их встречал. Потом расступились, давая пройти Гоноре.
Та в свою очередь посмотрела на Женщину-Лису. Рот ее скривился в крике:
— Стреляйте! Перебейте всех лис!
Саранна видела, как поднялись ружья. Ни одно из животных не шелохнулось. И люди в латах тоже не пытались защититься. Они все погибнут! Страх ледяным ножом пронзил девушку. Но она по-прежнему не могла разорвать связь, соединявшую ее с Женщиной-Лисой.
Нельзя разрывать связь! Те, кто собрались на террасе, сделали это неспроста... и в этот миг Саранна подчинила свою волю, сдержала страх, постаралась стать частью общего.