Только он не смог скрыть тонкого пронзительного крика, растворившегося на бескрайних просторах земли, расстилающейся за их спиной; но этот долгий улюлюкающий вой они уже слышали в лагере трогов. Торвальд грустно усмехнулся.
— Ищейка идет по следу.
Он наклонил шест, используя его как весло, и плот быстро помчался по течению. Шенн, похолодевший от ужаса, несмотря на палящее солнце, последовал примеру офицера и тоже взялся за длинную ветку, думая лишь об одном: осталось ли у них время для борьбы?
Глава 6ИЩЕЙКА
Солнце, неровный и огромный огненный шар, поджаривало землю, после чего, каким-то странным образом, точно откатилось назад и продолжало жечь с той же жестокостью. В прохладной тени восточных гор Шенн ни за что не поверил бы, что на Колдуне может стоять такая неистовая жара. Еще до полудня они с Торвальдом сняли куртки, чтобы было легче управляться с шестами-веслами. Однако они не рискнули снять остальную одежду, боясь обгореть на солнце. И снова сильный порыв ветра вздымал песок на берегу реки, чтобы спустя некоторое время тот медленно опустился на воду.
Шенн протер глаза, на некоторое время прекратил утомительную греблю, чтобы посмотреть на скалы, которые они проплывали в довольно опасной близости. Ибо русло реки, окаймленное редким колючим кустарником, быстро сужалось. На отвесных стенах совершенно голых скал виднелось огромное количество небольших пещер-убежищ, забитых песочной пылью, хотя дно быстрой прозрачной реки все было усеяно галькой и крупными валунами.
Он не ошибся, их плот несло вперед все быстрее и быстрее, даже несмотря на шесты, при помощи которых они помогали плоту продвигаться по воде. По мере сужения русла течение подхватывало плот со свежей силой и стремительно несло его по воде. Шенн отметил это, и Торвальд кивнул в знак согласия.
— Мы подходим к первым порогам, — пояснил он.
— Где мы сойдем на берег и отправимся пешком, — печально промолвил Шенн. Песок и пыль скрипели у него на зубах, раздраженные глаза слезились. — Мы останемся рядом с рекой?
— Насколько долго это нам удастся, — мрачно ответил Торвальд. — У нас нет ничего, в чем можно нести воду.
Да, человек может жить на очень скудной пище, продолжая пробираться вперед по скверной дороге, если у него есть таблетки-концентраты. Но без воды, и тем более в такую жару, им быстро наступит конец. Довольно часто они прислушивались к очередному вою позади, дикому крику, говорящему им о том, насколько близко от них движутся ищейки трогов.
— Пока сюда не долетели их тарелки, — заметил Шенн. Он как следует успел изучить одну из темных тарелок, появившуюся довольно далеко от них, когда ищейка указала точное направление для преследующих их трогов.
— Они не могут летать в такую погоду, — отозвался Торвальд, еще крепче сжимая шест и указывая подбородком на туман, клубящийся в воздухе над рекой и скалами. Тут река стала еще глубже, и Шенн увидел самое начало каньона. Они могли вздохнуть свободнее. Песочная пыль по-прежнему медленно опускалась на них, но песка было значительно меньше, чем какие-то полчаса назад. Небо над их головами напоминало сероватый колпак, с трудом пропускающий солнечные лучи, и тут путешественники ощутили живительную прохладу.
Торвальд осмотрелся по сторонам, внимательно изучая оба берега, словно выискивал там какой-то особый знак или отметину. Наконец, воспользовавшись шестом как указкой, он ткнул им в направлении большой кучи галечника, виднеющейся впереди. В этом месте когда-то случился оползень, который на четверть засыпал реку, но постоянные сезонные разливы со временем превратили бесформенную кучу камней и песка в узкий стреловидный полуостров.
— Туда...
Преодолевая сильнейшее течение, они вытащили плот на берег. Росомахи, ослабевшие от жары и пыли, подскочили к скалам со скоростью пассажиров тонущего корабля, которые увидели спасательное судно. Торвальд, прежде чем соскочить на берег, крепче прижал под мышкой планшет с картами. Когда все очутились на суше, он снова спустил плот на воду и длинным шестом толкал его до тех пор, пока его не подхватило течение.
— Слушай! — внезапно воскликнул он.
Но Шенн уже уловил отдаленный рокочущий звук, громкий, сильный, точно кто-то бил в гигантский барабан. Безусловно, это не был герольд, возвещающий о прилете корабля трогов, тем более что звук исходил откуда-то спереди, а не из-за их спин.
— Пороги... а может быть, даже водопад, — проговорил Торвальд. — Давай-ка поглядим, где мы сможем отыскать здесь дорогу.
Полуостров из валунов и гальки, который за многие годы нанесло течением, своим узким концом, похожим на язык, упирался в скалу, возле которой протекала река. Но затем он поднимался к расщелине, расположенной несколькими футами выше. А на высоте примерно футов в пятьдесят виднелась полоса земли, идущая параллельно реке. За ней вода ударялась о прочную совершенно отвесную стену. Они могли бы взобраться наверх и следовать за потоком вдоль вершины по этой нерукотворной набережной, но это вынудило бы их намного отдалиться от источника воды.
Словно с молчаливого обоюдного согласия мужчины опустились на колени и большими пригоршнями стали черпать воду и жадно пить ее, обливать водой головы и смывать с лица пыль и песок. Затем они начали взбираться на крутой подъем, который уже успели преодолеть росомахи. Наверху было не очень темно, но они снова почувствовали на лицах осыпающийся гравий, застревающий у них в волосах.
Шенн остановился, чтобы соскрести полоску грязи с губ и подбородка. Затем совершил последний рывок, поднимая свое щуплое тело наверх, изо всех сил борясь с жестокими порывами ветра. Но потом ветер подул ему в спину с такой силой, что чуть ли не помогал ему в его сложном восхождении. Шенн старался изо всех сил. Он мысленно отдал себе приказ — подняться во что бы то ни стало! Он понимал, что, как только окажется наверху, он побредет под скалой, аркой нависшей над ним. И Шенн знал, что это нужно сделать как можно быстрее, ибо в любой момент может случиться оползень из песка.
Тут Шенн натолкнулся на огромный камень и, протерев глаза от песка, догадался, что очутился в небольшой нише в скале. Задрав голову, он увидел отблеск янтарного неба, просачивающийся через щель этой крохотной пещеры, но спустя несколько секунд сумерки превратились в кромешную тьму.
Шенн нигде не видел росомах. Он заметил Торвальда, пробирающегося к южной пещере, и последовал за ним. И снова они лицом к лицу столкнулись со смертоносным обрывом. Ибо расщелина с единственным спуском к реке теперь находилась справа; за спиной возвышалась гранитная скала, ведущая к бездонной пропасти, заставившей Шенна упасть на живот, как только он осмелился посмотреть вниз.
Если какой-нибудь боевой корабль межзвездной флотилии прошелся бы энергетическим лучом по горам Колдуна, разрезав то, что покоилось под первым слоем наружной оболочки планеты, то, вероятно, образовавшаяся «рана» очень бы походила на эту жуткую пропасть, на краю которой лежал побледневший от ужаса Шенн. Ему и в голову не приходило, что могло образовать между скалой и торчащим неподалеку горным пиком такую гигантскую трещину? Наверняка некогда здесь произошел невиданной силы катаклизм. Конечно, и речи быть не могло о том, чтобы спуститься вниз и взобраться на гору напротив, стоящую напротив скалы, где лежал Шенн. Беглецам надо было либо возвращаться к реке со всеми ее опасностями и неожиданностями, либо отыскать какой-нибудь иной путь через проем, который теперь являл собой такую мощную преграду на пути на запад.
— Вниз! — резко произнес Торвальд и вытолкнул Шенна из полумрака песочной бури в расщелину с такой силой, что Шенн чуть не упал. И они снова оказались в пещере, в которой уже побывали.
На залитом солнцем небе появилась двигающаяся тень.
— Назад! — Торвальд опять схватил Шенна, и поскольку он был намного сильнее молодого человека, то буквально поволок его во тьму пещеры. Он тащил его без остановки, и Шенн не мог перевести дух, даже когда они очутились снова в укрытии. Наконец они добрались до темной дыры в южной стене, мимо которой уже проходили. И Торвальд снова толкнул Шенна туда.
Внезапно страшной силы взрыв отбросил Шенна к стене. Толчок оказался такой мощный, что молодому человеку показалось, как из его легких вышел воздух. У него перехватило дыхание, и теперь не давала покоя ноющая боль в ребрах. С трудом открыв глаза, он увидел, что расщелина вся охвачена огнем. Из-за яркого пламени Шенн какое-то время ничего не видел. Словно он временно ослеп. Эта вспышка была последним, что он помнил, когда плотная кромешная тьма сомкнулась над ним, погрузив его в бессознательное небытие.
Он медленно пришел в себя и сперва почувствовал нестерпимую боль. Ему было больно дышать; но тут он осознал: раз он дышит, то боль будет продолжаться, потому что он дышит. Потому что он жив. Все его тело представляло собой сплошную тупую боль, а на ногах словно лежало что-то очень тяжелое. Затем он почувствовал на лице прерывистое дыхание какого-то зверя. Шенн, собравшись с силами, поднял руку и коснулся плотной шерсти; потом ощутил влажный шершавый язык, облизывающий ему пальцы.
Он был близок к ужасу, обуявшему его, ибо в течение нескольких секунд он понял, что ничего не видит! Но тут сквозь тьму начали пробиваться кроваво-красные искорки, и он почему-то решил, что они скачут внутри его глаз. Он начал ощупывать темноту перед собой. Со стороны косматого тела животного, прижавшегося к нему, раздался тихий скулеж. Шенн ответил на это легким движением.
— Тагги? — спросил он.
От довольно сильного толчка он снова вжался в стену и ощутил страшную боль в ребрах, когда росомаха отозвалась на свою кличку. Второй толчок с другого бока и намного мягче первого говорил ему о том, что это Тоги тоже требует к себе внимания.
Что же тогда произошло? Торвальд со всех сил толкнул его назад, как только в небе появилась тень, пролетающая над скалой. Эта тень! Мысли Шенна беспорядочно громоздились в голове, когда он пытался осознать смысл того, что ему удалось вспомнить. Тарелка трогов! А потом этот жуткий удар, нацеленный на них; один-единственный залп, точно такой же, при помощи которых был сметен с лица земли целый лагерь! А он по-прежнему жив!..