Она говорила так уверенно, что Нейл не стал спорить, а лег на землю, и в его сознании закружились обрывки рассказанного Иллиль — Кимон, герой, заставивший произнести такую клятву, что деревья Ифткана могли служить его народу надежным убежищем, и прошли века, а Клятва удерживала в отдалении безжалостный Белый Лес, до тех пор, пока ифтов не осталось совсем немного… Слишком слаба линия крови, слишком тяжел груз древней памяти, чтобы поддерживать свои крепости и свою жизнь против накатывающихся волн ларшей, только что вышедших из животного состояния и отважных в своем юношеском невежестве, против их растущей ненависти, любви к разрушению того, что они не строили и никогда не смогут построить, к уничтожению того, чего не понимали. Да, память Айяра говорила Нейлу, что Эшла права… Иллиль-Эшла была Хранительницей Зеркала.
Глава 14ПЛЕННИКИ
Обнаженный меч лежал на коленях Нейла, здоровая рука была наготове на рукояти меча. По другую сторону поросшего кустарником оврага иссушенная зноем земля была залита слепящим светом солнца, но здесь, в стволе окаменевшего дерева, можно было смотреть и прислушиваться — чтобы уловить предупреждение. Эшла, свернувшись, спала. Капли пота блестели на ее лбу. Хотя слепящий глаза свет сюда не проникал, жар проходил свободно.
Нейл сидел и, не отрываясь, смотрел вдоль оврага. Когда солнце добралось до пятен толстой мясистой растительности, ее листья раскрылись, стали плоскими и начали питаться. Нейл видел, как на эти листья садились мелкие насекомые, крепко приклеивались, а затем медленно втягивались в поверхность листа. Это место по своей природе было чуждым человеку.
Лесная страна была окружена поселенцами, которые боялись и ненавидели ее, но она была домом ифтов и поэтому близка всякой жизни, кроме той, что была соблазнена или подчинена себе врагом. В глазах Нейла все здесь было мертвым или умирающим. Он не ошибался: жизнь пустоши просто была совершенно иной и устрашающей.
Айяр дал Нейлу уши охотника и шестое чувство лесного жителя. И Нейл ощутил движение и осознал его. Затем отметил регулярное пощелкивание, вначале очень слабое, затем более громкое и опять слабое. Словно кто-то шел по краю оврага, не имея причины подкрадываться — сторожевой патруль.
Может, это воображение? Однако ощущения говорили обратное, и так определенно, как если бы он своими глазами видел того, кто там идет. До каких пор беглецы будут сидеть в этой яме? Это «до каких пор» могло иметь много значений: до вынужденного боя, до гибели, до прихода значительно превосходящей их силы.
Память Айяра не снабдила Нейла изображением того, с кем связан этот щелкающий шаг. Теперь щелканье стало громче и шло уже с другой стороны оврага. Либо часовой обходил весь овраг, либо их было двое. Разумнее было бы выскочить из укрытия, пока здесь только один часовой или хотя бы двое, но беглецы не решались на такой шаг: их ослепит солнце, и они не смогут ни бежать, ни сражаться. Какое-то летающее создание спланировало вниз и пронеслось прямо над растительностью в овраге.
Хурурр? Нейл на секунду поддался невероятной надежде, но эта надежда обманула его и даже предала: он попытался послать мысль-контакт летящему и получил ответ настолько вне его понимания, что тот показался ему чудовищным ударом, швырнувшим его к противоположной стенке ствола. Это не летающее существо отвечало, слабо подумал Нейл, а разум, интеллект, пославший меньшее и слабейшее создание искать его, Нейла.
Кажется, Нейл закричал, но он не был в этом уверен, возможно, он только противился этому вторжению чужого сознания. Он был уже не в стволе дерева, а в каком-то месте, которое не мог описать словами, и противостоял существу или разуму, не имеющему формы, а только силу и чуждые цели, существу, для которого Нейл и его род были ненужной загадкой, так как не подходили под шаблоны, созданные этим существом. И именно этот факт непохожести показался Нейлу щитом. Нейл чувствовал, что у него есть какая-то защита от врага, бьющая прямо в сердце этой поглощающей уверенности.
— Ка-Как! — вырвался у Нейла древний боевой клич.
— Нейл!
Его голова была прижата к окаменевшему дереву. Руки Эшлы лежали на его плечах, ее глаза смотрели на него так пристально, будто силы этого взгляда было достаточно, чтобы вернуть Нейла назад оттуда, где он стоял перед Врагом.
— Оно движется! Оно знает! — лицо ее было застывшим, суровым, ее глаза все еще держали его, как бы обыскивая его сознание в поисках какой-то мысли, какого-то ощущения, которых в нем не могло быть. Затем чуть заметно кивнула. — Подтверждается древняя истина! Это может убить нас, но не сломить, даже если здесь Нейл-Айяр, а не настоящий Айяр!
Мысль Нейла была смутной, он сам не вполне осознал ее:
— Возможно, именно из-за Нейла, а не несмотря на Нейла.
Она подхватила его смутную мысль:
— Если так, то все в порядке. Проиграв в древнем знании, мы что-то выигрываем взамен. Но… Оно знает о нас!
Нейл осторожно пробрался вдоль внутренней части ствола. Он не знал, сможет ли увидеть часовых, тех, что щелкали, или летающих. Эшла предупреждающе подняла руку и показала вверх.
Крылатый разведчик все еще был наверху и подал голос. Не зовущий посвист или щелканье клюва кваррина, а долгий дрожащий плач, более подходящий для грозового неба и сильного ветра, чем для залитого солнцем дня. И Нейл увидел, как пролетело это создание. Увидел ли? Он испытывал сомнения: свет был слишком ярок для его глаз. Может, это проплыло облако. Нейл заметил только, что оно было блестяще-белым и неопределенной формы.
— Вряд ли это птица, — высказал он свою первую догадку.
— Это Следящий и Ищущий… — Эшла вытерла лоб тыльной стороной руки. — Каждый раз узнаешь только кусочек чего-то. Сам по себе он нестрашен, он только добавление к чему-то другому…
— Тихо! — сказал Нейл беззвучно, одними губами, так как боялся, что часовой сможет расслышать даже шепот. Щелканье раздавалось с противоположной стороны оврага. Нейл посмотрел в дырку в стволе, прикинул расстояние и высоту растительности, а затем подергал повязку, на которой висела его поврежденная рука.
Эшла хотела протестовать, но Нейл показал знаками, что он хочет сделать, и она ослабила тугую травяную перевязь, чтобы освободить его руку. Нейл начал медленно и осторожно выползать на открытое место.
Щелканье смолкло — часовой перешел на дальней склон оврага. Нейл нашел удобный для наблюдения пост — пологий бугор, с которого можно было видеть небольшую часть края оврага. Но вот щелканье возобновилось. Нейл медленно сполз в кустарник, который стал щитом между ним и патрульным. Нейл рассчитывал на то, что он, со своей зеленой кожей и созданной для маскировки в лесу одеждой, не будет обнаружен, если, конечно, не станет шевелиться.
Часовой появился в поле зрения, и Нейл, не веря своим глазам, уставился на него: это было не чудовище из прошлого Януса, не чужеземный кошмар, а то, что Нейл уже видел, и не один раз. И теперь, когда его растерянность прошла, он осознал, что эта штука неправильна в одной детали.
Инопланетник в космическом костюме шел прыгающей походкой человека, одетого в неудобную одежду. Щелкающий звук происходил от магнитных пластинок на подошвах — обычное снаряжение инопланетника с какого-нибудь космического корабля. Весь костюм был тяжелым, объемным, шлем типа «форс-дженал» был украшен на затылке что-то вроде петушиного гребня. Эти гребни перестали делать много лет назад. Нейл вспомнил дни, когда он свободно расхаживал по отцовскому кораблю. На всех костюмах были шлемы «халмейкер». Ну, конечно, «форс-дженал» можно увидеть только в музеях устаревшего оборудования. Этот костюм был по меньшей мере столетней давности!
Нейл хотел удостовериться, что это не какая-то галлюцинация, вызванная его слабым дневным зрением, и с нетерпением прислушивался, когда вернется щелканье сапог по камню. Зачем патрульный носит скафандр на планете, условия которой для человека благоприятны — ведь, судя по всему, он землянин, или потомок землян.
Щелк… щелк… Нейл поднял голову как можно выше, но не высовывался из-за маскирующего куста. Да, точно, «форс-дженал»! Когда он установил этот анахронизм, он обратил внимание на другое: костюм был древним. Ни один современный космолетчик, каковы бы ни были его средства, не доверит свою жизнь скафандру из далекого прошлого. И, конечно, современный космолетчик не мог пользоваться им, возможно, даже не знал, как приводятся в действие некоторые детали этого архаичного сооружения.
С дрожью внутри, несмотря на жару, Нейл подождал, пока щелканье затихнет, и быстро вернулся в ствол дерева.
— Что там? — спросила Эшла.
Нейл замялся. Странное дело: он частично смог принять то летающее существо за инструмент чужого разума. Он принял собственное физическое изменение, память Айяра, как часть его, Нейла, сознания — все это было легче принять, чем костюм столетней давности, методично шагающий по краю оврага в этой пустыне. Может, из-за того, что силы ифтов были чужды ему, он принимал их на веру, как ребенок верит старой сказке, в то время как ходячий костюм — вещь конкретная, не связанная ни с памятью, ни с эмоциями, являющаяся просто фактом — и вдруг этот факт оказывается невозможным.
Скафандр шел, но кто был внутри? Со своего наблюдательного пункта Нейл не мог разглядеть черт лица за лицевой пластиной шлема. Было только странное, совершенно непонятное и тревожное ощущение пустого костюма, одушевленного кем-то, кого Нейл не ощущал, и костюм повиновался, как повиновалось летающее создание.
— Что там? — Эшла села рядом и положила руку на его здоровое плечо. — Что ты видел?
— Идущий скафандр, — ответил Нейл.
— Скафандр… Кто?
— Что, — поправил Нейл. — Это очень древний костюм.
— Старый? Однажды говорили, что охотничий отряд из порта потерял…
— Древний. Ни один охотник не наденет здесь космического костюма. На Янусе никто их не стал бы носить. Эта планета по условиям подходит выходцам с Земли.