Еропкин обратил внимание на то, на что и должен был обратить внимание человек, хорошо разбирающийся в устройстве городов. Существовавшей на тот момент Морской улицы и трех названных водных артерий было недостаточно для того, чтобы по городу было удобно передвигаться. Главный архитектор предложил обустроить Садовую улицу до нынешней площади Тургенева и продлить Литейный проспект нынешним Владимирским и Загородным. Таким образом, все части столицы на левом берегу оказались хорошо связаны между собой. На пересечении Садовой улицы и дороги на Москву Еропкин запланировал главную торговую площадь Петербурга — Сенную. Адмиралтейская сторона на долгое время приобрела законченные очертания.
Городовой остров, где находился центр Петербурга в первые годы его существования, был частично со стороны берега Невы превращен в некое подобие Москвы со спонтанно пролегающими улочками. В той же части, куда стихийная планировка не добралась, Еропкин проложил несколько параллельных друг другу улиц — нынешние Большую Пушкарскую (тогда Малая Офицерская), Большой и Малый проспекты (Большая Офицерская и Петровская улицы соответственно) — и устроил вокруг них регулярную систему кварталов.
Умение Петра Еропкина обобщать пошло еще дальше понимания, что город — это в первую очередь коммуникации, а не здания. Ведь, в конце концов, определяет все тот, кто занимается планированием и застройкой города. Еропкин сделал две попытки придать профессии архитектора больший социальный вес.
Он частично перевел на русский язык и снабдил комментарием один из главных профессиональных учебников — «Четыре книги об архитектуре», написанные итальянцем Андреа Палладио в XVI веке. Кроме того, он составил собственный трактат под названием «Должность архитектурной экспедиции»: там подробно описаны знания и навыки, которыми архитектору необходимо обладать, его обязанности и вместе с тем полномочия на разных должностях. Таким образом главный архитектор Петербурга попытался, как сейчас говорят, институционализировать профессию. В идеале ее представители должны были стать лучше образованны, иметь определенную степень ответственности и некоторые связанные с ней права. Таким образом, архитектура получила бы возможность развиваться сама по себе, как сообщество людей, без тотального вмешательства государства. Именно такой подход во многом способствовал процветанию разных областей человеческой деятельности и знаний в Европе. Однако ни один из двух трудов Еропкина не был опубликован, намерения так и остались намерениями.
Петр Еропкин был хорошо знаком с кабинет-министром Артемием Волынским, крупнейшим государственным деятелем, взяточником, хамом, пронырой, человеком больших амбиций.
Дома у Волынского собиралась компания его друзей и приятелей, образованных людей: Петр Еропкин, первый русский историк Василий Татищев, крупный чиновник Андрей Хрущев, дипломат и сенатор Платон Мусин-Пушкин. Они обсуждали свое недовольство текущими делами в империи и писали бумаги, в которых излагали видение будущего России. Среди этих документов — трактаты «О гражданстве», «Каким образом суд и милость творить надобно» и «Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел». Вполне вероятно, что непосредственное авторство текстов или их части принадлежало Петру Еропкину, который был самым просвещенным из друзей Волынского.
Надо сказать, что Волынский совершенно не подходил на роль русского либерала. Напротив, сегодня его скорее называли бы патриотом. Это он, чтобы потешить Анну Иоанновну, устроил на Дворцовой площади грандиозную шутовскую свадьбу. Петр Еропкин соорудил для этого диковатого увеселительного мероприятия ледовый дом для «молодоженов». Пока шла подготовка к празднику, Волынский избил поэта Василия Тредиаковского, заставил его обрядиться в шутовское платье и участвовать в комическом действе.
Волынскому как будто бы не нравилось, что в решении государственных дел ключевую роль играли иноземцы: Бурхардт Миних, Эрнст Бирон, Рейнгольд Лёвенвольде, Андрей Остерман. Впрочем, он, когда надо, умел с ними ладить.
Русские дворяне, получившие образование благодаря петровским реформам, оказались недовольны отсутствием для них социальных лифтов. Многие из них объясняли его засильем иностранцев, особенно остзейских немцев, особенно на самых высоких и выгодных позициях в государственной системе. Собственно, это обстоятельство и стало одной из причин переворота, который некоторое время спустя привел к власти Елизавету Петровну. Вместе с тем просвещенный молодой человек, глядя на несовершенство русской государственной системы, неизбежно понимал, что, условно говоря, «так жить нельзя». Какими бы ни были личные мотивы участников кружка Волынского, в их взглядах, скорее всего, было конструктивное зерно, желание более справедливого или более разумного общественного устройства.
Партия противников Волынского, возглавляемая фаворитом императрицы Эрнстом Бироном, оказалась более влиятельной. Волынского и его ближний круг обвинили в подготовке переворота. Следствие шло совершенно сталинскими методами. Все, кроме самого Артемия Волынского, признали вину. Мы не можем судить о том, что из сказанного ими правда, а что — нет. Показаниям, данным под пытками, нельзя доверять. В 1740 году Артемия Волынского казнили на Сытном рынке, вырвав язык, отрубив голову и правую руку. Петр Еропкин был обезглавлен.
Елизавета Петровна спустя всего год обвиненных помиловала, вернула из ссылки всех, кто оставался в живых, на могилах казненных разрешила поставить памятники. Екатерина II, однажды взяв в руки документы по делу, отметила, что это пример того, как ни в коем случае нельзя вести следствие.
Елизавета Петровна. Старт столетнего русского успеха
В 1741 году в результате очередного дворцового переворота на престол взошла дочь Петра I Елизавета Петровна. При ней Санкт-Петербург из детища дерзкого замысла ее отца стал превращаться в настоящую европейскую светскую и культурную столицу. Бесконечные праздники, роскошная архитектура барокко, мода на французский язык, появление русской поэзии.
До некоторой степени разделение истории Петербурга на царствования условно. Оглядываясь назад, мы увидим следы наступающего золотого века уже в правление Анны Иоанновны. Именно для нее Франческо Растрелли, будущий автор жизнерадостных елизаветинских церквей и особняков, построил третий Зимний дворец. В 1739 году русский студент, изучавший химию в немецком городе Фрайберге, Михаил Ломоносов, вдохновленный взятием крепости Хотин Бурхардом Минихом, сочинил оду, открывающуюся знаменитой строкой: «Восторг внезапный ум пленил…» Это произведение считается первым стихотворением, написанным на русском языке. «…Первый звук Хотинской оды // Нам первым криком жизни стал», — напишет гораздо позже Владислав Ходасевич.
Приход к власти дочери Петра I сделал жизнь в Петербурге — не для большинства населения, но во всяком случае для элиты — как никогда комфортной. Елизавета Петровна — незлобивая красотка, ни разу не приговорившая никого к смертной казни, непьющая, обожающая пешие прогулки, величайшая модница своего времени (после смерти в ее гардеробе обнаружили полтора десятка тысяч платьев).
Испанский посол герцог де Лириа писал о совсем еще юной дочери Петра I и Екатерины:
«Она высокого роста и чрезвычайно жива. Танцует хорошо и ездит верхом без малейшего страха. В обращении ее много ума и приятности, но заметно некоторое честолюбие».
Императрица обожала праздники, но могла и избить не понравившуюся ей барышню прямо на балу. Ей были свойственны резкие перемены настроения: то растроганные слезы, то гневные вспышки. Любила, чтобы придворные дамы чесали ей пятки перед сном. Несмотря на приписываемое ей легкомыслие, была религиозна, до восшествия на престол ходила пешком от Москвы до Троице-Сергиевой лавры. Уже заняв трон, провела две недели в Киево-Печерском монастыре.
Существует мнение, будто бы, кроме нарядов и развлечений, Елизавету Петровну ничего не интересовало и никаких государственных задач она не решала и не решила:
Веселая царица
была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
Так написал Алексей Константинович Толстой, один из писателей, скрывавшихся за маской «Козьмы Пруткова», в 1868 году.
На самом деле порядок был. При внешней безалаберности Елизавета оказалась невероятно успешна в качестве главы государства. Начиная со взятия Хотина Минихом русские победы шли одна за другой. Удачно закончилась война со Швецией. В ходе Семилетней войны русские и австрийские войска заняли Кенигсберг и Берлин.
Елизавета Петровна оправдала всех, кто был осужден по делу Волынского, и освободила от наказания тех из них, кто был еще жив. Больше того: она — как того хотел Артемий Волынский, да и значительная часть дворянства — покончила с «засильем немцев» во власти. Еще одним шагом навстречу аристократии стало создание экономической модели, в которой главным рычагом управления служила умеренная коррупция. Елизавета Петровна ввела так называемую «откупную систему», то есть фактически систему всероссийских тендеров, которые могли выигрывать «правильные люди». Два этих обстоятельства позволили дворянству, впервые за долгие годы, почувствовать себя вольготно, что в свою очередь дало стимул развитию всего, что связано с культурой. Именно в этом и заключается главная заслуга Елизаветы Петровны.
С нее началась русская галломания: императрица обожала решительно все французское — от книг до нарядов. «История Российской империи при Петре Великом» написана Вольтером по ее просьбе.
У нее было два известных романа, фактически брака — с Алексеем Разумовским и Иваном Шуваловым. Последний — великий меценат, покровитель и друг Михаила Ломоносова, учредитель Московского университета и Императорской Академии художеств в Петербурге.
Собственно, при Елизавете было положено начало многим из тех учреждений и институций, которые позже составили славу русской культуры. При ней осно