При Николае I, как мы уже упоминали, открылось множество негосударственных заводов, производящих ткани. В середине века начался активный приток частного капитала в петербургскую металлообрабатывающую и машиностроительную промышленность. Крупные заводы открыли иностранцы: Эммануил Нобель, Густав Лесснер, Франц Сан-Галли, немецкая компания «Сименс и Гальске». Появились несколько важных предприятий в других отраслях: кожевенный завод Брусницыных, табачная фабрика Жукова и Лаферм.
Великие реформы дали промышленности мощный толчок — в первую очередь благодаря тому, что не стало недостатка в рабочей силе. Большинство работников на предприятиях Петербурга составляли выходцы из деревень, прилегающих к столицам губерний: Новгородской, Псковской, Тверской, Олонецкой, Петербургской, Витебской, Смоленской, Ярославской, Костромской областей. 90 % рабочих были заняты в трех отраслях: металлообрабатывающей, текстильной и пищевой промышленности. С середины до конца XIX века количество предприятий в металлообработке увеличилось в четыре раза. Появились такие гиганты, как Обуховский и Путиловский заводы, заводы Розенкранца и Лангензипена. В текстильной промышленности количество предприятий увеличилось в полтора раза.
Важную роль в развитии промышленности играли железные дороги, которые стали интенсивно прокладывать при Александре II. С одной стороны, их часто строили частные предприятия, для них нужно было производить рельсы и вагоны, и это делали в Петербурге. Николай Путилов сумел начать строить свою индустриальную империю благодаря обслуживанию государственного заказа на изготовление рельс. С другой стороны, появление железнодорожного сообщения с Варшавой в 1850-е годы, с Эстляндией и Финляндией к 1870-му дало новые возможности для перевозок. Теперь расположение фабрик определялось близостью не только к воде, но и к ветке железной дороги.
В 1890-е годы кроме промышленного роста происходил и еще один процесс — слияние предприятий в более крупные, в некоторых случаях даже образование монополий. Фабрика «Треугольник», находящаяся на Обводном канале, объединила в себе несколько существовавших до этого предприятий и стала фактически единственным крупным заводом по производству резиновых изделий. Акционерное общество «Воронин, Лютш и Чешер» поглотило целых шесть ткацких предприятий. Путиловский, Обуховский, Балтийский и другие машиностроительные заводы реконструировались и расширялись.
Последний промышленный бум случился перед самой революцией в результате столыпинских реформ. Именно в эти годы поэт Александр Блок назвал Россию «Новой Америкой». Страна стала занимать второе место в мире по производству нефти, четвертое — по машиностроению, пятое — по выплавке чугуна. Основные отрасли промышленности росли больше чем на 10 % в год.
Начиная со времен Александра II требования к размещению заводов начали фактически смягчаться. Городская дума, когда она появилась, оказалась наделена полномочиями делать исключения для предприятий третьей категории. На деле это означало, что они теперь располагались гораздо более свободно. Как следствие, качество воздуха и воды страдало все больше.
В начале XX века полоса заводов тянулась сплошной линией от Полюстрова до Новой Деревни, вдоль берегов Большой и Малой Невы на Петербургской стороне, вдоль Обводного канала, в низовьях Мойки и Фонтанки, за Нарвской и Невской заставами. Жилые дома и фабричные зоны занимали сопоставимые по площади территории.
Промышленные зоны, конечно, оказались организованы совершенно особенным образом. Большинство из них не планировались заранее, а складывались стихийно. Многие заводы занимали гигантские участки, пешком между ними передвигались редко. В результате в индустриальных районах прокладывали мало улиц, и происходило это довольно случайно. Очень часто рядом с заводами беспорядочно строились бараки для рабочих.
Петербургские промзоны не только устройством, но и внешним видом построек были совершенно не похожи на обычные столичные кварталы.
Поначалу здания заводов ничем не выделялись среди остальных. Их строили те же архитекторы и из тех же материалов. Впервые ситуация изменилась при Екатерине II, когда склады Новой Голландии соорудили из необлицованного кирпича, тем самым подчеркнув их утилитарное назначение. (Илл. 14)
Начиная же с середины XIX века индустриальная архитектура стала разительно отличаться от жилой. Во многих отношениях она была куда интереснее. В отличие от гражданского строительства, где многое диктовали вековые традиции, промышленное быстро менялось и развивалось. Формы заводских построек нередко выходили довольно необычными за счет технологических требований, например необходимости разместить оборудование определенных габаритов. Сложные решения реализовывались благодаря использованию современных инженерных решений, в первую очередь металлического каркаса. В результате незаметно для многих промышленная архитектура часто оказывалась в технологическом и эстетическом авангарде.
Когда уже в XX веке архитекторы захотели радикально обновить подход к строительству, они вдохновлялись именно зданиями фабрик. Их устройство было подчинено логике функционирования, а поскольку их никто особенно не украшал, то внешний вид непосредственно отражал конструктивную основу построек.
Во второй половине XIX века в архитектуре петербургских заводов был распространен так называемый «кирпичный стиль». Речь идет о том, что производственные здания строили из кирпича и с его же помощью украшали. В результате складывалась специфическая визуальная среда, производившая впечатление несколько грубое и функциональное, а потому честное и на свой лад романтическое. Водонапорная башня на Шпалерной улице или газгольдер на Обводном канале, многочисленные заводы того периода служат, возможно, более узнаваемой приметой времени, чем построенные одновременно с ними доходные дома. (Илл. 15, 16)
В начале XX столетия промышленные постройки стали пространством для экспериментов и инноваций. Котельная мастерская Балтийского завода или Башенная мастерская Путиловского — очень эффектные большепролетные пространства. Ничего подобного им в жилой части Петербурга не существовало. (Илл. 17)
Долгое время промышленная архитектура Петербурга не рассматривалась как что-то ценное. Она не является частью памятника всемирного наследия ЮНЕСКО «Исторический центр Санкт-Петербурга». Множество старых индустриальных построек разрушили и в советское время, и за последние десятилетия. Многие территории закрывшихся заводов застраиваются скучными многоэтажными жилыми кварталами. Только недавно некоторые памятники фабричной архитектуры стали охранять наравне с остальными.
Во многих городах мира старые промышленные районы ценятся и как эстетический феномен, и как возможность обновить город. Поскольку редкие из комплексов старше ста лет используются по первоначальному назначению как производства, на их месте возникают районы, где часто перемешана индустриальная кирпичная и интересная современная архитектура. С одной стороны, они находятся сравнительно близко к центру города, где недвижимость стоит дорого и есть возможность тратить деньги на выдающиеся проекты. С другой стороны, значительная доля свободных пространств дает шансы экспериментировать, создавать необычные общественные места. Бывшие индустриальные зоны Петербурга могли бы становиться его яркой и оживленной частью, их превращение в тривиальные жилые массивы является по меньшей мере упущением.
Рабочий класс
Первые работники петербургских фабрик — подневольные люди, приписанные к заводу. Отчасти поэтому на протяжении долгого времени большая часть столичных промышленных предприятий представляла собой своего рода поселки внутри города. Рядом с производственными помещениями находились жилье, хозяйственные постройки и часто даже огороды.
После отмены крепостного права никаких резких перемен не произошло — в первую очередь потому, что долгое время не существовало системы общественного транспорта, которая позволяла бы ездить на работу в другой район.
Так что с проведением реформ и началом промышленного бума принцип расселения рабочих остался тем же. Дома для них строились или прямо на территории завода, или рядом с ним. Там же находились хозяйственные сооружения, а нередко и особняк владельца. Так, например, на Кожевенной линии сохранился дом владельцев большой стоящей там фабрики — семейства Брусницыных.
Многие заводы представляли собой своего рода город в городе, где жизнь шла своим чередом, во многом отдельно от столицы. Кроме того, очень часто вокруг заводов росли стихийные рабочие поселки.
Бытовые условия могли быть крайне тяжелыми. Здания, куда селили пролетариат, чаще всего представляли собой бараки, где люди либо спали по одиночке на нарах в несколько этажей, либо, если у них вдруг были семьи, в крошечных клетушках с женами и детьми. За аренду такого «дома» все равно приходилось платить, причем цена за квадратный метр оказывалась выше, чем в просторных квартирах в центре Петербурга.
Подобный уклад сохранялся более или менее до 1907 года, то есть до появления в Петербурге первого полноценного общественного транспорта. Запуск электрического трамвая совпал с тем, что постепенно довольно заметно выросли зарплаты рабочих. В результате многие из них стали снимать сравнительно дешевые квартиры или комнаты на приличном расстоянии от завода. Семья, состоявшая из квалифицированного рабочего, его жены и детей, жила, как правило, в своеобразном хостеле. Они арендовали многокомнатную квартиру, и часть комнат в ней пересдавали рабочим своего же завода. Рабочие жили не в лицевых корпусах и не на комфортных втором, третьем или четвертом этажах, а под самой крышей или в дворовых флигелях.
Заводских рабочих в Петербурге, вплоть до самой революции, было меньше, чем крестьян, занятых в малом бизнесе, однако их количество постоянно росло. Столичные рабочие делились на квалифицированных и неквалифицированных — фактически две разные социальные страты.