Среди новых районов появлялись более или менее симпатичные. Скажем, планировка Фрунзенского района, которой занимался архитектор Давид Гольдгор, оказалась сравнительно удачной. Дома стояли по меркам того времени компактно, улицы проходили параллельно и перпендикулярно друг другу, пустырей внутри застройки оставалось не так и много. Были однако и места, где дома могли на сотню или больше метров отступать от улицы, здания распределялись не слишком равномерно и складывалось тотальное ощущение необжитости.
В идеале к новым районам должны были подходить станции метро, всюду собирались устроить остановки общественного транспорта. На деле же трамваи и автобусы могли ходить редко, появление станций метрополитена запаздывало на десятилетия. Фрунзенский район начали застраивать в начале 1960-х годов. Метро «Купчино» открылось в 1973, однако и оно от многих кварталов располагалось на расстоянии нескольких километров. Станции «Бухарестская» и «Волковская», которые решали проблему, запустили уже в XXI веке.
В дефиците оказывался не только транспорт. Жилые дома появлялись куда раньше почти всей запланированной инфраструктуры. Не хватало школ, поликлиник, магазинов, спортивных площадок, кафе. Миллионы людей переезжали в желанную отдельную квартиру и оказывались в нигде. Путь от дома до работы или до центра города чаще всего представлял собой мучительное испытание.
В результате возникло фактически два города — старый Петербург и социалистический Ленинград. Жители последнего могли годами или вовсе никогда не бывать на Невском проспекте или Стрелке Васильевского острова. Они никак не соприкасались с главными культурными институциями города: Русским музеем и Эрмитажем, театрами, лучшими детскими кружками и библиотеками, старинными парками.
Постепенно какие-то из новых районов «прирастали» к центру, становились его частью. Однако Петербург и сейчас продолжает расползаться во всех направлениях. Разделение на два города не только не преодолено, но и продолжает усугубляться.
Типовое строительство
Социалистический Ленинград строили практически полностью из типовых зданий. Индивидуальные проекты стали редчайшим исключением. Архитекторы в мастерских по большей части занимались разработкой стандартных жилых домов, торговых центров, кинотеатров, универсамов, школ и так далее. Такая деятельность предполагала множество ограничений и результат, всегда далекий от идеала. И все же в ней были свои удачи и неудачи.
Важнейшим шагом после того, как запустили массовое производство первых пятиэтажек, стало изменение подхода к проектированию. Изначально разрабатывались именно типовые дома, то есть из определенных деталей можно было собрать только один вариант итоговой конструкции. Довольно быстро от такой практики стали уходить. Из тех же секций, из которых собирали пятиэтажки, постепенно научились строить дома в девять этажей. Это уже казалось прорывом, так как позволяло хоть немного уйти от монотонности, придать застройке некоторый живой ритм.
«Хрущевки» — а к ним относились серии домов Г, Ги, 1–506 и 1–507 — продолжали строить вплоть до 1972 года. Следующей известной ленинградской серией стала ЛГ-600, так называемые «дома-корабли». Их особенностью было чередование сплошных темных линий окон со светлыми стенами. Возникало ощущение растянутости зданий на плоскости, благодаря которому они и получили название. Теперь уже единицей проектирования служил не дом целиком, а то, что называлось блок-секция — лестничная площадка с квартирами вокруг нее. Из одинаковых блок-секций можно было собирать совершенно разные дома. В серии ЛГ-600 в какой-то момент научились делать поворотные секции, то есть такие, которые могут составляться друг с другом под разными углами. Благодаря этому появилась возможность строить здания самой неожиданной конфигурации. Самым ярким результатом таких экспериментов стал 800-метровый «дом-змея» в Сосновой Поляне, изгибающийся неправильной линией. «Дома-корабли» выглядели невероятно эффектно в первые годы после постройки, но были очень холодными из-за тонких стен, а визуально старели еще быстрее, чем пятиэтажки. Для любого сооружения, имеющего футуристический облик, ветхость оказывается критическим недостатком, она разрушает сразу весь смысл созданного образа.
В строительстве жилья между Ленинградом и Москвой, как и во многом другом, существовала некоторая конкуренция. В столице традиционно было больше возможностей — и финансовых, и административных. Архитекторы могли позволить себе эксперименты и некоторое разнообразие. Тем не менее Ленинград уж точно в этой гонке не проигрывал, а в чем-то оказывался впереди. Именно здесь изобрели легендарную 137-ю серию домов, которая считалась прорывным достижением в типовом домостроении. Архитекторы придумали, как из одного и того же набора элементов строить целых десять вариантов разных квартир. Звуко— и теплоизоляция все еще были далеки от идеала, но заметно лучше, чем в предыдущих сериях домов. Получить квартиру в доме 137-й серии считалось в Ленинграде в 1970-е и 1980-е годы большим везением. (Илл. 34)
Стандартными в Ленинграде были не только жилые дома, но почти все районные учреждения. Какие-то из их проектов оказались откровенно провальными. Например, центры торгового и бытового обслуживания населения с круглым двором, первый из которых построили в середине 1960-х на Наличной улице на Васильевском острове. Идея была довольно прогрессивной. В одном здании находился и культурный клуб, и магазины, и сервисы вроде парикмахерской и прачечной. Разные блоки постройки были отделены друг от друга, так что при желании можно было бы реконструировать только какой-то один из них. Однако советская сфера торговли, да и услуг, славилась убогостью, и, вместо того чтобы стать местами притяжения, дворы центров бытового обслуживания превратились в грязные и даже страшные углы.
Несомненной удачей ленинградских архитекторов стали типовые кинотеатры, спроектированные мастерской Виктора Белова в 1963 году: «Меридиан», «Планета», «Слава», «Невский» и еще десять. Перед помещением огромного по нынешним меркам кинозала на 1250 мест располагалось большое стеклянное выгнутое фойе. Легкость, необычная форма, обилие света, кажется, идеально передают оптимистические настроения, связанные с политической оттепелью, покорением космоса, верой в возможности технологий изменить жизнь к лучшему. С приходом капитализма и относительной свободы кинотеатры стали казаться неудобными: зал пусть и большой, но всего один, фойе холодное, других развлечений не предусмотрено. В результате часть зданий кинотеатров снесли, часть перестроили почти до неузнаваемости. (Илл. 35)
Своеобразное достижение Ленинграда заключается в том, что именно здесь в 1970 году на Бухарестской улице открылся первый в СССР магазин самообслуживания — универсам «Фрунзенский». Проект разработал архитектор Олег Великорецкий. Здание призматической формы было снизу щедро остеклено, а сверху опоясано алюминиевым бортиком. Внутреннее пространство представляло собой просторный колонный зал, где посетители сначала сами набирали в тележку товар и только на выходе за него платили. Организацию логистики сегодня сочли бы неудачной — примерно половину площадей здания использовали в качестве складов. Приятным отличием советских универсамов от американских супермаркетов, которые послужили для них вдохновением, была их пешеходная доступность. Поскольку в СССР о личном автомобиле большинство населения могло только мечтать, то магазины строили поблизости от жилья. Со временем, когда значительная часть жителей города обзавелась машинами, такой формат стал вроде бы и не особо востребованным. Здания универсамов, как и кинотеатров, не сохранились в изначальном виде. (Илл. 36)
Существует мнение, будто типовые постройки не могут охраняться как памятники по той причине, что они существуют не в единственном экземпляре. К тому же слишком уж узко приспособленную к определенной функции и определенным условиям архитектуру трудно реконструировать и использовать как-то иначе. И все-таки некоторые стандартные сооружения так красноречиво передают атмосферу своего времени, что часть из них все же хотелось бы оставить на память о нем.
Морской фасад Ленинграда-Петербурга
Идея создания морского фасада Ленинграда на территориях, намытых с запада к Васильевскому острову, принадлежит Николаю Баранову. Многие из его замыслов коллеги не реализовали. На берегу Малой Невы, который мог бы стать частью Центрального городского парка, построили Государственный институт прикладной химии и дворец спорта «Юбилейный». На месте разрушенного в блокаду ипподрома появилось здание ТЮЗа. Рост города на юг продолжился практически сразу после того, как Баранова отправили в ссылку.
Замыслу со строительством нового района на берегу моря отчасти повезло больше. Причина заключалась в том, что он хорошо согласовывался с намерением развивать в Ленинграде международные перевозки, в том числе и морские. Создание намыва на Васильевском острове предусмотрели генеральным планом в 1960-е годы, он активно строился в 1970-е. Правда, и тут все шло не вполне так, как изначально мечталось. И Николай Баранов, и его последователи представляли себе оживленный городской район, куда будут приезжать туристы и стремиться погулять ленинградцы. Кроме жилья хотели устроить рабочие места, культурные учреждения, зеленые зоны.
План выглядел очень своевременным. Если во времена основания Петербурга выход к морю в городах ценился в первую очередь за возможность вести войны и торговлю, с приходом урбанизации он обрел потребительскую ценность. На намывных территориях теоретически можно было бы построить альтернативу историческому центру. В последнем — главные культурные институции, красивые доходные дома, полно кафе и магазинов. На берегах залива всего этого оказалось бы заведомо меньше, зато были бы роскошные виды, свежий морской воздух, прибывающие корабли и даже возможность купаться летом.
Всего этого не случилось по двум банальным причинам. Во-первых, намыв на Васильевском острове застраивали так же, как и все остальные спальные районы. В первую очередь возводили жилье. Главными общественными сооружениями стали Морской вокзал, выставочный комплекс «Ленэкспо» и гостиница «Прибалтийская» — довольно массивное сооружение, стоящее на стилобате. Пляж перед ней долгое время был самым близким к центру города песчаным выходом к заливу, и здесь в нерабочие дни собирались толпы отдыхающих. (Илл. 37)