Важнейшим делом, которое осуществил демократический Ленсовет, стало проведение референдума о переименовании города — из Ленинграда обратно в Санкт-Петербург. Референдум прошел 12 июня 1991 года. Ленинградцы, как и полагается свободолюбивым гражданам, голосовали вовсе не единодушно. «За Петербург» высказались 54 %, против — 42 %.
Кремль официально признал результаты референдума только после того, как президентом РСФСР вместо Михаил Горбачева стал Борис Ельцин. Казалось, что возвращение старого названия положит конец всему мрачному, что было в советском Ленинграде, и откроет новую светлую страницу в истории города.
Борьба за сохранение исторического центра Санкт-Петербурга
Одной из важных общественных идей во времена Перестройки в Ленинграде стала забота о дореволюционном наследии, в первую очередь — архитектурном. Так же как и многие другие начинания и чаяния той эпохи, она стала очень важной и для последующих десятилетий. Впрочем, ответ на вопрос о том, что и как стоит сохранять в Петербурге, отчасти так и остается без ответа.
В 1920-е годы разгром института краеведения, введение жесткой цензуры при издании путеводителей и литературы по истории города притушили, но не погасили окончательно интерес горожан к архитектурному ландшафту. Постепенно сложилось так, что борьба за сохранение наследия стала не только важной гуманитарной миссией, но и этаким полулегальным способом выражения политической позиции. Она не предполагала выступления против существующих порядков напрямую, но все же позволяла отстаивать альтернативные ценности.
Петербургская архитектура воспринималась связующим звеном между российской и европейской культурами, и любовь к ней, радение за ее сохранность служили способом выражения либерального настроя. Виднейшим общественным деятелем, взявшим именно такой курс, стал Дмитрий Лихачев. Он участвовал в громкой дискуссии вокруг гостиницы «Ленинград», он отстоял Невский проспект от реконструкции, в ходе которой первые этажи зданий должны были превратиться сплошь в остекленные витрины. Лихачеву удалось настоять на том, что Екатерининский парк в Царском селе не стали превращать из пейзажного в регулярный.
С тех пор увлечение историей города становилось не только все более массовым, но и все более подробным. Важную роль здесь сыграл Музей истории города, основанный в 1918 году Львом Ильиным. После того как запустили программу капитального ремонта, сотрудники музея инспектировали дома, в которых уничтожалось убранство, и забирали все, имеющее ценность, в его фонды. Таким образом была собрана большая коллекция повседневных вещей XIX и XX веков. Музей вел активную выставочную деятельность; именно в нем собрали первую за советское время выставку, посвященную стилю модерн. Борис Кириков, сотрудник музея, проделал уникальную работу по каталогизации всех (за редчайшими исключениями) петербургских зданий. Для каждого он обозначил авторов, годы постройки и перестройки. Изучением эклектики XIX века начали заниматься профессор Академии художеств Андрей Пунин и его коллега Владимир Лисовский.
Интерес к непарадному Ленинграду, мрачноватому городу узких дворов, линий и переулков, а не торжественных площадей и проспектов, постоянно возрастал. Это видно по тогдашним городским пейзажам Ярослава Крестовского и фотографиям Бориса Смелова, которые запечатлевали то, что называется «не открыточными» видами города. Любимыми местами для прогулок были теперь не набережные Невы или Невский проспект, а переулки Петроградской стороны, Красноармейские улицы, Коломна. Начала выходить официальная серия цензурированных книг из серии «Туристу о Ленинграде», книги о городских знаменитостях. Все больше статей по истории архитектуры печатал журнал «Строительство и архитектура Ленинграда» (с 1981 года — «Ленинградская панорама»). Люди подписывались на бессмысленный журнал «Блокнот агитатора», чтобы вырезать из него очерки по истории ленинградских улиц.
Таким образом, к середине 1980-х годов в среде интеллигенции сформировалось два важных убеждения. Первое заключалось в том, что сохранение исторического центра города является не только культурной задачей, но и в некотором роде выбором более гуманистического и проевропейского политического вектора развития. Второе состояло в следующем: необходимо сохранить не просто памятники архитектуры или общую структуру застройки, но буквально каждое дореволюционное сооружение, включая сараи.
Словом, нет ничего неожиданного или случайного в том, что первые два митинга в перестроечном Ленинграде собирались с целью выдвинуть требования по сохранению исторических построек. Первый из них состоялся на Владимирской площади 19 октября 1986 года после того, как стало известно, что планируют снести дом Дельвига — вполне рядовое здание, но все же 1810-х годов постройки, расположенное на углу Щербакова переулка и Загородного проспекта. Организатором выступила «Группа спасения памятников истории и культуры Ленинграда» во главе с будущим депутатом Законодательного собрания Петербурга Алексеем Ковалевым. Это было скорее театрализованное шоу, чем политическая демонстрация. В качестве трибуны использовался балкон здания. На него с факелом вышел литературовед, академик Александр Панченко. На крышах соседних домов тоже загорелись факелы, в окнах домов — свечи. Митинг закончился успешно. Никого не задержали, «Смена» и «Литературная газета» выступили с одобрительными статьями. Десять дней спустя власти заявили, что дом Дельвига снесен не будет.
Следующий большой неразрешенный митинг прошел 16 марта 1987 года у забора, окружавшего гостиницу «Англетер», она тогда называлась «Ленинградская». Когда-то заметная петербургская гостиница к этому времени уже много лет как перешла под управление «Астории» в качестве второразрядного «корпуса Б». В 1985 году здание было и вовсе объявлено аварийным. Решено было передать его финскому застройщику — с тем, чтобы он снес «Англетер» и построил на его месте второй корпус «Астории», спроектированный когда-то ее автором Федором Лидвалем. Градозащитники во главе с «Группой спасения» оцепили стройку и поклялись лечь под бульдозеры, но не пустить их разрушать здание. Власть была растеряна, но, по крайней мере поначалу, отступать не собиралась. Ленинградские газеты на этот раз оказались критичны. В переговоры с протестующими вступила первый заместитель председателя исполкома Валентина Матвиенко. Она убедила митингующих отойти от здания и обещала, что оно будет восстановлено точно таким, каким его построили во времена Александра II. «Англетер» разрушили, но обещание Валентины Матвиенко выполнили. Так сохранение исторического центра Санкт-Петербурга стало не только важной культурной миссией, но и одной из главных тем политических дискуссий всего постсоветского времени.
В 1990 году, наряду с еще несколькими постройками и комплексами на территории России, исторический центр Санкт-Петербурга включили в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это был первый случай, когда памятником объявили фактически целый большой город. Однако само по себе включение в перечень ценных объектов бюрократической международной организации не предполагало никаких конкретных обязательств. Оно стало жестом, который фиксировал общее намерение сберечь старый Петербург.
В результате приватизации, активно происходившей после 1991 года, недвижимость стала снова открыто и свободно продаваться и покупаться. Жилая площадь в центре города считалась престижной; кроме того, ее, по крайней мере частично, можно было использовать в качестве магазинов, офисов, отелей и так далее.
Во многих отношениях положение дел для исторических районов улучшилось. Довольно быстро стали расселять коммунальные квартиры. За период с 1991 до 1999 год их количество уменьшилось больше чем на треть. Однако, как и национализация в СССР, приватизация вовсе не способствовала сохранению исторического облика зданий. Новые собственники далеко не всегда видели ценность в старинных каминах или лепнине на потолке, ради удобства массово устанавливали в оконные проемы пластиковые стеклопакеты.
Приватизация отнюдь не решила проблемы ответственности за состояние зданий, скорее сделала ее неопределенной. В государствах, где институт частной собственности существует столетиями, владельцы недвижимости самостоятельно заботятся о сохранности своего имущества, включая исторические фасады. В России такой практики никогда не было, и, помимо этого, очень многие жители старинных домов не могут себе позволить их содержание. К тому же не существует механизма, который позволял бы эффективно управлять общим имуществом.
Кроме того, для центра Петербурга возникла опасность, которой не было раньше. Хотя многие и хотели бы жить в исторических районах, состояние ряда построек в них оставляло желать лучшего. У предпринимателей возник интерес к тому, чтобы строить в центре новые здания — на редких пустых участках или на месте старых построек. Дореволюционные дома могли недобросовестно объявлять аварийными и сносить. За 1990-е годы и начало 2000-х были разрушены десятки зданий. Среди самых ценных потерь стоит назвать казармы Преображенского полка на Кирочной улице, на месте которых построили массивный жилой комплекс. Ярко выраженное недовольство вызвал снос дома на углу улицы Восстания и Невского проспекта ради возведения торгового центра.
Многие здания удалось сохранить благодаря активному сопротивлению неравнодушных горожан. Возникло несколько общественных организаций, которые вели учет разрушенным домам и домам в опасности, собирали акции в защиту памятников от сноса. Некоторые городские политики сделали охрану наследия важной частью своей повестки. В конце концов появился термин «градозащитники». Он подразумевал людей, желающих уберечь старый город от потерь.
Новое строительство составляло проблему и само по себе. Здания, которые появлялись в историческом центре города, отличались, как правило, низким качеством проектирования, нередко — вульгарностью. Хрестоматийным образцом «мусорной архитектуры» стал торгово-деловой центр «Регент холл» на Владимирском проспекте, где гранит сочетается с тонированным остеклением и неуместной ротондой на крыше. Скандальным оказался проект реконструкции дома на Почтамтской улице, 4 для использования в качестве отеля: над крышей соорудили стеклянный купол. Из-за совсем не блестящего качества исполнения его вид одинаково удручает и любителей современной архитектуры, и консервативных адепт