е контрабандой провезти через границу в Польшу деньги, зашитые под подкладку модной меховой шляпки, а сама встречает ее в Польше. Невероятно трогательная, запоминающаяся сцена их последней встречи – и воссоединение, и прощание одновременно – происходит в варшавском ресторане, где Лилиан украдкой, под столом, передает Джулии свою шляпку. Спустя годы Лилиан узнает, что нацисты убили ее подругу.
Я получила глубокую, многоплановую роль в фильме, которому суждено было стать классикой кинематографа и который принес мне третью номинацию на премию “Оскар” за лучшую женскую роль. Кроме того, мне выпал шанс поработать с замечательным режиссером Фредом Циннеманном, снявшим “Отныне и во веки веков”, “Ровно в полдень” и “Человек на все времена”, а также с Ванессой Редгрейв, моим кумиром в кино. Что-то такое в ней было, из-за чего она казалась мне обитательницей какого-то нездешнего, чудесного мира, ускользающего от нас, простых смертных. Ее голос словно доносился из каких-то глубин, где скопились все муки и тайны. Когда глядишь на ее работу, кажется, будто смотришь сквозь множество стеклышек, покрытых мистическими акварельными образами, – они наслаиваются друг на друга до полного затемнения, и даже тогда ты понимаешь, что это еще не предел.
Лилиан понимает, что Джулия смелее, сильнее и целеустремленнее, чем она сама, и Ванесса идеально подходит на роль Джулии, а мне очень помогли прочно осевшие в душе детские воспоминания о моей лихой подружке Сью-Салли, на которую мне всегда хотелось быть похожей, точно так же, как Лилиан хотела быть похожей на Джулию. Помню, когда мы работали с Ванессой, я никак не могла понять, что служило ей источником вдохновения, а от чего она старалась избавиться, и, конечно, это немного выбивало меня из колеи, что заметно в фильме. Я только один раз испытала нечто подобное на съемках – с Марлоном Брандо в “Погоне” (кстати сказать, по сценарию Лилиан Хеллман). Он, как и Ванесса, вечно как бы пребывал в другой реальности, вырабатывая какой-то собственный, месмерический внутренний ритм, который вынуждал меня подстраиваться под него, вместо того чтобы следить за целостностью своей роли в том или ином эпизоде. Не думаю, что я делала это по необходимости, может, такой я тогда и была.
Среди актеров, занятых в “Джулии”, была одна дебютантка, которая играла темноволосую стервочку Анну-Марию. Я помню, как в первый раз увидела ее пробные эпизоды, – это была сцена в ресторане “Сарди”, куда Лилиан приходит после успешной премьеры своей пьесы “Лисички” на Бродвее. Видно, как я пробираюсь через толпу поклонников, и когда я ухожу из кадра, камера задерживается на лице Анны-Марии – как бы невзначай коснувшись рукой рта и глядя куда-то вдаль, молодая актриса создала целый образ. Наверно, в тот момент я и сама поднесла руку ко рту, и как только пробные эпизоды были отсняты, помчалась к телефону звонить Брюсу в Калифорнию. “Брюс, – выговорила я, пытаясь отдышаться, – слушай внимательно. Тут есть одна девушка с каким-то странным именем, Мерил Стрип. Да, да. Ме-рил. После Джеральдин Пейдж никто меня так не потряс. Я тебе точно говорю, она будет звездой первой величины. Надо прямо сейчас попытаться заполучить ее на какую-нибудь женскую роль в «Возвращении домой»”. Как выяснилось, Мерил Стрип уже подписала контракт, и заполучить ее было нельзя. Но мне посчастливилось одной из первых увидеть ее удивительно талантливую игру.
“Джулия” подарила мне также чудесную возможность еще раз поработать с Джейсоном Робардсом. Когда-то в шестидесятых мы снимались в легкомысленной комедии “Каждую среду”. А в “Джулии” он великолепно сыграл Дэшила Хэммета, угрюмого и бескомпромиссного партнера Лилиан, автора романа “Худой”.
За три с половиной месяца съемок Том дважды привозил Троя в Европу, каждый раз на десять дней. Впоследствии он говорил мне, как тяжело дались ему эти долгие периоды жизни врозь. Я смирилась с тем, что организационные дела требовали его присутствия в Калифорнии. Мне не хотелось признавать, что он может злиться, или что я злилась из-за того, что они с Троем не приезжали чаще.
Перед отъездом я наняла няню Тому в помощь. Это была красивая, очень привлекательная молодая женщина, на мой взгляд, весьма сексапильная – я так и сказала Тому. Однажды ночью, во время одного из своих приездов в Париж, Том сказал, что ему надо со мной поговорить – об этой няне, добавил он. Он напомнил мне, что я отметила ее привлекательность, и по тому, как он запнулся, я обо всём догадалась и попросила его замолкнуть. “Не хочу ничего про это слышать”, – сказала я. По-моему, он собирался признаться, что переспал с ней. Я же намеревалась еще месяц после его отъезда жить своим умом и не хотела ссориться – и позже пожалела о своем нежелании его выслушать. Мы и гораздо менее серьезные вещи не обсуждали – надо ли удивляться, что мы никогда не говорили ни о моногамии, ни о том, чего я жду от него во время своих длительных отлучек. Поскольку в первые годы нашей совместной жизни я работала мало, он удивился, когда я начала надолго покидать его ради работы. Сначала был “Кукольный дом” в Норвегии, потом “Синяя птица” в Ленинграде, которую снимал Джордж Цукор, теперь вот “Джулия”. Это было ему внове. Обычно у нас уезжал и возвращался Том. Вероятно, он привык к более “свободным отношениям” с женщинами, но по опыту с Вадимом я знала, что это плохое решение, по крайней мере для меня. Никто, кроме меня, не виноват в том, что оборвала мужа и прекратила, наверно, важнейший разговор, который мог бы пойти на пользу нашим отношениям. Но ни он, ни я больше никогда не поднимали вопрос супружеской измены. Я так никогда и не выяснила, что произошло между Томом и нашей няней, – если вообще что-то произошло.
Ванессе к тому времени исполнилось семь лет. Я сказала Вадиму, что, по-моему, переезд из Калифорнии в Париж посреди учебного года не пойдет ей на пользу. Отчасти поэтому Вадим после развода с Катрин Шнайдер перебрался в свое прежнее обиталище в Малибу-Бич, а чуть позже обзавелся домом в Оушн-Парке недалеко от нас и большую часть последующих пяти лет провел в Калифорнии.
С тех пор как мы начали работать над “Возвращением домой”, минуло три года, но когда съемки “Джулии” уже завершились, сценарий был всё еще не готов. Теперь, с подачи Джерри Хеллмана и к нашему великому везению, в нашу компанию влился новый режиссер – Хэл Эшби. Этот неординарный человек, бородатый стареющий хиппи в очках, с длинными клочкастыми седыми волосами, снял мои любимые фильмы – “Гарольд и Мод”, “Последний наряд”, “Шампунь”. При всей своей внешней невозмутимости, он оказался довольно нервным и упертым как бык. Когда Уолдо Солт слег с сердечным приступом, Хэл попросил своего давнего друга, редактора и сценариста Роберта Джонса, доделать сценарий. Джонс восстанавливал сценарий по черновикам и многочисленным пометкам Уолдо, трудился от зари до зари, с полной самоотдачей, однако материал еще дорабатывался на протяжении всего съемочного процесса. Оператором мы пригласили Хаскелла Векслера, который снимал cо мной и Томом “Знакомство с врагом”, а с Хэлом – “На пути к славе”. На роль моего мужа, несгибаемого офицера морской пехоты, мы прочили Джона Войта, но он всячески старался убедить нас в том, что создан для роли Люка, героя-паралитика, чьим прототипом выступил Рон Ковик. Джон много общался с бывшими “вьетнамцами” перед съемками, и в конце концов его убежденность и горячий интерес к этой роли взяли верх, и мы согласились. Моего мужа прекрасно сыграл Брюс Дерн, мой старый напарник со времен “Загнанных лошадей”.
Пока Джонс дописывал сценарий, мой знакомый Макс Палевски и его партнер-продюсер Питер Барт неожиданно прислали мне другой сценарий – “Забавные приключения Дика и Джейн”. Это была приятная неожиданность – социальная сатира на общество сверхпотребления, история добропорядочной буржуазной пары из среднего класса (с Джорджем Сигалом в роли Дика), которая пытается справиться с трудностями после того, как супруга вдруг уволили с высокой должности в аэрокосмической компании. Претворив в жизнь американскую мечту – главным образом ради своих соседей, – они тем не менее ничего не имели в собственности и ничего не сберегли. Всё, что у них осталось, – это долги по ипотеке и кредитам. Как только вышел приказ об увольнении Дика, кредиторы не замедлили предъявить свои права на всё их имущество. Столкнувшись с жестокой реальностью мира, где живут на пособие по безработице и покупают продукты на льготные карточки, супруги ударились в криминал. Мне не верилось в свое везение – короткие съемки в не лишенной смысла комедии, где я могла показать, что всё еще способна смешить людей и хорошо выглядеть, и из дому не надо надолго уезжать. Этот фильм должен был выйти на экраны раньше “Джулии” и ознаменовать мое возвращение в кино, а студийное начальство увидело бы, что я по-прежнему могу приносить доход.
“Забавные приключения Дика и Джейн” не требовали от актеров напряженного труда, что оказалось очень удачно, потому что каждую свободную от съемок секунду я тратила на сбор средств для избирательной кампании Тома. Я организовала в поддержку Тома аукцион с участием Стива Аллена, Джейн Медоуз, Граучо Маркса, Люсиль Болл, Реда Баттонса, Дэнни Кея и моего отца. Я сагитировала сделать взносы Линду Ронстадт, Джексона Брауна, Арло Гатри, Бонни Рейтт, Марию Малдор, “Дуби Бразерс”, “Литтл Фит”, “Чикаго”, Боза Скэггза, Таджа Махала, Джеймса Тейлора и многих других. Я уговорила папу нарисовать картины для продажи на аукционе и скупила их все сама. Я стала эпицентром деятельности в пользу Тома, а когда съемки “Забавных приключений” закончились, отправилась в турне по штату и собрала голоса и не одну тысячу долларов в фонд кампании. Том не прошел в Сенат, но получил 36,8 % голосов – 1,2 миллиона калифорнийцев проголосовали за радикала из “новых левых”, одного из отцов студенческого демократического движения и одного из чикагских бунтарей. Беспрецедентный случай в политической истории последних лет.
Однако мы проиграли. Думаю, я переживала больше Тома. Я углядела в этом свое поражение – как оказалось, довольно распространенная реакция для женщин, которые связывают ощущение собственного “я” с общественной деятельностью мужа. Вас это удивляет? Я – при моих профессиональных успехах и финансовой независимости? Вот так бывает. Женщина может добиться больших высот в работе и в обществе, ни от кого не зависеть в финансовом плане, но главное для нее – то, что происходит в ее сердце и за закрытыми дверями ее самых интимных связей. А в моей жизни всё зависело от Тома, как в свое время от Вадима, – рядом с Томом, такой яркой личностью и прекрасным оратором, я и сама кое-чего стоила.