это целая тема, причем одна из главных. Они составляют большую часть человечества, их права – это права человека. Любые попытки решить какую-либо проблему – будь то проблема бедности, мира, экологии и стабильного развития, здравоохранения – в обход женщин обречены на провал.
На пляже в Рио была и Белла Абцуг[87], выдающийся лидер; под ее руководством женщины начали разбираться в деталях работы ООН, в слабых местах и недостатках этой организации и поняли, как можно воспользоваться этими слабыми местами, чтобы в следующий раз стать уже полноправными участниками дискуссии.
Следующий раз представился на конференции в Каире, где я выступала; перед этим форумом стояла задача найти способы остановить рост народонаселения и обеспечить устойчивое развитие – то есть прогресс в экономике без ущерба для экосистемы. На предыдущей конференции (они проходят раз в десять лет) мужчины, практически не привлекая к разговору женщин, выработали стратегию и тактику с акцентом на квотирование и контрацепцию (или отказ от нее – тогда, как и сегодня, идеология побеждала факты). Теперь настали другие времена.
Президентствовал Билл Клинтон; Белла приехала уже не на форум НПО, а как член официальной делегации. Во многом благодаря Белле, бывшему сенатору от штата Колорадо, а ныне президенту основанного Тедом Фонда ООН Тиму Уэрту и другим весьма солидным общественным деятелям и юристам Соединенные Штаты представляла влиятельная, преследующая определенную цель группа. Теперь женщины участвовали в общей дискуссии и в разработке плана действий. Они рассматривали проблему роста населения на Земле не только с точки зрения демографии или медицины. Это они были главными действующими лицами и настоящими экспертами (впрочем, как и в других областях). Кому, как не им, знать, почему людей становится больше и как с этим справляться.
Залы конференции заполнили женщины со всего света, эффектные и горделивые в своих ярких платьях, сари и туниках. Среди них были те, кто принадлежал к буддийской и индуистской вере, к католической церкви и исламу, черные, смуглые, красные, желтые и белые. Я впервые попала в такое многонациональное сообщество, мне было и весело, и страшновато.
Но по мере того, как я переходила из одной секции в другую, слушала разных ораторов, ко мне приходило новое понимание проблемы. Гендерный вопрос вовсе не был “отвлекающей феминистской уловкой”, как я полагала раньше. В нем заключалась вся суть. В действительности на нем-то и держалась концепция этой конференции. Собственно, это я и открыла для себя – чтобы искоренить нищету, прекратить рост численности населения в мире и добиться устойчивого развития с учетом экологии, Всемирный банк, Международный валютный фонд, Агентство США по международному развитию и все прочие правительственные и неправительственные агентства должны на всё смотреть сквозь гендерную призму. Защищает ли ваш проект женщин и детей? Станет ли им легче жить благодаря вашей работе? Вырастет ли их внутренний потенциал? Не получится ли так, что в результате ваших структурных усовершенствований женщинам будет труднее взять кредит на открытие своего бизнеса? Если вы построите плотину, где девочки будут брать воду для домашних нужд? Ибо везде в так называемых развивающихся странах или, как еще говорят, в странах третьего мира именно женщины и девочки сеют, пашут и собирают урожай, носят воду, готовят еду, ухаживают за скотиной, рожают детей, отвечают за здоровье всех членов семьи, добывают деньги для оплаты учебы в школе и каждый сэкономленный на чем-то еще грош тратят на то, чтобы их родным стало лучше. Они и так живут и работают на пределе человеческих возможностей, а то и за этими пределами. Любой вред для них обернется вредом для всего мира. Облегчите им жизнь, и это обеспечит прогресс во всём, без чего не может обойтись семья, – в образовании, уровне доходов, стабильности общества, здравоохранении.
Я поняла, что для снижения рождаемости необходимо активнее внедрять в повседневную жизнь контрацептивы, но делать это тактично, с учетом национальной культуры, и женщины должны иметь возможность выбрать то или иное средство. Однако этого мало. В некоторых странах мужчина может и избить женщину, если она захочет предохраняться от беременности. Есть народы, где женщине приходится рожать столько, сколько она сможет, ради социального статуса и рабочих рук в семье. Поэтому если мы хотим заметно сократить рост мирового населения, надо дать девочкам образование. Образованные девушки позже выходят замуж, не заводят большие семьи, более уверенно чувствуют себя в браке и могут настаивать на использовании противозачаточных средств, рожают детей с достаточно большой разницей в возрасте. Помогите девушкам и женщинам начать свой бизнес, зарабатывать больше для своей семьи, получить доступ к финансовым ресурсам, стать уважаемыми членами общества и занять активную гражданскую позицию. От подобных инвестиций девушки не только выиграют материально, но и поймут, что их жизнь не должна ограничиваться замужеством и скорым деторождением.
Особое внимание на конференции уделили репродуктивному здоровью и сексуальности подростков. Как я обнаружила, молодые девушки играют ключевую роль в стратегии сокращения прироста народонаселения. Чем раньше произойдут первые роды, тем больше детей женщина успеет родить за весь репродуктивный период и тем меньше будет разница в возрасте между поколениями. Меня особенно интересовала тема подростковой беременности, поскольку Джорджия в этой области опережает все американские штаты.
Чтобы как-то это исправить, необходимо, как я узнала, смотреть в корень проблемы. Это никогда не было легким делом. В клиниках планирования семьи подросткам зачастую любыми способами, официальными и неофициальными, отказывают в поддержке – назначают прием на неудобное время, за высокую цену, лишают их права на конфиденциальность, прикрываясь государственными указами. Молодые люди должны проникнуться доверием к потенциальным поставщикам медицинских услуг. У них возникает масса вопросов касательно их чувств и того, когда можно начинать половую жизнь. Чтобы ответить на эти вопросы, требуется внимание и чуткость. Я отлично помню свой собственный положительный опыт первого визита к гинекологу и понимаю, что в ином случае моя жизнь могла бы повернуться совсем по-другому. Если юная женщина заметит осуждение в глазах медицинского персонала клиники или испугается осмотра, второй раз она может и не прийти.
Я слушала речи ораторов на конференции, и привычное “а ты не соглашайся”, столь любимое консерваторами на моей родине, вдруг показалось мне слишком упрощенной рекомендацией. В этих словах кроется нежелание войти в трудное положение многих женщин и девушек, которые вступают в половые отношения, не имея выбора – в случаях изнасилования, сексуальных домогательств в раннем возрасте, при низкой самооценке и ради заработка. Такой совет звучит чересчур легко и категорично.
На этой конференции я не только увидела, что следует делать ради снижения темпов роста народонаселения, но и начала понимать, что мой жизненный опыт отнюдь не уникален! Многие другие женщины, как в “развитых” странах, так и в “развивающихся”, также уязвимы перед мужчинами, озабоченными удовлетворением своих сексуальных потребностей, и должны были им угождать. Я стала думать: если я не могу устоять перед всеми этими страхами и натисками, неужели бедные женщины с низким социальным статусом, без образования и финансовой независимости, при минимальной юридической поддержке или вовсе без нее, ничего не зная о правах человека, смогут вот так сказать: “Прости, я больше не хочу детей и буду предохраняться”?
Затем счастливый случай помог мне свести всё воедино, и я воочию убедилась в необходимости многоуровневого подхода для того, чтобы девочки обрели надежду и не так рано становились матерями. Меня пригласили съездить в поселение нищих христиан-коптов Мокаттам, расположенное в самом центре Каира, в каменном карьере, где жили заббалины, то есть “мусорщики”. Вместе со мной поехали мой пасынок Ретт Тёрнер и Питер Бахоут, тогда исполнительный директор Фонда Тёрнера. Мы хотели посмотреть, как при поддержке правительства Египта, нескольких НПО и Всемирного банка меняется жизнь девочек в этом поселке – они могли получить образование, работу и отсрочить начало деторождения. В Мокаттаме мы первым делом увидели тележки с кучами мусора, на которых восседали совсем маленькие дети. Прямо посреди поселка зияла компостная яма глубиной около шестидесяти футов и длиной с половину футбольного поля, заполненная перегнивающими отбросами и свиным навозом. Когда я открыла дверь машины, мне в нос ударила плотная волна невыносимой вони – такого смрада я даже представить себе не могла. Я заставила себя выйти, но дышать пришлось ртом, чтобы меня не стошнило. Невозможно было поверить, что люди всю жизнь дышат этим воздухом.
Нас встретила Мария Ассад, монахиня-католичка, возглавлявшая Мокаттамский комитет по здравоохранению и развитию; она провела нас по поселку и показала “дома” местных жителей – унылые строения без дверей, с грязными полами и наваленными тут и там кучами мусора.
– Отсюда не видно того, что делается на задах, – объяснила нам сестра Мария, – там люди держат свиней. Свиней кормят отходами, а потом собирают навоз и свозят его в яму, которую вы видели, компост перепревает, и можно продавать удобрения.
Дети – в основном девочки – сортируют мусор, отбирают то, что непригодно для компоста, отдельно откладывают бумагу на вторсырье. Мальчики, сказала Мария Ассад, часть дня проводят в школе, а девочки никогда не учились, пока не запустили тот самый проект.
– Родителям не было смысла тратиться на образование дочерей, – сказала Мария.
Как она пояснила дальше, девочек, как и их матерей до них, использовали в качестве служанок – на сортировке мусора, на кухне, для ухода за младшими братьями и сестрами. От них в немалой степени зависело, получит ли семья медицинскую помощь, но они не могли прочесть рецепт, даже если получили бы его у врача, и не привыкли говорить с врачами – обычно мужчинами.