й. Разве можно не оценить красоту ее «пежо»?
Внезапно она почувствовала, как жарко даже в открытой машине. Она прибавила газу, взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что старинный «бентли» тоже пустился вдогонку. Она еще сильнее надавила на педаль, и он отстал. Норма не любила, когда ей дышали в затылок. Ей казалось, что кто-то вторгается в ее собственное поле.
Теперь она летела еще быстрее, ветер остужал лицо, хотя она знала, что прохлада обманчива. Правда, Норме не было страшно за свою нежную кожу, она не обгорит под слоем крема от солнца. Сегодня она намазалась кремом с индексом «двадцать», это значит, что мощной защиты хватит почти на сутки.
Ей снова вспомнилась бледная кожа с серым оттенком, какая она была у Шейлы тогда, в магазине…
Норма забрала Шейлу Ньюбери с собой прямо из магазина. Они заехали к ней домой, взяли вещи и в тот же вечер были в укромном уголке, который Норма предпочитала так и называть, не уточняя, где он, этот уголок. Она сказала Шейле только одно: он на берегу океана. Это была частная клиника, в которой Норме принадлежала ровно половина.
Был ли это порыв? Желание Нормы самоутвердиться, справившись с тяжелым случаем? Или это игра в поддавки с самой собой? Потому что Норма давно заметила — Шейла сильная, она не из тех, кто согласится жить в состоянии хронической депрессии. А значит, успех Норме обеспечен самой природой пациентки.
Действительно, Шейла Ньюбери при всей своей внешней подавленности и опустошенности не выглядела на десяток старше своих лет. А именно так выглядят те, кто сдался «коварной похитительнице молодости». Так элегантно называют депрессию многие доктора, словно опасаясь назвать ее настоящим именем и тем самым вызвать у этой болезни излишнее раздражение, сделать ее упрямой и неподдающейся.
Молодые женщины, оказавшись в плену хронической депрессии, кажутся глубокими старухами: опущенные плечи, вечно тоскливый взгляд побитой собаки, они думают об одном, но слова вылетают совсем другие. Они жалуются на боль во всем теле, но где именно не могут определить. У них нет ни желания, ни сил заниматься сексом, им не хочется пойти в ресторан и, скажем, от души поесть устриц, омаров или спаржи — того, что казалось лакомством еще недавно. Между прочим, во время первого обеда в клинике Нормы Родд обычно подают эти продукты. Для Нормы — это особенный тест, который открывает ей гораздо больше, чем все другие тесты.
Норма Родд втайне мечтала стать королевой депрессии. И случай с Шейлой мог приблизить ее к победе.
Изучая эту болезнь, Норма могла с уверенностью сказать, что женщины вдвое чаще страдают ею, чем мужчины. Сначала этот вывод ее удивил, но потом она нашла объяснение.
Кто обычно подавляет свой гнев и не выплескивает его наружу? — Норма придавила педаль газа. Кто загоняет его внутрь, опасаясь рассердить мужа и напугать детей? — Она отпустила педаль, опасаясь, что дорожная полиция может засечь превышение скорости. На этом отрезке шоссе 101, она знала, установлены видеокамеры.
Мужчины поступают иначе — они свободно выражают свой гнев, дают волю своей агрессии, тем самым испытывая сильнейшую разрядку. Ничуть не меньшую, чем после секса.
Норма почувствовала, как снова дернулось сердце. Так бывало всегда, когда она имела дело с тяжелыми пациентами. Усилием воли Норма заставила себя увидеть другую картину: стройная молодая женщина с веселым взглядом легкой, почти танцующей походкой торопится к машине, а потом останавливается и машет рукой.
— Пока, Норма!
— Погоди! — нарочно пытается удержать ее Норма. — Останься еще на день-другой.
— Нет! Я спешу! Меня ждут дела!
Норма перевела дух. Так было. Это произошло, но не слишком скоро. Чувство вины, которое Шейла взвалила на себя, — слишком большая тяжесть, ее трудно снять с плеч.
— Ты ни в чем не виновата, — твердила Норма. — Тебе не за что себя прощать.
Теперь, слава Богу, и это в прошлом, но, знала Норма, она не может выпустить Шейлу Ньюбери из поля зрения в ближайшие семь лет, это точно.
За окном снова замелькали щиты ограждения, выкрашенные в зеленый цвет. Заправка где-то близко, подумала Норма, не вредно подкормить малышку. Так называла свою машину не только Норма, но и все, кто видел ее «пежо». Пожалуй, подумала Норма, дилер, у которого я заказала «пежо», мне кое-что задолжал. После меня еще несколько коллег захотели купить такую же.
Норма подкатила к заправке, как всегда под восхищенными взглядами служащих.
Наливая заказанные галлоны, парень поедал взглядом «пежо» и саму Норму, которая в машине с откинутым верхом походила на сказочную принцессу.
Она одарила его улыбкой, чтобы в его душе сохранилось приятное послевкусие, как Норма называла это, и покатила дальше, подставляя лицо горячему ветру.
Теперь до ранчо Норме оставалось сорок шесть миль, уверял дорожный указатель. За местечком Рио Делл ей нужно взять влево.
Когда Норма Родд услышала историю Шейлы, она поняла, что последний брак Шейлы был в общем-то сделкой — и не с Бобом, а с собой. Мечта о красивом доме, поняла она, возникла у Шейлы от того, что каждый день она видела такие дома. Она мысленно жила в каждом из них, представляла себя хозяйкой каждого дома, который продавала.
Столь избыточная эмоциональность в риэлтерском деле, кстати, помогала Шейле успешно работать. Когда что-то продаешь, это надо любить, считать своим, тогда покупателю захочется отнять то, что кому-то дорого. Ведь по сути, думала Норма, все мы жаждем того, что принадлежит другому. Шейла, может быть, не догадывалась, в чем причина ее успеха, но чувствовала. Она влюблялась в дома, для которых искала покупателей.
Шейлой Норма Родд занималась каждый день. Она не позволяла ей унывать, хорошо зная, что если человек пробудет в унылом настроении хотя бы два дня, то любые болезни липнут к нему гораздо быстрее.
— Мы не знаем, какие именно механизмы виноваты в этом, — говорила Норма на недавнем симпозиуме в Нью-Йорке, куда ее пригласили коллеги как опытного врача, владеющего нестандартными методами лечения, — но точно известно, что физическое состояние при депрессии весьма сильно ухудшается. Значит, нужно спешить…
Самое главное, знала Норма, это поставить перед Шейлой цель. Пусть невероятную, трудно выполнимую, но такую, которая захватила бы ее целиком.
Для этого она должна была узнать Шейлу как можно лучше. Всякий раз после беседы с ней Норма вносила новый пункт в перечень предполагаемых целей.
Обычно на первое место у женщин в подобной ситуации выходит желание найти достойного мужчину. Шейла не подходила под эту категорию женщин.
На втором месте была группа женщин, которая грезила карьерой. Но Шейла не подходила и под эту категорию.
К Норме попадали женщины, страстно мечтающие о детях. Но и это не для Шейлы.
Были дни, когда Норма терялась — как вытащить Шейлу Ньюбери из той ямы, в которую она рухнула?
Однажды они с Шейлой молча сидели на веранде, раскачиваясь в креслах. День догорал, и внезапно на розовом от заходящего солнца небе пролетела птица.
— Смотри, Норма! — вскочила Шейла. — Это сокол!
— Откуда ты знаешь?
Норма впилась взглядом в Шейлу. Перед ней сидела совершенно другая женщина. Ее плечи расправились, грудь поднялась, лицо округлилось, а губы порозовели и стали полными, соблазнительными.
— Это птица, которой грезил Эдвин, — сказала она. — Мой сын мечтал создать питомник ловчих птиц.
— Ловчих птиц? — повторила Норма, чувствуя, как по спине побежали мурашки — вот сейчас… сейчас ей откроется что-то, что все изменит… Наконец-то…
— Да. — Шейла кивнула, не отрывая глаз от неба и следя за необычным, очень строгим полетом птицы.
— Как интересно… — пробормотала Норма.
Сердце ее билось так, будто она должна уцепиться за веревку и прыгнуть в каньон, полный воды, и повиснуть над ней. Норма знала одного коллегу, который таким образом предлагал людям снимать стресс. Самое удивительное, у него не было отбою от желающих.
— А ведь… Шейла, ты можешь исполнить его мечту, — тихо сказала Норма. — И тем самым продолжить его жизнь.
— Продолжить его жизнь? — Шейла недоуменно смотрела на Норму.
Норма кивнула.
— Ну да. — Ее голос был таким спокойным, будто они обсуждали меню завтрашнего обеда. — Представь себе, что ты — это он. И на самом деле в нем часть тебя.
Шейла не отрывала глаз от неба, птицы уже не было видно, зато осталась острая черточка, след самолета.
— Как странно сошлось, — проговорила Шейла. — Вот и след самолета…
Норма кивнула.
— Это можно воспринять как указание свыше, Шейла.
Норма знала, что первый муж Шейлы погиб в авиакатастрофе.
— Наверное, это так. — Глаза Шейлы ожили, она смотрела поверх головы Нормы. — Эдвин хотел разводить соколов потому, что самолет, в котором разбился его отец, упал из-за птицы. Из-за голубя. Он где-то прочитал, что сейчас в аэропорты нанимают соколов, чтобы они отпугивали птиц…
Норма с трудом удержалась, чтобы не вскочить с кресла и не заплясать от радости.
Теперь она знала, что делать с Шейлой Ньюбери.
Глава тринадцатаяЗолотой петушок Сокола Эдвина
Шейла посмотрела на часы, прикинула, сколько времени будет добираться Норма до ранчо, если она позвонила только что. Швейцарские часы сверкнули на солнце. Вполне достаточно, решила она, чтобы прогуляться с Соколом Эдвином. Она уже накормила его рубленой травой, за что он с благодарностью, как ей показалось, провел клювом по ее руке.
— Прогуляемся? — спросила она птицу. — Эй, Питер! — закричала Шейла своему управляющему и соколятнику, который шел в дальний конец двора с электрической косилкой. Любимое занятие, признавался он, косить траву. Какую угодно и в каком угодно количестве.
— Люблю, потому что быстро вижу результат.
На самом деле, его не оторвать от этого занятия. Сначала Шейла волновалась, что резкий звук косилки будет неприятен птицам, но ее любимец даже головы не поворачивал в ту сторону, откуда доносилось жужжание. Значит, решила Шейла, и другие обойдутся. Она сама от себя не ожидала, что станет такой суровой «мамочкой» для всех, кроме любимца. А почему бы и нет? Она ведь свое хозяйство, этот птичник, завела ради него. Поэтому здесь все будет устроено так, как приятно Соколу Эдвину.