Собственно, эти четыре дня – с 11 по 15 января – именно безымянная кассирша, в единственном лице олицетворявшая собой футуризм и футуристов, была основным объектом не всегда корректного внимания одесской публики и прессы. Некто Н. Бр. в заметке «Футуристы», опубликованной 15.01.1914 г. в газете «Южная мысль», писал: «На лбу, над переносицей у неё нарисован голубой треугольничек, а на щеках нарисованы два квадрата, синий и красный, у футуристки нос и губы вымазаны сусальным золотом. В остальном футуристка мало чем отличается от прочих смертных: волосы острижены a la мужик, та же кофточка и юбка, что и у всех вообще одесситок. <…> Из беседы с нею выясняется, что первая футуристка, которую увидела Одесса, сама не пишет стихов и не рисует, а является лишь «сочувствующей». Разрисовала она себя из тех же побуждений, из которых рядятся наши дамы. Только находит, что футуристическая разрисовка гораздо красивее и ближе подходит к цели. <…> Да и теперь, перед окошечком кассы, еле удерживаются от смеха, напускающие на себя серьёзность мужчины, а дамы откровенно смеются и отпускают весьма недвусмысленные замечания. Однако продажа билетов идёт очень бойко».
15 января в Одессу приехали Каменский, Маяковский и Бурлюк, и всё внимание переключилось на них. «Появление их на улицах города вызвало всеобщее отвращение, хотя толпы зевак и ходили за ними по пятам» – писал некто Гр. Ф. в статье «Футуристы в Одессе», опубликованной 16.01.1914 г. в газете «Вечерняя южная мысль». Оставим отвращение на совести Гр. Ф., но то, что футуристы вызвали всеобщий интерес, неоспоримо. Известна история, что, когда наши герои зашли в один из одесских ресторанов, чтобы скрыться от внимания толпы, уже через несколько минут все столики в ресторане были заняты, после чего хозяин отказался брать с футуристов деньги за заказанное ими пиво.
Василий Каменский. 1914 г.
В общем, на первом вечере 16 января 1914 года Русский театр был полон. «Вчера вся Одесса обчаялась, обужиналась, окалошилась, ошубилась, обиноклилась и врусскотеатрилась. Сбор был шаляпинский», – писал Незн. в заметке «На футуристах» («Одесские новости», 17.01.1914 г.). Выступали по очереди: Пётр Пильский со вступительным словом о футуризме и футуристах; Василий Каменский – с отповедью критикам футуризма и рассказом о достижениях футуристов в творчестве; Давид Бурлюк с лекцией о кубизме и футуризме, ретроспективой истории искусства от барбизонцев до новейших групп и течений в русском искусстве; и в конце – Владимир Маяковский с рассказом о достижениях футуризма. После этого Каменский, Бурлюк и Маяковский читали свои стихи.
Публика ждала скандала, однако скандала не было. «Городовые вынуждены были довольствоваться лишь зрительными и звуковыми впечатлениями», «Это был вечер клоунады и добродушного настроения», «А между тем ждали скандала. И публика разошлась с нескрываемой миной разочарования», – писали одесские газеты.
Особо репортёры отметили выполненный Владимиром Бурлюком кубистический портрет Петра Пильского – как раньше на втором Салоне портрет Владимира Издебского. Вот что писал Лери в заметке «Звуки дня. Футуристы» («Одесский листок», 17.01.1914 г.):
«Особенный успех сам собою выпал на долю произведения самого лектора (Давида Бурлюка – прим. авт.) и его не менее одарённого брата. Очень понравился портрет г. Пильского кисти Владимира Бурлюка. Писанный по-футуристски. Не кистью, брандспойтом. И изображавший не Пильского, а пирамиды под снегом. Очень удачный портрет».
Некто А. в статье «У «смеяльных смехачей» («Одесские новости», 17.01.1914 г.) написал: «Гомерический хохот вызвало демонстрирование на экране кучи треугольников, долженствовавших изобразить «портрет Петра Пильского». – Узнаю дорогие черты, – шутит за кулисами артистка Кузнецова. И закулисная публика заливается от хохота…»
Второе выступление кубофутуристов, также состоявшееся в Русском театре 19 января, вызвало куда меньший интерес, да и публики на нём, судя по отзыву Старого в газете «Вечерняя южная мысль», было значительно меньше.
Собственно, от уничижительной одесской критики немногим отличались репортёры и в других городах турне – Кишинёве, Николаеве, Киеве, Минске, Казани, Пензе, Саратове, Ростове-на-Дону и других городах. Где-то футуристов ругали, где-то над ними смеялись, и очень редко об их выступлениях писали сдержанно или с симпатией. Тем не менее залы почти везде были полными, футуристов хотели видеть в других местах – так, например, одесские гастроли ещё не закончились, а из соседних с Одессой городов посыпались телеграммы с просьбой приехать «полным ансамблем».
С пребыванием Маяковского и Бурлюка в Одессе связан один из интереснейших романтических эпизодов в жизни Маяковского – его увлечение Марией Денисовой, вылившееся в известные теперь уже всем строки «Это было, было в Одессе…» поэмы «Облако в штанах». И вот тут интересное свидетельство Давида Бурлюка из его письма к Александру Розенбойму, которое я уже цитировал выше:
«В 1913 г. в Одессе выступления с Пётром Пильским и Володя имел свой роман с Марией – младшая-бедная сестра Катерины, жены румынского помещика. Я её (Катерину) знал в 1906 г. в Харькове – они были богатые люди и художник Митрофан Семёнович Фёдоров писал её портреты. Мария и Катя приезжали в Москву в 1915 год апрель. Я их тогда не видел, так как у нас родился 11 апреля младший сын Никифор Давидович. Фамилию Марии и Кати её старшей сестры – я записал в своём манускрипте «Романы Маяковского».
Пётр Пильский
Имя Петра Пильского неоднократно упоминается в связи с гастролями кубофутуристов. Пришла пора рассказать о нём – о том самом Пильском, о котором Валентин Катаев писал так: «Этот Пётр Пильский, развязный и ловкий одесский фельетонист и законодатель литературных вкусов… Вздёргивал своё лошадиное лицо, интеллигентно взнузданное чёрной уздечкой пенсне… Цинично пьяный, произносил вступительное слово о нашем творчестве…»
Так Катаев вспоминал Пильского в своём очерке «Встреча – Эдуард Багрицкий», опубликованном в 1936 году в альманахе под редакцией В. Нарбута. А вот как Валентин Петрович много лет спустя описывает Пильского в своей легендарной книге «Алмазный мой венец», в том эпизоде, где он пишет о Семёне Кессельмане:
«Он (Кессельман – прим. автора) был поэт старшего поколения, и мы, молодые, познакомились с ним в тот жаркий летний день в полутёмном зале литературного клуба, в просторечии «литературки», куда Пётр Пильский, известный критик, пригласил через газету всех начинающих поэтов, с тем чтобы, выбрав из них лучших, потом возить их напоказ по местным лиманам и фонтанам, где они должны были читать стихи в летних театрах. <…> Пётр Пильский, конечно, ничего нам не платил, но сам весьма недурно зарабатывал на так называемых вечерах молодых поэтов, на которых председательствовал и произносил вступительное слово, безбожно перевирая наши фамилии и названия наших стихотворений. Перед ним на столике всегда стояла бутылка красного бессарабского вина, и на его несколько лошадином лице с циническими глазами криво сидело пенсне со шнурком и треснувшим стеклом».
И действительно, летом того же 1914 года Пётр Мосевич Пильский создал в Одессе «Кружок молодых поэтов», и на организованных им вечерах выступали Эдуард Багрицкий и Александр Биск, Валентин Катаев и Семён Кессельман, Анатолий Фиолетов и Георгий Цагарели. По сути, Пильский стал одним из «крёстных отцов» одесской литературной школы.
Называя Петра Пильского «одесским фельетонистом», Катаев несколько грешит против истины – Пильский был вездесущ. Вот что сам он пишет о себе в очерке «Моё знакомство с автором «Растратчиков», опубликованном в восьмом номере рижской газеты «Сегодня»: «Тогда бес молодой непоседливости носил меня по России, перекидывая из Петербурга в Москву, из Москвы в Киев, зашвыривал в Харьков, потом в Одессу, крутил по Бессарабии, снова засаживал в Одессу». Автором повести «Растратчики» был, кстати, никто иной, как Валентин Катаев. Такое вот литературное «алаверды».
С 1926 до самой смерти в 1940-м году Пётр Мосевич Пильский жил в Латвии, в Риге. Ну а мы вернёмся в Одессу 1914 года. Тогда помимо вступительного слова на выступлениях футуристов Пильский опубликовал в «Одесских новостях» письмо в редакцию под названием «Футурист ли я?», которое начиналось словами «Они победят», а заканчивалось словами «Победа будет одержана!»
А для нас интересны ещё два факта. В ходе работы Первого Салона Издебского в Салоне прошёл ряд публичных лекций и концертов. Помимо самого Издебского и Михаила Гершенфельда, с двумя лекциями: «Куприн, его жизнь и творчество» и «Красота и её Парисы» выступил… Пётр Пильский. С Куприным его связывала многолетняя дружба. А ещё Пётр Пильский является автором замечательного фельетона об Одессе, вошедшего в сборник «Лики городов» и опубликованного впервые 1 июня 1911 года в журнале «Пробуждение» – одного из обязательных к прочтению очерков о нашем городе, стоящего в ряду с описаниями Одессы, принадлежащими перу Марка Твена и Аркадия Аверченко.
Широко разрекламированные гастроли футуристов не могли остаться без реакции одесситов. Уже 16 января в Театре миниатюр М. Линского показали пародию на их выступление, а 20 января ещё одна пародия под названием «Футуристы-смехачи. Бум! Шум! Ряв! Тю!..» была показана в малом театре «Мозаика». В этот же вечер Давид Бурлюк выступил в Литературно-артистическом клубе.
В январе 1914-го в Москву приехал лидер итальянских футуристов Филиппо Маринетти. Русские футуристы, за исключением группы Вадима Шершеневича, фактически объявили ему бойкот, не являясь на его выступления и даже организовав специальный вечер «Наш ответ Маринетти». Визита Маринетти ждали и в Одессе – статья «О Маринетти» была опубликована в «Одесском обозрении театров». Маринетти в Одессу не приехал, зато приехали эгофутуристы во главе с Игорем Северяниным – почти сразу после отъезда кубофутуристов, с которыми они поссорились в Крыму. 7 февраля в клубе «Унион» состоялся «Поэзоконцерт» эгофутуристов. Вот какое объявление появилось 7 февраля в газете «Одесские новости»: «Эгофутуристы в Одессе! В пятницу, 7 февраля в «Унионе» Поэзоконцерт Игоря Северянина при лучезарном участии лиропоэта Вадима Баяна, первой