Наум Соболь участвовал также и в последней выставке ОНХ зимой 1919–1920 годов. В начале 20-х он уехал в Харьков, где дебютировал как театральный художник, оформляя спектакли в разных театрах. С 1938-го Соболь – главный художник Харьковского театра музыкальной комедии. Во время войны вместе с театром был в эвакуации в Средней Азии, после войны продолжил работу на прежней должности. Наум Соболь умер в Харькове в 1967 году.
Иосиф Константиновский был единственным художником из всех одесских авангардистов, выполнившим первоначальную мечту Якова Перемена. Вместе с коллекционером, кстати, в Одессе не купившем ни одной его работы, покупки произошли уже в Тель-Авиве, Константиновский в ноябре 1919 года сел на пароход «Руслан», а уже в декабре того же года оказался в Яффе.
Возможно, в отъезде Иосифа сыграла роль не столько пропаганда сионизма, сколько кошмар, пережитый им в 1918 году дома, в Елисаветграде.
Амшей Нюренберг вспоминал рассказ матери, находившейся в эти же дни в родном городе: «…Погибло много друзей и знакомых… – начала мать свой скорбный рассказ. – Убиты отец и старший брат твоего друга – художника Зоси Константиновского… Говорят, что они были убиты на глазах Зоси, который чуть с ума не сошел. После похорон он куда-то сбежал… Убит также твой первый учитель…»
Зося (Иосиф) Самсонович Константиновский детство провел в Одессе. Двадцатидвухлетним юношей в 1914 году он поступил в Одесское художественное училище, тяготел к «левому» искусству, посещал «Свободную мастерскую» Амшея Нюренберга, выставлялся в Одессе в 1918 году на выставке одесских независимых художников. Но при первой же возможности уехать в Палестину, в память о погибших при погроме отце и брате, сел на пароход «Руслан».
Две картины 1920 года – «Зажигание свечей» и «Вид Яффы» – Яков Перемен купил у Константиновского уже в Палестине. Одна из них – гуашь «Зажигание свечей» – теперь находится в Фонде украинского авангардного искусства.
А жизнь художнику предстояла еще долгая. «Парижскую палитру» первоначально он воспринял в Одессе, занимался вначале у Кириака Костанди, затем у Амшея Нюренберга и, наконец, в студии Александры Экстер. А затем из Палестины, попутешествовав по Египту, Турции, Румынии, он в 1922 году перебирается в Париж. Успех превзошел ожидания. Серия выставок – и живописи, и скульптуры (псевдоним – Констан), пять написанных книг. Псевдоним ему в Париже придумал Илья Ильф, так, под псевдонимом Михаил Матвеев вышли «Люди 1905 года в России», «Гонимые», «Странная семья», «Городок художников», «В другом месте прежде».
Иосиф Константиновский – участник борьбы с фашизмом в отрядах маки. И лишь в 1962 году семидесятилетний художник возвращается в Израиль, в Рамат-Ган. Умер в 1969 году. Там теперь открыт его мемориальный музей, где собраны его живопись и скульптура.
Коллекция Якова Перемена, как мы уже писали, собиралась им осознанно, он стремился привезти в Палестину картины независимых еврейских художников, а он верил в будущее еврейское государство, и в этих картинах видел перспективу развития искусства. Но нужно помнить, что коллекционер, как человек, нередко подвержен страстям, влечениям, иногда выпадающим из концепции замысла. Так случилось и в этом конкретном случае. И можно смело утверждать, что исключение из правил только сделали более ёмкими и значимыми сами правила.
В коллекции Якова Перемена были работы молодого художника Моисея Феферкорна. Навсегда молодого. Он родился в Одессе в 1889 году и умер в Одессе же в 1914 году. Успел показать свои этюды на четырех выставках Товарищества южнорусских художников (ТЮРХ), на пятой – XXV выставке ТЮРХа его картины уже экспонировались посмертно. Невозможно сегодня угадать, кто из друзей – И. Малик, А. Нюренберг – посоветовал Якову Перемену купить работы его работы, да и поддержать убитую горем семью. Но коллекционер сделал этот шаг. И благодаря ему сегодня в Фонде украинского авангардного искусства есть три работы Моисея Феферкорна – два тончайших рисунка карандашом и пейзаж.
Владимир Христианович Заузе не участвовал ни в одной из выставок независимых. Но был одним из тех южнорусских, кто принял приглашение Владимира Издебского и участвовал в первом, наиболее резонансном, скандальном, Салоне. Наверное, в память об этом в собрании Якова Перемена сохранилась акварель В. Заузе «Цветы» (1916 год). Если сейчас и вспоминают о Заузе, то как об отце-основателе одесской школы графики. Он был сыном академика акварельной живописи обрусевшего немца Христиана Заузе и сам был отличным мастером акварели, легкой и свободной. Вот и останется в Фонде украинского авангардного искусства одна его акварель.
К южнорусским художникам принадлежал и поляк Вацлав Вацлавович Нааке. Он родился в Варшаве в 1863 году, умер в Одессе в 1938 году. В 1919 году, в очень голодное время, выставил он свои работы на объединенной выставке ТЮРХа и независимых. Думается, там и понравились Якову Перемену две его миниатюры, выполненные маслом на двух небольших тщательно обработанных кусочках дерева. В. Нааке – лирический пейзажист, был близок к «наивной» живописи, получал радость от «крестьянских примитивов». Благодаря Якову Перемену две миниатюры Вацлава Нааке попали в Фонд украинского авангарда.
Хотим назвать еще два имени, чьи работы явно противоречили национальному принципу отбора Якова Перемена.
Полина Николаевна Мамичева была балериной, происходила из московской купеческой старообрядческой семьи. И, несмотря на протесты семьи, в 1915 году она вышла замуж за еврея Амшея Нюренберга. Между прочим, Леся Войскун в каталоге «Одесские парижане» называет Мамичеву первой женой художника. Уточняем, поскольку один из нас (Е. Голубовский) дружил с ними, бывал у них в доме на Масловке. Полина Мамичева была единственной женой Амшея Марковича Нюренберга. Оба они были долгожителями: Нюренберг прожил 92 года, а Мамичева – 84. Их дочь, Нелли Нелина, была певицей, солисткой Большого театра, а мужем ее был выдающийся русский писатель – Юрий Трифонов.
Но мы чуть отвлеклись от коллекции. В собрании Якова Перемена – четыре кубистических натюрморта Полины Мамичевой. В одной из своих статей мы делали предположение, что молодая балерина, хоть и посещала Народную академию Амшея Нюренберга, не могла создать самостоятельно такие высокопрофессиональные, изысканные по цвету, натюрморты, что за этими работами ощущается кисть, опыт, умение самого Нюренберга. В частном письме нам возразила внучка А. М. Нюренберга Ольга Тангян. В конце концов, мы, естественно, не настаиваем на этой версии – это только наше предположение. В те времена создание несуществующих поэтов, достаточно вспомнить Черубину де Габриак – было в моде. Почему было не явить миру и новую кубистку Полину Мамичеву? Тем более, что ее красота и изысканность пленяли современников. Нужно радоваться, что из четырех ее натюрмортов два стали собственностью Фонда украинского авангардного искусства.
Два пейзажа Николая Иванова (1952–1921) и И. Семенова лишь подтверждают нашу мысль о том, что, собрав, в целом, коллекцию еврейских художников, в которых видел яркость французской палитры одесских независимых, Яков Перемен был далек от этнических предрассудков. И если Николай Иванов принял единожды участие в выставке независимых, то Семеновых среди них вообще не было, двух – не членов, а экспонентов ТЮРХа мы обнаружили, но один из них В. Семенов, а другой – Е. Семенов. А, впрочем, нашел же где-то Я. Перемен И. Семенова (если это не ошибка каталогизатора), понравился ему, так и попал теперь И. Семенов в Фонд украинского авангардного искусства.
Надеемся, что в широте взглядов Якова Перемена мы убедили читателей, тем более, что они уже знали, что среди его любимых (не случайных) авторов и поляк Сигизмунд Олесевич, и караим (в те годы не путали караимов с евреями) Исаак Ефет-Костини.
Коллекция Якова Перемена, представительный срез ее, находящийся в Фонде украинского авангардного искусства, дают нам возможность проследить путь художников, противостоящих устоявшейся в городе художественной традиции, начиная с 1909 года – с первой выставки на Дерибасовской, 21, и знаменитого Салона Издебского – до 1920 года, до большевистского переворота в Одессе.
Мемориальная доска В. Кандинскому, Дерибасовская, 17. Фото автора
Мы не рассматривали отдельно последнюю выставку независимых, так как «Руслан» увез в ноябре 1919 года Якова Перемена, и купить работы с выставки, открывшейся 7 декабря 1919 года и завершившейся 19 января 1920 года, через одиннадцать дней после прихода большевиков, коллекционер уже не смог. А мы, живущие в XXI веке, пожалуй, уже никогда не сможем увидеть эти произведения…
Костры из произведений неугодной живописи горели в новосозданных музеях. Художники, нуждавшиеся не только в хлебе, но и в красках, кистях, холстах, писали поверх одних работ другие, вскоре названные «соцреалистическими».
В чем же обвиняли авангардное искусство 1910–1920-х годов, в чем же обвиняли авангардное искусство 1960–1980-х годов? В преклонении перед Западом, в космополитизме, в формализме.
Одесса, как никакой другой город в Украине, и в годы первого авангарда, и в годы второго доказывала свою приверженность европейскому вектору развития искусства. Новое искусство 60–80-х годов мы видели в яви, мы его современники. Об искусстве 1910–1920-х годов мы могли судить лишь по небольшому количеству репродукций, по устным воспоминаниям тех, кому посчастливилось пережить то смутное время. К примеру, директора одесской художественной галереи на Софиевской Цви Эмского-Могилевского расстреляли в 1938 году за пропаганду буржуазного искусства.
Вернувшаяся из небытия коллекция Якова Перемена – чудо, сотворенное и коллекционером, и искусствоведом, нашедшей картины в семьях его наследников, и группой украинских меценатов, которые приобрели значительную часть коллекции на аукционе Sotheby`s и создали Фонд украинского авангардного искусства, который стал реальным подтверждением легенды о Первом авангарде 1910–1920-х годов.