Важно другое. Все эти годы Николай Болесцис писал хорошие стихи. И одно из них – опубликованное в седьмом номере журнала «Воля России» за 1929 год стихотворение «Одесса»:
Одесса
Спускался город стройными рядами
до берега. На улицах весной
цвели деревья белыми цветами.
Их гроздья душные и первый зной,
и море, брызгами пришельца встретив,
и песни порта – дерзкий жизни жар —
кружили голову, как кружит ветер,
из рук ребенка вырвав пестрый шар.
В моей душе я сохранил упрямо
его простор и зной, и простоту,
гул площадей и шорох ночи пряной,
и первую над городом звезду.
Я помню запах водорослей синих,
игрушечные в небе облака,
ночами – сети звезд и вместе с ними
над морем глаз трехцветный маяка.
Я помню, как кружился ветер вольный
и в море чаек обрывал полет;
как на глазах – из глубины на волны
тяжелый поднимался пароход.
Шли корабли Неаполя, Марселя
за деревенским золотым зерном,
и вечерами чуждое веселье
гремело над просмоленным бортом.
Я помню окрик в рокоте лебедок,
тяжелый шелест жаркого зерна,
рядами бочки и на бочках деготь,
и деготь солнцем плавила весна.
Я помню кости черной эстакады
и бурный дым… О, в дыме не найти,
кому они последнею наградой
за светлые привольные пути.
Здесь – в раскаленных дереве и стали,
без горечи, без страха и тоски
любили, верили и умирали
лукавые морские мужики.
Я помню сладкие цветы акаций
и пыль, и соль, и розовый туман,
и острый парус – ветренный искатель
ненарисованных на карте стран.
Я помню степь – ковыль косою русой
и шорох волн, и желтый лунный круг,
когда руке так радостно коснуться
доверчивых и боязливых рук.
О, власть весны! Язык любви и встречи:
единственный – он так священно прост,
когда над городом весенний вечер
и между звезд раскинут млечный мост.
Я помню город. Я давно отрезан
от стен его границами людей,
но сколько раз – под строгий рокот леса,
под шорох медленных чужих полей
я повторял – Одесса!
В нескольких сборниках стихотворений скитовцев, вышедших уже в наши годы, опубликованы стихотворения Николая Болесциса за период с 1922 (из варшавской газеты «За свободу») до 1933 года. Интересно, что морская тема и тема приключений занимают большое место в его творчестве – это видно даже по названиям стихотворений. Например, в первом номере журнала «Воля России» за 1928 год опубликовано стихотворение «Рыбаки»:
Рыбаки
Случайною копейкой дорожа,
тяжелый парус распустив лениво,
по воскресеньям праздных горожан
они катают в тишине залива.
Но у борта – среди пугливых дам,
но и в толпе приморского базара
так необычны городским глазам
огонь и дым их темного загара.
Потомки первых – хищных рыбаков,
они живут и чувствуют иначе:
им тень скалы – незаменимый кров,
и ветер рвет их бороды рыбачьи.
Для них, по трапу соскользнув тайком,
привозят в длинных черных пароходах
в соломенных бутылях крепкий ром,
рассказы о смешных – чужих народах;
для них на синюю во тьме косу
приходят девушки, поют над морем
и леденцы дешевые сосут,
весеннее подслащивая горе.
Они одни – простые рыбаки,
от берега по звездам путь наметив,
разматывают влажные круги —
для хитрых рыб затейливые сети.
И только им отмерено Судьбой
расстаться с жизнью горестно, но просто:
– с последнею девятою волной!
– с последним свистом зимнего норд-оста!
В журнале «Студенческие годы» в 1925 году печатались отрывки из книги «Путешественник», полностью посвящённой морским путешествиям и приключениям.
В 1929 году Николай Болесцис переезжает к родителям в Варшаву, где продолжает литературную деятельность и – судя по всему – научную и врачебную практику. Этот период жизни одесско – пражско – варшавского поэта – до дня его гибели во время Варшавского восстания – ещё предстоит изучить.
Раиса Спинадель стала участником «Скита» третьего ноября 1924 года (номер 14 в «Чётках»).
Раиса Петровна (Пинхасовна) Спинадель родилась в Одессе в 1899 году. В первом замужестве она стала Козаковой, а во втором – Спинадель (Разумовой). В 1921 году вместе с мужем, студентом-медиком Львом Александровичем Спинадель (Разумовым), и двухлетним сыном она из румынской тогда Бессарабии приезжает в Прагу и поступает на Русский юридический факультет. Русская акция помощи Чехословацкого правительства была в те годы настолько привлекательной, что многие, окончив один институт, поступали учиться в другой – стипендия позволяла прожить не просто сносно, а довольно неплохо. Не была исключением и Раиса Спинадель – окончив в 1924 году юридический факультет, она в следующем году стала слушательницей Русского института сельскохозяйственной кооперации.
Стихотворения Раисы Спинадель публиковались в журнале «Своими путями» – в том самом номере, который раскритиковал Бунин; в студенческом журнале «Годы».
В 1928 году поэтесса разводится с мужем и уезжает в СССР. Она живёт в Ленинграде и Москве, где продолжает публиковаться – в журнале «Ленинград» и других изданиях. Знание чешского языка пригодилось – в 1930 году она перевела на русский язык роман Карела Чапека «Фабрика Абсолюта», который был набран, но не издан. Её писательская карьера в Советском Союзе сложилась успешно – Раиса Петровна стала членом Союза писателей СССР и Иностранной комиссии Союза писателей СССР.
Темы стихотворений Раисы Спинадель – преимущественно философские. Это ощущается с первых строчек: «Торжественно, в сонета строгой раме проходит жизнь…», «О, как презренно безобразны нам сделки с собственной душой…», «Всею жизнью не измерить, не понять зияющей за каждым словом бездны…», «Что наших дней искания и споры, ненужные о будущем слова…». Уже в Ленинграде, весной 1929-го написала она исполненное в новой стилистике, похожей на конструктивизм Ильи Сельвинского, стихотворение «Гимнасты». А до него – опубликованное в №№ 12–13 журнала «Своими путями» стихотворение «Торжественно, в сонета строгой раме…», которое я хочу привести:
«Торжественно, в сонета строгой раме…»
Торжественно, в сонета строгой раме
Проходит жизнь. И я, созрев, пойму,
Что озорство и злоба ни к чему,
И что наш путь мы выбрали не сами.
И буду жить с открытыми глазами
И мир таким, каков он есть, приму
Я с мудростью, присущею ему,
И строгими, простыми чудесами.
Не осквернив ненужностью метанья
Осенние, прозревшие желанья,
Не распылившись в суете сует,
К неповторимой радости погоста
Я принесу торжественно и просто
Нетронутым классический сонет.
В последние годы интерес к творчеству участников пражского «Скита» заметно вырос. В Праге и затем в России опубликованы «Письма о литературе» Альфреда Людвиговича Бема; в России вышли сборники стихотворений Ирины Бем, Алексея Эйснера и Аллы Головиной. В периодике разных стран появился ряд статей об истории «Скита», в Москве и Санкт-Петербурге вышли две фундаментальные книги – «Скит». Прага 1922–1940: Антология. Биографии. Документы» и «Поэты пражского «Скита». Но под «одесским» углом зрения на творчество скитовцев в этой статье мы смотрим впервые.
Одесса – юго-запад империи или северо-восток средиземноморской цивилизации
Все мы привыкли к тому, что живём не в обычном городе. К тому, что Одесса – город не первый, но и не второй. Южная столица. Южная Пальмира. Меня и самого всегда подмывает закончить эту расхожую фразу именно так: «Уважаемые одесситы и гости… столицы».
Чему же обязана Одесса такой славой? Конечно же одесским мифам, которые обобщённо можно назвать мифом об Одессе.
Миф этот состоит из множества составляющих, часть из которых более известна самим одесситам и гостям столицы, часть – менее известна, а ещё часть и вовсе известна только «узкому кругу ограниченных лиц», а именно краеведам и заядлым одессофилам. Нет, они не страшно далеки от народа, но подбираться поближе обязательно нужно.
Да, перед тем, как начать вспоминать расхожие мифы, вспомним ключевой: «Миф об Одессе больше самой Одессы». Миф это или всё же правда – пусть каждый решит для себя сам.
По моему – и не только моему – мнению большинство одесских мифов не то чтобы совсем утратило актуальность, но очень к этому близко.
Например, миф о том, что Одесса – еврейский город.
Увы, статистика говорит об обратном.
Если в конце 30-х годов прошлого века более трети населения Одессы были евреями, а в конце 80-х в миллионном городе каждый четвёртый имел в паспорте пятую графу, то сегодня евреев и сочувствующих всего-навсего около 30 тысяч. Это всего три процента населения города.
Цифра эта повергает в шок моих друзей из других городов и стран. Все до сих пор уверены, что каждый второй одессит – еврей. Увы, это не так.
Да-да, три процента.
А ведь большинство одесских мифов так или иначе родились именно под влиянием «еврейской» Одессы. Это во многом и «одесский язык», совершенно естественно возникший у людей, основным языком для которых был идиш; но в него же вошли слова греческие, немецкие, французские…
Это и «бандитская Одесса» – достаточно вспомнить, кем были по национальности Мишка Япончик и Сонька Золотая Ручка. Или прообраз борца с бандитизмом Давида Гоцмана – Давид Курлянд. Ну и конечно же одесский юмор в основном создавался и создаётся вы сами знаете кем.