ДАЙ-КА Я С НИМ САМА.
Нет.
ОН ВЕЛ СЕБЯ ПО-ХАМСКИ.
Нет.
ОН НЕ ИМЕЕТ ПРАВА. НАДО ЕГО ПРОУЧИТЬ.
Он же еще ребенок. Ничего страшного.
А Я С НИМ ВСЕ-ТАКИ РАЗБЕРУСЬ.
– Встань и выйди, – требую я по-английски, а потом по-португальски.
Надо выставить мальчишку, пока я на него не напала. Если я причиню вред ребенку, все будет кончено. Я останусь бездомной, безработной и бесполезной, и поделом мне. Взмокнув от усилий, я сражаюсь с Бэллой. С собой. И указываю на дверь.
– Выйди, Бруно. И возвращайся, когда научишься как следует вести себя и разговаривать вежливо. А пока иди домой. Сейчас же, – мне с трудом удается выговорить все это.
Смотрю, как он медлит в нерешительности. Он должен уйти. У меня чешутся руки – так хочется схватить его и встряхнуть. Притиснуть к стене и заорать ему в лицо. Ущипнуть изо всех сил. Причинить ему боль.
Надо заставить его уйти.
«Стремись быть счастливым».
Остальные ученики сидят молча, они потрясены. Слава богу, Бруно наконец встает и выходит из класса, его плечи поникли, он вот-вот расплачется, и Хайди, вторая учительница, явно удивлена, но не вмешивается.
«Вселенная-Вселенная-Вселенная». Давно я не обращалась за помощью к этим словам.
Я сажусь, остаток урока Хайди проводит сама.
Убирайся, говорю я Бэлле. Кажется, губы при этом шевелятся, но это ничего.
НЕ МОГУ.
Ну пожалуйста. Будь умницей. Помоги мне. Ты ведь уже помогала.
ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЭТО ПРОСТО ВОПРОС ВРЕМЕНИ.
Потому мы и живем одним днем.
ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НАЙДУТ. У ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕТ. ТАК ЧТО МОЖНО И УЙТИ, ГРОМКО ХЛОПНУВ ДВЕРЬЮ.
Нет, говорю я ей. Нет-нет-нет.
В голове медленно проясняется, звон в ушах стихает, я сглатываю слезы и гнев, стараюсь дышать глубоко и ровно.
Она права. Со дня на день меня все равно найдут. У меня по-прежнему ничего нет. Все это чистая правда. Она действительно права.
Иду в туалет, вытираю глаза, умываюсь. Не хочу быть такой, хочу стать лучше. Я сорвалась, потому что увидела мое худшее «я» в этом мальчишке, но Бруно ни при чем – это я судила его по себе. Бэлла пыталась напакостить, а она – часть меня, этого я не могу допустить.
Позднее днем я нахожу в карточке адрес Бруно и расспрашиваю, как найти его дом. Я застаю его на крыльце, он что-то рисует. Останавливаюсь перед ним в узком переулке, он видит меня и отводит глаза.
– Извините, учитель Джо, – бормочет он.
Судя по тому, как он оглядывается на дверь своего дома, он явно боится, что я расскажу кому-нибудь из взрослых, будто он назвал яйцо «сраным».
Я сажусь рядом с ним. Он настораживается.
– Нет, – говорю я. – Это ты извини меня. Мне правда очень жаль. Я обидела тебя. Это из-за стресса.
Слова «стресс» он не знает, а я не знаю, как сказать это по-португальски, поэтому беру у него карандаш и рисую саму себя с когтями, клыками и злобной гримасой. Потом рисую Бруно, который испуганно сжался. И наконец, себя нормальную, а в пузыре пишу «извини».
Бруно улыбается. Я обнимаю его.
– Извините за то сраное слово, – говорит он, проверяя границы дозволенного, я смеюсь, и он тоже.
– Так говорить нельзя, – объясняю я, он кивает и снова извиняется, на этот раз как следует.
Возвращаясь в школу, я вижу у дверей, как два новых волонтера слезают с мототакси. И мгновенно пугаюсь – вдруг они знают о склонной к вспышкам ярости девчонке с лиловыми волосами? Но выясняется, что они из Штатов, а в школу приехали прямиком из аэропорта. На них маленькие платья и туфли на шпильках. У обеих красивые длинные волосы. Они стоят у дверей школы в переулке.
– Привет, – говорю я и вижу, как блондинка морщит носик при виде моей бритой головы.
– Привет, – нерешительно отзывается она.
– Я Джо. Вы новенькие? Приехали сюда работать?
– Привет, Джо, – говорит другая, смешанного происхождения, с тугими кудряшками. – Я Саша. А это Эми. Да, мы только что приехали.
– Круто. То есть с приездом.
– Ох уж эти мототакси, – вздыхает Саша. – Эми до сих пор слегка в шоке.
– Нет, ну что это вообще такое? – возмущенно подхватывает Эми.
– Да все в порядке, – уверяю я. – Честное слово. Пойдем в дом. Хотите кофе или еще чего-нибудь?
– А воды можно?
– Конечно.
Мы входим в класс, Мария оборачивается.
– Привет, девушки, – говорит она. – А, с Джо вы уже познакомились. Спасибо, Джо. Вы ведь Эми и Саша? Я покажу вам вашу комнату.
Я приношу каждой стакан воды и провожаю их взглядом, пока они тащат свои чемоданы вверх по лестнице. Проходя мимо, Мария подмигивает мне, и я впервые с тех пор, как попала сюда, по-настоящему сознаю, что мое место – здесь.
156 дней
Телефон звонит в понедельник утром, к тому времени я живу в школе уже двадцать дней. Огромный и беспроводной, здешний телефон похож на старый мобильник. Он все время лежит на зарядном устройстве, отвечает на звонки тот, кто окажется поблизости. Говорить полагается по-португальски, но большинство волонтеров его не знает, так что трубку обычно беру я. Оказывается, за восемнадцать дней можно овладеть азами разговорного португальского, если очень постараться.
Пятилетние малыши собираются на урок английского, значит, будем читать книжку с картинками, рассматривать иллюстрации и говорить о словах. Такие «книжные» уроки – мои самые любимые после рисования; сегодня у нас на очереди книга про мальчика из Корнуолла, который попал в плен к пиратам и был продан в рабство. Обожаю ее, а детям нравится после чтения разыгрывать сценки по мотивам этой книги.
Прибегают дети, скачут по классу, громко болтают, расспрашивают про пиратов.
Мария, которая сегодня в школе, хлопает в ладоши.
– Стоп! – громко приказывает она. – А ну-ка выйдите. И зайдите шагом, а не бегом. – Потом она повторяет то же самое по-португальски, и дети выходят из класса, а затем заходят снова, уже спокойнее.
Звонит телефон. Поскольку Мария занята детьми, утихомиривает их и рассаживает по местам, я беру телефон и уношу его в соседнюю комнату.
– Alô? – говорю я, пока иду.
– Эм-м, здравствуйте, – говорит мужской голос.
У меня подкашиваются ноги, я сажусь прямо на пол.
Дышать не получается. Я хватаю воздух ртом.
И
молчу.
– Алло? – продолжает голос. – Português? Español? Вы говорите по-английски?
Пытаюсь дышать. Нельзя же просто взять и повесить трубку. Секунды бегут одна за другой.
Вспоминаю, как обычно говорит Жасмин.
– Да, по-английски говорю. – Я старательно, хоть и не слишком успешно изображаю ирландский акцент.
– Прекрасно. Я ищу мою подругу. Просто хотел узнать, не работает ли она у вас…
– М-м?…
– Ее зовут Элла, – продолжает он. – Элла Блэк. Может, вы читали о ней в газетах. Она пропала. Известно, что она иногда называет себя Крисси. Это долгая история. Нет ли среди тех, кто работает у вас, девушки, похожей на нее? Я мог бы прислать фотографию по электронной почте, а имя она наверняка взяла другое. Когда я в прошлый раз видел ее, у нее были лиловые волосы. Я только хочу убедиться, что она в безопасности, и сообщить, что у нее все в порядке, никаких проблем, так что скрываться незачем.
Я не знаю, что сказать.
– Здесь таких нет, – говорю я голосом Жасмин, понимая, что пауза слишком затянулась.
– Если вдруг встретите ее, передайте, пожалуйста, что мы по ней скучаем и любим ее, – говорит он. – А если она беспокоится о том, что сделала, то совершенно напрасно.
Я прерываю звонок, не дослушав. Ложусь и сворачиваюсь комочком. Меня подбрасывает и трясет. Я люблю его. Люблю Кристиана всем сердцем. Он ищет меня. Уже нашел. Он сказал, что любит меня.
Я люблю его.
Он меня нашел.
А я отключилась.
У меня нет его номера.
Слышу, как Мария начинает урок.
Мое
сердце
опять
разбито
вдребезги.
Но я, конечно, беру себя в руки, потому что должна. Подключаюсь к уроку, вскоре забываю, что у меня красные глаза и опухшее лицо, и поэтому никто ничего не говорит по этому поводу. Рабочий день продолжается, я сижу и болтаю с другими волонтерами, пока у нас перерыв, а вечером иду проводить урок для взрослых в муниципальный центр у подножия холма.
Он сказал: «Передайте, что мы по ней скучаем и любим ее».
Сказал, что любит меня.
А я оборвала разговор.
Теперь мне нравится путь вверх и вниз по холмам. Я прохожу мимо стайки играющих детей, и все они оборачиваются и кричат: «Здравствуйте, учитель Джо!» Я улыбаюсь и машу им рукой. Папа из местных, который регулярно приводит на уроки своих четверых детей, кричит «Я говорю по-английски!» с другой стороны улицы, и я в ответ показываю ему поднятые большие пальцы. Я здесь как дома. Чувствую себя крошечной частицей сообщества. Только здесь хочу жить, и больше нигде.
Солнце висит низко в небе, днем оно раскалило землю, как духовку, а теперь приятно ласкает мне лицо. Шагая к подножию холма, вижу вдалеке проблеск моря.
Оно сверкает на солнце. Искрится. Оно прекрасное. За двадцать дней, которые я пробыла в школе английского, я ни разу не сходила на пляж, хотя все остальные бегают туда каждую свободную минуту. А я не хочу. Я нигде не бываю и стараюсь держаться на наименьшем возможном расстоянии от моего нового дома. Меня совсем не тянет ни обратно в Копакабану, ни танцевать на улицах Лапа, хотя ночь, проведенную там, я всегда буду считать лучшей в моей жизни.
Меня раздирают сожаления. Все бы отдала, чтобы вернуться в прошлое, не запаниковать и не прервать телефонный разговор. Я люблю Кристиана, а он искал меня, пока не нашел, и я всегда буду помнить об этом, даже если он забудет. Он сказал, что у меня нет никаких проблем. Видимо, это значит, что я не слишком сильно порезала того незнакомца. Я никого не убила, и только осознав это, я понимаю, как переживала до сих пор, думая, что могла случайно