Моим соседям по Росинье сюда хода нет. Странно, что я вообще здесь. Чувствую себя самозванкой, но когда оглядываю остальных, вижу, что все они в своей стихии.
Я думала, у всех волонтеров денег в обрез, а они, похоже, не бедствуют. Они, насколько мне известно, студенты из Европы и Америки, у них академический год, они заплатили несколько тысяч фунтов, чтобы стать участниками программы, значит, могут позволить себе расходы на развлечения. Почти все они после работы в школе собираются путешествовать. Я вдруг понимаю, что они в совершенно другом положении. И никому из них даже в голову не приходит, что я не такая, как они. Они считают мою смешную прическу и отсутствие гардероба чем-то вроде дизайнерского или эстетического изыска. Я работаю в школе, я хорошо рисую. Об остальном они понятия не имеют.
А я всегда так заботилась о том, как одета и какое впечатление произвожу. Вплоть до того дня, когда Тесса отрезала мне волосы, а Бэлла заставила меня перекраситься в лиловый, я из кожи вон лезла, чтобы ничем не выделяться. И ненавидела внимание, потому что оно не приносило ничего хорошего. Одна из здешних девушек-англичанок, Лорен, немного напоминает Эллу Блэк, только держится более открыто. Я часто вижу, как она наблюдает за остальными, старается делать все так же, как они, и быть среди них своей. Порой она, кажется, боязливо восхищается мной: думает, что я старше, хотя на самом деле я младше, чем она. Когда Лорен смотрит на меня, у меня возникает ощущение, что это Элла Блэк изумленно глазеет на Джо и поражается тому, какой она сумела стать.
Белый смокинг стоит у столика, улыбается нам и держит наготове электронный блокнот и стилус. Поскольку у Жасмин день рождения, она делает заказ первой и выбирает кайпиринью с маракуйей, которая стоит гораздо больше, чем я планировала потратить за весь вечер. Лорен заказывает то же самое. Саша тоже.
Теперь моя очередь.
– То же самое, будьте добры, – говорю я по-португальски.
В итоге все мы заказываем кайпиринью с маракуйей.
Приносят напитки, все мы пьем за день рождения Жасмин.
Жасмин единственная из присутствующих знает, что я спала у порога под открытым небом. А она впустила меня, накормила, разрешила принять душ и выспаться на ее постели, и я всегда буду благодарна ей за это. Хорошо бы она осталась довольна своим днем рождения.
– Спасибо вам всем, – говорит Жасмин. – Спасибо, что пришли сегодня сюда со мной. За четыре месяца, проведенных в Рио, я впервые развлекаюсь вот так.
У Жасмин счастливый вид. Волосы она собрала в пучок и приложила старания, чтобы выглядеть как взрослая (хотя это ее девятнадцатый день рождения, так что она на самом деле взрослая), но по-моему, она из тех, кто с возрастом только расцветает. Платье ей идет, пышная юбка подчеркивает тоненькую талию. А я и не знала, что у нее с собой есть такие нарядные вещи. Зато знаю, что она проведет в школе еще месяц, а потом примет участие в другой программе, в Эквадоре, и тогда я буду страшно скучать по ней.
Тут я понимаю, что через месяц рассчитываю все еще быть в школе, вспоминаю, что взнос за мое участие в программе уже уплачен, и у меня от радости кружится голова.
– С днем рождения, Жасмин, – говорю я, чокаясь с ней стаканами. – Ты достойна всего счастья, какое есть в мире!
– О, спасибо, Джо! Ты тоже!
Кайпиринья с маракуйей восхитительна. Отпиваю глоток и мгновенно переношусь на улицу Лапа, где танцую с любовью всей моей жизни. Фруктовый привкус на этот раз другой, более изысканный, но напиток тот же самый.
Кстати, отсюда не так уж далеко до Лапа. А Кристиан теперь во Флориде.
Несколько часов спустя я допиваю свой третий коктейль и ищу, с кем бы потанцевать. Я нисколечко не пьяна, потому что танцевала больше, чем пила, а музыка, люди вокруг, возбуждение и радость наполняют меня энергией так, что я не чувствую усталости. Этот клуб, такое престижное заведение для туристов в момент нашего прибытия, теперь больше похож на самый обычный ночной клуб: играет бразильская музыка, потная толпа беснуется на танцполе. Народу здесь тьма. Я танцевала, танцевала, танцевала, выплескивая все накопившееся напряжение и не давая себе думать. Остальные куда-то разбрелись, ну и пусть.
Здешние посетители – туристы и бразильцы вперемешку. Некоторые из местных прекрасно танцуют. Я стою у края танцпола, с пустым стаканом в руке, и наблюдаю, как движутся их руки и ноги, бедра и торсы. Смотрю жадно, забыв обо всем, музыка пронзает меня насквозь. Она настолько громкая, что ни с кем не поговоришь, даже если вдруг захочется.
Какой-то мужчина подходит и протягивает руку, приглашая меня потанцевать. Он симпатичный, чернокожий и стильно одетый. Я принимаю приглашение.
Помню, как где-то неподалеку танцевала с Кристианом на улице, смотрела, какие движения выделывают ногами другие танцоры, и думала, что это лучшая ночь в моей жизни.
А теперь я старательно танцую с новым партнером. Пытаюсь подражать характерным для самбы движениям ног, но, в сущности, неважно, что и как у меня получается. Незнакомец танцует передо мной, не прикасаясь ко мне, и явно не хочет от меня ничего, кроме как потанцевать. Немного погодя он что-то говорит, но из-за музыки я не слышу, жестами объясняю ему это, и мы просто танцуем. Одна песня сменяется другой, а мы продолжаем. Наконец я, вся мокрая и обессиленная, благодарю его, он отвешивает мне короткий поклон, и я бреду прочь.
Выхожу на балкон подышать свежим воздухом. Отсюда, сверху, видна очередь из желающих попасть в этот клуб – она растянулась вдоль улицы. Смотрю на людей, которым будто нипочем тропический зной. Вдоль проезжей части ограждения, на тротуаре, столики, здание напротив обвивает какое-то ползучее растение, усыпанное розовыми цветами. От музыки и танцев у меня кружится голова, весь лоб в горячем поту.
На балконе я не одна. Рядом женщина постарше, я видела ее недавно на танцполе и восхищалась пластикой ее движений. Она говорит по-португальски, что ей жарко. Вытираю лоб и соглашаюсь. Мы болтаем – просто так, ни о чем. Она спрашивает, откуда я, я отвечаю, что из Лондона. Мы стоим рядом и глядим на улицу, на людей, которые ждут своей очереди, чтобы войти.
Потом женщина уходит, а рядом со мной появляется Жасмин.
– Ты в порядке, Джо? – спрашивает она.
– У меня все просто чудесно, – уверяю я. – А ты как – хорошо?
– Ага, – подхватывает она, – ага, это нечто, правда? Выпьем еще?
– Конечно.
Мы возвращаемся за столик неподалеку от шикарной лестницы, с нами Лорен и Тед (редкая птица среди нас – парень-волонтер), у меня в руках откуда-то возникает бутылка пива. Грохочет музыка, но здесь не так громко, уже можно поговорить.
– Ну как, хороший получился вечер? – спрашивает Лорен у Жасмин.
– Не то слово, – она поднимает свой стакан. – Лучший вечер в моей жизни. Да, лучший!
– Ты этого достойна, – говорю я. – Знаешь, нам все-таки скоро пора на автобус. Они ведь, кажется, всю ночь ходят? Или придется дождаться первого утреннего? Мне на работу к десяти.
– А если придется ждать на улице – ничего, ты не против? – спрашивает Жасмин. – Тебе же не привыкать.
– Конечно. Ничего страшного.
Она хочет сказать еще что-то, но осекается. Потом ставит свой стакан на стол и придвигается ко мне.
– Ты такая загадочная, Джо, – вполголоса продолжает она. От нее пахнет сладкими коктейлями. – Я тебя уже давно знаю, а ты до сих пор ничего о себе не рассказала. Всякий раз, когда я пытаюсь расспросить, как ты жила раньше, ты меняешь тему, а ведь я, когда увидела тебя в первый раз, подумала, что ты тяжело больна, вот и не стала приставать с расспросами. Иногда во сне ты кричишь.
– Правда?
– Прямо сердце кровью обливается. Да еще эта женщина, которая тогда звонила и разыскивала кого-то из наших. Правда, она спрашивала не Джо, но мне показалось, что она ищет тебя. Потому что из нас всех загадочная только ты.
Я отставляю свой стакан.
Мама заплатила за меня взнос. И какая-то женщина искала меня. Не хочу, чтобы она приезжала сюда. Да, речь шла обо мне, но я не желаю встречаться с Блэками. Хотя я, конечно, рада, что они внесли деньги.
МЫ МОЖЕМ ПРИНЯТЬ ОТ НИХ ДЕНЬГИ, А С НИМИ НЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ.
Так нечестно.
А ЧТО ВООБЩЕ ЧЕСТНО?
– А кого она спрашивала? – интересуюсь я.
– Эллу. Или Крисси. Кажется, звонила она раза два, но я говорила с ней только однажды. Мне потом другие сказали.
– И что ты ответила ей?
– Сказала, что у нас нет никого по имени Элла или Крисси.
Меня мутит. Моя подруга Жасмин выбила почву у меня из-под ног. Но все-таки она меня не выдала – это самое главное.
– Ты чудо, – тихо говорю я. – Спасибо тебе, Жасмин. Все сложно. Но сегодня твой день. Завтра, когда мы вернемся к себе, я расскажу про меня.
Пока не знаю, что я ей расскажу – наверное, какую-нибудь часть правды. Одну из версий. Но не всю. Она выглядит такой счастливой, что мне становится совестно – я плохая подруга. А еще я нервничаю. Пытаюсь встать, но ноги дрожат и подгибаются, и я поскорее сажусь.
Кто-то заплатил за меня. И некая женщина звонила в школу, разыскивая меня.
С тех пор как Кристиан нашел меня, я, в сущности, не пряталась. Закрываю глаза. Тело отзывается на ритм ударных. Жасмин что-то говорит, но я не понимаю ее.
Мне незачем прятаться от Блэков. Мне восемнадцать. Я имею полное право жить в Рио и преподавать английский, если мне так хочется. Все у меня хорошо.
Полиция не отвезет меня к родителям, как похищенного малыша, потому что я по возрасту уже могу вести самостоятельную жизнь, так что незачем мне от них скрываться.
И с полицией у меня нет никаких проблем. Так Кристиан сказал.
Я не причинила тому человеку серьезного вреда.
Так что я прячусь не от Блэков и не от полиции.
Совсем не от них.
Поворачиваюсь к Жасмин.
– А какой у нее был голос?
Она хмурится, потому что говорила о чем-то совсем другом – понятия не имею о чем. Может, как раз описывала голос позвонившей незнакомки.