Только сейчас он, похоже, не считает их друзьями.
Во всяком случае, он, похоже, вот-вот врежет кулаком в лицо Оуэну и воплотит в жизнь угрозу насчет своей руки.
— Убери. Руку. — рычит Ашер, но выражение его лица остается нейтральным, даже бесстрастным.
Хотя я знаю лучше. Гнев Ашера это тот тип, который кипит под поверхностью. Когда вулкан наконец извергается, он оставляет после себя только пепел.
Себастьян, должно быть, тоже чувствует убийственное настроение Ашера, так как улыбается в очевидной попытке разрядить напряжение.
— Мы как раз собирались уходить.
— Мы? — Оуэн, кажется, ничего не замечает, но я не уверена, искренне это или просто для вида.
Себ хватает его за плечо и заставляет отпустить меня.
— Да, мы. — Оуэн подмигивает мне. — Увидимся, Рей.
Я машу им рукой, пытаясь — и безуспешно — игнорировать присутствие, стоящее передо мной.
Когда они проходят мимо него, Ашер останавливает Оуэна и шепчет ему что-то на ухо. Я напрягаюсь, чтобы расслышать, что он говорит, но ничего не могу разобрать.
Лицо Оуэна на мгновение остается пустым, прежде чем он смеется.
— Вот об этом я и говорю.
Он снова подмигивает мне, прежде чем Себастьян утаскивает его.
Как только дверь за ними закрывается, я понимаю, что теперь здесь только Ашер и я.
Мой пульс учащается, и я борюсь с желанием поерзать. Правда, я согласилась встретиться с ним ранее, но не так скоро.
Мне нужно больше времени, чтобы воспитать в себе мужество.
— О чем, черт возьми, ты говорила с этими двумя?
Что-то сжимает его челюсть, и я не могу не смотреть на него и его лицо... его красивое, мечтательное лицо.
Разве это странно, что мне нравится, когда он так кипит? Это значит, что ему не все равно, значит, на него это влияет. Это наполняет меня странной надеждой, верой в то, что, может, только может, еще не слишком поздно.
Я приподнимаю плечо.
— Как обычно.
— Определи это «обычно».
— Просто ерунда, Эш.
Он шагает ко мне и возвышается надо мной, его плечи на грани того, чтобы сломаться.
— Какого рода вещи, Рай?
Мое сердце замирает при этом имени. Несмотря на то, что он знает об этом, он всегда называет меня только Рейной. Это одновременно странно и освобождающе, когда тебя называют этим именем, именем ребенка, которым я являюсь.
— Почему ты меня так назвал? — шепчу я.
— Каждый раз, когда ты будешь называть меня Эш, я буду называть тебя Рай. Разве ты не ненавидишь это?
— Я не ненавижу Рай. В конце концов, это было мое имя в течение двенадцати лет, так что, если ты думаешь, что это удар против меня, ты все неправильно понимаешь. — я замолкаю, пристально наблюдая за ним. — Ты ненавидишь имя Эш?
Его губы сжимаются в тонкую линию, но он ничего не говорит.
— Или ты втайне любишь и ненавидишь?
Я продолжаю, затаив дыхание.
Почему-то я думаю, что именно так Ашер относится ко мне, или, по крайней мере, я на это надеюсь.
Он игнорирует мой вопрос и делает движение за спину.
— Поехали домой.
Дом.
Мое сердце трепещет при этом слове. Какого черта он продолжает сегодня играть на струнах моего сердца?
Я имею в виду, с чего бы ему называть мою квартиру домом? Действительно ли он думает об этом как об одном из них?
Когда я не двигаюсь, он приближается ко мне.
Он отвезёт меня обратно в квартиру, доведет до оргазма, а потом будет спать в другой комнате, будто у меня чума или что-то в этом роде.
Пришло время мне это изменить.
Сегодня все пойдет, по-моему, а не по-его.
Я отхожу за пределы досягаемости и складываю руки на груди. Его острый взгляд заставляет меня опустить их по обе стороны от себя. Хорошо. Я могу сделать это, не скрещивая рук.
В конце концов, у Ашера есть и другие триггеры.
— Что заставляет тебя думать, что я хочу поехать с тобой? Я строила планы выпить с Оуэном и Бастианом.
Его лицо не выдает его эмоций, но не напряженность. Есть кое-что, что я узнала об Ашере: он до крайности собственник. После того, как я потеряла свои воспоминания, он пытался скрыть это, но это глубоко в нем. Я часто ловлю его пристальный взгляд на парнях из команды поддержки и на любом парне, который заговаривает со мной. Кроме того, он признался, что хочет причинить им боль всякий раз, когда они прикасаются ко мне.
Если я хочу добиться от него чего-то другого, мне нужно всколыхнуть его уродливую сторону.
Заманивать льва в его логово опасно, но волнующе.
Конечно, я могла бы в конечном итоге заплатить более высокую цену, чем рассчитывала, но, если это удастся сломать шаблон, оно того стоит.
— Да? — спрашивает он со смертельным оттенком.
— Да. Ты только что разрушил мои планы, чувак.
— Рейна, — ворчит он, как будто вот-вот взорвется.
— Что, Эш? — я изображаю безразличие.
Его рука устремляется в мою сторону, и он обхватывает мое предплечье смертельной хваткой, заставляя вздрогнуть. С его рывком я оказываюсь вплотную к его твердой груди, поднимаясь и опускаясь вместе с его резкими вдохами.
Мои соски напрягаются, а голый живот начинает покалывать при каждом прикосновении к его футболке.
Так близко его аромат сандалового дерева и цитрусовых окутывает меня ореолом, одновременно удушающим и освобождающим.
Когда он говорит, по моей чувствительной коже бегут мурашки.
— Я знаю, что ты делаешь, королева выпускного, и ты пожалеешь об этом.
Глава 17
Рейна
Ты пожалеешь об этом.
Хотя эти слова должны были бы напугать меня, что-то совершенно другое течет по моим венам.
Да, страх все еще присутствует. Это сводит мои лопатки вместе и держит в напряжении. Это эффект Ашера; невозможно сказать, что он собирается делать дальше, когда он в таком настроении.
В тот момент, когда мы входим в лифт и он закрывается только для нас двоих, Ашер вводит код моей квартиры. Я никогда не спрашивала его, как он его узнал, но сейчас мне все равно.
Он все еще молчит, как и во время поездки. Мой большой палец двигается вверх и вниз по ремешку сумки в рассеянной ласке, пока я наблюдаю за его боковым профилем.
Пальцы на ногах скручиваются в туфлях на плоской подошве, а пульс не может успокоиться с тех пор, как мы покинули кампус.
Как будто мое тело — пламя, ждущее кислорода, чтобы сжечь все на своем пути.
Однако Ашер не прикасался ко мне.
Почему он не прикасается ко мне?
Подождите — его мысли отличаются от моих? Что он имеет в виду, говоря, что заставит меня сожалеть об этом?
Моя спина прижимается к дальнему углу, и другой тип страха скребет по позвоночнику. Это та часть, где он заканчивает то, что начал много недель назад?
Нет. Он обещал сначала позволить мне найти мою сестру.
Но зачем ему сдерживать свое обещание?
Мое глотание слышно в маленьком пространстве лифта. Внезапно невозможно нормально дышать. Мое дыхание становится коротким и прерывистым, будто его пальцы сжимают мое горло, отбирая запас воздуха.
Он, должно быть, заметил перемену, так как наклоняет голову набок, смотря на меня. В этих зеленых глазах светится что-то зловещее и темное. Они похожи на лес, в котором я потеряла Рейну, засасывают меня до тех пор, пока не останется выхода.
— Эш... — я замолкаю, даже не зная, что хочу сказать.
Не делай мне больно? Позволь мне сначала найти мою сестру? Мне жаль, что у меня появились чувства к тебе, прекрасно зная, что ты не мой?
— Я не хочу слышать твой голос прямо сейчас.
Я проглатываю невысказанные слова, когда лифт звенит, а затем открывается; звук такой громкий и убийственный в тишине, что дрожь пробегает по позвоночнику и по затылку.
Ашер выходит, пока я смотрю на кнопки.
Я могу сбежать прямо сейчас. Охрана Алекса отвезла бы меня к нему домой, и я могла бы провести ночь с Иззи, наверстывая упущенное, играя в Скрэббл или что-нибудь еще, что удерживало бы меня подальше от лап Ашера, в принципе.
— Выходи.
Он стоит перед лифтом, засунув обе руки в карманы.
Я еще раз бросаю взгляд на кнопки.
— Если ты прикоснешься к ним, твое наказание будет еще хуже.
Я пристально смотрю на него, даже когда искра возбуждения сжимает мои бедра.
Я больна? Почему, черт возьми, слово «наказание» превратило меня в такой беспорядок?
Он приподнимает бровь.
— Ты трусиха, Рейна?
Я прищуриваю глаза. Он играет со мной и пытается разжечь во мне соревновательную жилку.
Это работает, черт возьми.
Раздраженно я вхожу в квартиру и встаю с ним лицом к лицу. Я могу сказать, что ему это доставляет удовольствие, по тому, как искра освещает его черты.
Ашеру нравится видеть, что у меня нет другого выхода. В своем больном уме он хочет быть единственным, кто оказывает такое сильное влияние на мою жизнь.
Иногда он такой мудак. Ладно, большую часть времени.
— Иди в свою комнату, — говорит он.
— Зачем?
— Молчи и не задавай вопросов.
— Много контролируешь, Эш?
— Да. А теперь делай, как тебе говорят. Если я сделаю это для тебя, добром это не кончится.
Прежний страх возвращается, и я проглатываю свою реакцию на его слова.
Бросив на него последний взгляд, я направляюсь в свою комнату.
— Снимай всю одежду и ложись животом на кровать.
Я останавливаюсь как вкопанная, и моя голова поворачивается.
— Что?
— Ты слышала меня. — и его голос, и поза спокойны, сдержанны, будто он планировал это с самого начала. — Никакой одежды.
— Зачем мне это делать?
Его единственный ответ — ухмылка, прежде чем он направляется в комнату для гостей, где он хранит кое-что из своих вещей.
Меня так и подмывает последовать за ним и потребовать ответов, но разум слишком сильно смущен для этого.
Прерывисто дыша, я направляюсь в свою комнату.
Я не собираюсь делать то, что он говорит. Он не имеет права указывать мне, что делать.