Все эти имена, конечно, были ему знакомы. Я не знал, что и думать. Он таращил на нас глазищи и дрожал от страха.
— Разве… мы встречались? — пролепетал он.
— Возможно, — сказал я. — Моя фамилия ди Гриз. Вам доводилось ее слышать?
— Не припоминаю. Вы не из родственников Гродзинского?
— Насколько мне известно, нет. А как ваша фамилия?
— Интересный вопрос. Может быть, Эйнштейн… Он с надеждой посмотрел на меня. Когда я отрицательно покачал головой, улыбку с его лица как ветром сдуло.
— Значит, ответ неправильный… А фамилии Митчельсен и Морли вам знакомы? Эпинард?
— Да, эти фамилии я слышала, — сказала Сивилла. — Все они принадлежали знаменитым физикам, и все они — покойники.
— Физики? — Он просиял и показал на багровое солнце. — Горение длится вечно. Но ядро, как вы знаете, нестабильно. Ядро, сфера Ферми. Далее — ядра. Литий нестабилен…
— Профессор, — обратился я к нему.
— Да? Что? Но эти ядра просто-напросто распадаются. Снова и снова…
Он закрыл глаза и, непрерывно бормоча под нос, медленно закачался вперед-назад.
— Спятил, — уверенно сказала Сивилла.
Я кивнул.
— Как и все остальные.
— Он снова бубнит о физиках. Ты заметила, как он отреагировал, когда я его назвал профессором?
— Профессоров тут хоть пруд пруди.
— Твоя правда. — Я поднял оружие и рассмотрел. — Интересно, где он ее раздобыл? Вполне исправна, и стрелок он неплохой. — Я постучал пальцем по шкале на прикладе и указал на рассыпанные цилиндры. — Знаешь, что это за штуковина?
— Конечно. Боевой линейный ускоритель. В армии его называют гаусс-винтовкой.
— Точно. Ни одной съемной части, сверхмощная ядерная батарейка и уйма стальных пуль в этих трубках. Откуда тут взялась гаусс-винтовка? Помнишь, что случилось со всеми моими снастями? И механическими, и электронными? Все пришло в негодность. До сего момента мы с тобой не видели тут ни одного артефакта.
Наш демонический приятель умолк, посмотрел на винтовку, вскочил на ноги и попытался ее схватить. Сивилла всадила ему каблук в солнечное сплетение, и он ткнулся носом в землю. Я опустился на корточки и поднес винтовку к его лицу.
— Профессор, где вы ее взяли?
— Моя. Я дал себе… — Он изумленно огляделся по сторонам. Затем опустил голову, закрыл глаза. Похоже, уснул.
— Не очень-то разговорчив наш «язык», — заметила Сивилла.
— Похоже, в этих краях безумие заразно. А может, оно просыпается в человеке, если он тут надолго задерживается.
— Мне тоже так кажется. Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Идем в пещеру?
— В пещеру. — Я собрал боеприпасы в сумку, повесил ее на плечо.
Удаляясь от сумасшедшего профессора, мы то и дело оглядывались, но он не разу не пошевелился.
— А тебе не кажется, что чем дольше мы торчим в аду, тем больше у нас вопросов и меньше ответов?
Сивилла мрачно кивнула.
— Смотри, это не она? Вон там, впереди, брешь в скале.
— Похоже, она.
Я еще ни разу в жизни не испытывал такого уныния, и это о многом говорит, поскольку мне доводилось попадать в очень и очень неприятные ситуации. Поиск пещеры — жест отчаяния. Будь там какое-нибудь приспособление, какой-нибудь механизм, мы бы его сразу обнаружили. Мы возвращались в тупик.
Как только мы подошли к пещере, внутри раздался оглушительный хлопок, его сопровождала ослепительная вспышка. Сивилла метнулась в сторону, а я вскинул гаусс-винтовку и сдвинул рычажок питания. Из пещеры доносился шорох. К нам приближался кто-то большой и темный. Я смотрел через прорезь прицела и все сильнее давил на спусковой крючок.
В проеме появился человеческий силуэт.
— Брось эту гадость, и пошли со мной, — сказал мой сын. — Быстрее!
— Боливар, мы идем! — выкрикнула Сивилла на бегу.
Глава 8
Я бросил винтовку, сумку с боеприпасами, узелок с колимиконом и пустился вприпрыжку. Сивилла не отставала ни на шаг. Боливар бежал впереди. У стены напротив входа он остановился и, взволнованно переминаясь с ноги на ногу, огляделся.
— Нет, левее, — пробормотал он. — Назад, назад. Здесь! — воскликнул он и протянул к нам руки. — Хватайтесь!
Мы не спорили. Он напряг могучие мышцы и крепко прижал нас к груди. Я открыл рот, но не успел вымолвить ни слова.
Я пережил что-то совершенно неописуемое. Это никоим образом не напоминало привычные человеческие ощущения — жар, холод, боль, грусть или удар электрического тока.
Потом все закончилось. Сверкнула белая молния и раздался оглушительный хлопок.
— Ложись! — выкрикнул кто-то.
Боливар повалил нас на пол. Рядом загрохотало. Я мельком увидел мужчину со стрелковым оружием в руках. Точнее, в руке — левой, потому что правая была забинтована. Сильная отдача заставила его выронить оружие, он повернулся и бросился наутек. Я услышал топот погони.
— Джеймс! — выкрикнул Боливар.
— Все в порядке! — донеслось издалека. Из-за пылающих обломков сложного электронного устройства появился Джеймс. Лицо его было в саже, он стряхивал с рубашки красные угольки. — Едва не зацепило. Хорошо, что не по мне стрелял, но над машиной он неплохо потрудился.
— Мальчики, спасибо что выручили. — Я закашлялся. — Горло! Печет, как в аду!
Зашипели автоматические огнетушители, пламя исчезло в белом облаке. Вдали ревела сирена.
— Объяснения позже, — сказал Джеймс. — А сейчас надо сматываться.
Я спорить не стал, ибо еще не совсем очухался от событий минувшего дня. Дня? Мы выбежали из Церкви в темноту. Фургон стоял на том же месте, где я его видел в последний раз… Когда?
— В кузов! — скомандовал Джеймс.
Пока мы залезали в фургон, Джеймс завел двигатель. Он нажал на газ, не дожидаясь, пока закроется задняя дверь.
Мы покатились по полу и услышали нарастающий рев сирен. А затем он начал стихать. Фургон повернул за угол, Джеймс сбросил скорость почти до максимально дозволенной. Еще несколько раз фургон сворачивал и наконец остановился. Джеймс развернулся вместе с водительским сиденьем к нам лицом и произнес с улыбкой:
— Кажется, у кого-то в горле пересохло?
Сквозь ветровое стекло виднелась большая вращающаяся вывеска: «Шалман робота Родни», а чуть ниже буквы меньшего размера сулили: «Самые дешевые и самые алкогольные напитки в городе».
В боковом окне появилось лицо андроида.
— Добро пожаловать в мечту пьяниц, — проскрежетал он. — Что будем заказывать?
— Пива. Четыре большие кружки.
— Расскажите нам, что случилось, — попросила Сивилла моих сыновей, пока я боролся с кашлем.
— Конечно, — пообещал Боливар. — Только сначала скажите, вы невредимы?
Он с тревогой смотрел на нас, и пришлось кивнуть, чтобы он успокоился.
— Слава богу! Ну и напугал же ты нас, папа. Представляешь, как мы всполошились, когда получили сигнал тревоги!
— Правда? А мне казалось, я не успел его послать.
— Не успел. Но у тебя остановилось сердце, и мы поняли: что-то не так. И решили действовать.
— Оно не останавливалось! — Я схватился за запястье, нащупал пульс. Приятное, уверенное «тук-тук».
— Рад слышать. Но тогда мы об этом не знали. Буквально через несколько секунд после того, как ты отправился в ад, мы вломились в Церковь и увидели Мараблиса в дурацкой шапке. Он еще возился с пультом. Когда поворачивался, Боливар шарахнул по нему из парализатора.
— Я его уложил, но вас уже не было в Церкви. Оттого-то и сработал сердечный датчик. Потом Слэйки признался, что закинул вас, или телепортировал, в ад. Интенсивный гипноз, по этой части Джеймс мастер.
— Да, у меня это вроде хобби. Уже несколько лет. Впрочем, расколоть Мараблиса было нетрудно. Стресс и шок. Я проник в его психику и взял контроль на себя. Он сказал, что отправил вас обоих в ад. Джеймс вызвался идти за вами. Я заставил Мараблиса включить машину, а остальное вы уже видели. Все это заняло целых пять минут, но закончилось благополучно.
— Удивляюсь, как это я до сих пор не разучился удивляться! — воскликнул я.
— Пять минут! Но ведь в аду мы провели несколько часов, почти целый день!
— Разные масштабы времени? — предположил Боливар. — И вот что еще я вам скажу, просто для сведения. Отправясь в ад, я в то же самое время находился здесь. То есть отсюда я видел все то, что видел в аду Боливар, слышал, как он говорил. И наоборот…
— Пиво, — произнес жестяной голос.
— Еще четыре, — распорядился Боливар и, когда мы с Сивиллой осушили кружки, вручил нам две оставшиеся.
Прохладительный напиток благотворно подействовал на мозги. Я крякнул от удовольствия и кое-что вспомнил.
— Джеймс! А почему была стрельба в Церкви? Что произошло?
— Да ты же сам видел. Когда вы возвращались, откуда ни возьмись появился тот парень с пушкой в лапе. Я бросился в укрытие, а он расстрелял аппаратуру. Потом они с Мараблисом удрали.
— Я успел на него взглянуть, — сказал я. — Этого не может быть, но…
Джеймс хмуро кивнул.
— Я его очень хорошо разглядел. Это был профессор Слэйки с повязкой на правой культе.
— Тогда кто… кто… кто… — сбивчиво зактокал я.
— Ты хочешь спросить, кто включал машину? Кто отправлял тебя в ад и возвращал обратно? Тоже профессор Слэйки. И на клавиши он нажимал здоровой правой рукой.
— А у меня еще есть новость, — сказал я. — В аду мы встретили ярко-красного, длиннохвостого и рогатого Слэйки.
Наступила тишина. Мы напряженно искали в этой информации смысл, а может быть, хотели убедиться в его отсутствии. Наконец Сивилла оборвала паузу.
— Джеймс, будь другом, свистни официанту, пусть принесет бутылочку чего-нибудь покрепче.
Никто не возразил. Все произошло так быстро и выглядело так непостижимо, что в голове у меня образовалась дикая путаница. Точно иголка, из нее высунулась и ужалила страшная мысль. Анжелина? Где она?
— Не в аду, — сказал Джеймс. — Этот же вопрос я задал Мараблису, как только погрузил его в транс. Он очень не хотел отвечать, даже едва не вынырнул, но в конце концов поддался. Я погрузил его еще глубже, чтобы вызволить вас из ада. Надеялся взяться за него по-настоящему, когда вы вернетесь… Но вы и сами знаете, что потом случилось. Уж простите.