Я смотрю на нее более внимательно и узнаю в ней ту темноволосую женщину, которая ела круассан. На вид она самая нормальная среди всех этих мамашек. Довольно низкого роста, не слишком худая, кое-где в волосах виднеются следы седины. Я чувствую, как мое напряжение немного слабеет, но настороженность и нервозность меня не покидают.
– Мне срочно нужно было на работу, – отвечаю я. – Это собрание продолжалось дольше, чем я ожидала.
– Да, так всегда бывает, – говорит женщина и смеется.
Я так ошарашена ее спокойным и непринужденным поведением, что тоже начинаю смеяться, но потом спохватываюсь и замолкаю. Эта женщина кажется такой милой, но это все может быть очередной ловушкой, и в следующую минуту она запросто хищно оскалит свои зубы.
– Похоже, наши девочки сейчас придут. – Я перехожу на нейтральный тон и общие фразы.
– Думаю, они будут через несколько минут, – поддерживает беседу эта мама, заглядывая в ворота школы. – Позволь представиться. Меня зовут Николь. И я не кусаюсь.
Я чувствую, как мои щеки наливаются румянцем, эта женщина будто читает мои мысли.
– А я – Сэди, – откликаюсь я.
– Рада наконец-то познакомиться с тобой поближе, – говорит Николь. – Я – мама Пиппы. Мне кажется, наши дочери учатся в одном классе.
– Не знаю. Робин не упоминала ее имя, – пожимаю я плечами.
– Должно быть, ей сейчас приходится очень нелегко со всем этим новым окружением, – сочувственно кивает Николь. – Пиппа говорит, что она такая тихая и неприметная.
Я тяжело вздыхаю:
– Менять обстановку всегда трудно. Со временем она привыкнет и освоится.
– Я уверена, что она очень скоро найдет свое место и еще задаст там всем жару, – улыбается Николь. – Дети такие гибкие и стрессоустойчивые. Так легко приспосабливаются ко всему новому. Не то что мы, взрослые. А что ты сама думаешь обо всем этом? Мне было так жаль тебя, когда ты подавилась тем канапе на вечеринке у Джулии.
В ее голосе звучат искренние нотки нежности и сочувствия. Я так давно не слышала, чтобы со мной так разговаривал кто-нибудь посторонний, что у меня на глазах невольно наворачиваются слезы. Я подавляю их с большим усилием.
– Извини… – сквозь комок в горле я с трудом выдавливаю из себя слова, – прости, но это, случайно, была не ты, кто помог мне на той вечеринке? Иначе я бы окончательно задохнулась. Я тогда так и не увидела, кого мне благодарить за это.
– Пожалуйста, не следует меня благодарить. Даже упоминать об этом не стоит. Я просто была в нужное время в нужном месте, вот и все, – заявляет Николь. Она протягивает руку и кладет ее поверх моей руки, легонечко ее сжимая. – Всегда трудно приспосабливаться на новом месте. Особенно в таком недружелюбном окружении, как здесь. Но все не так страшно, как кажется поначалу. Все уладится, честное слово.
Мне по какой-то причине абсолютно не хочется говорить ей, что уж кто-кто, а я-то знаю совершенно точно, каково это – учиться здесь, поскольку сама когда-то закончила эту самую школу. Я пытаюсь выдавить из себя смех, но он звучит слишком неестественно. Внезапно мне становится жарко. Воротник туго сдавливает горло, а руки начинают чесаться.
– Знаешь, я тоже частенько чувствую себя тут абсолютно чужой, – продолжает Николь. – Для меня эта школа – настоящее испытание. Наверное, еще и потому, что я мать-одиночка. Но оно определенно того стоит. Девочки так счастливы здесь. И они так хорошо справляются с учебой.
– Ты и вправду думаешь, что девочки здесь счастливы?
– Да, несомненно. Чтобы привыкнуть к этой обстановке и академическим стандартам школы, может потребоваться какое-то время. Но вы непременно тут освоитесь и постепенно войдете во вкус. У Робин все получится. Это похоже на то, как у детей прорезываются зубки. Поначалу очень болезненный и неприятный процесс, но проходит несколько недель, и все выглядит так, как будто они всегда там были.
Николь снова легонько похлопывает меня по руке.
– Спасибо. Я очень благодарна тебе за эти слова поддержки.
– Я бы хотела пригласить Робин к нам домой, чтобы они с Пиппой могли спокойно пообщаться, если ты, конечно, не возражаешь. А с тобой мы могли бы тоже интересно провести время и пообсуждать кое-какие сплетни.
– Это было бы великолепно, – говорю я, и на моем лице наконец-то появляется что-то очень похожее на нормальную улыбку.
Я хожу туда-сюда по комнате. Я все жду и жду. С каждой минутой дом становится все более и более холодным и пустым. Прошло уже десять часов. Потом одиннадцать. Я беру в руки телефон и звоню.
– Я уверена, что все в порядке. И у их отсутствия есть логическое объяснение, – успокаивает меня она. – Нам нужно сохранять спокойствие.
– Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, – восклицаю я. – Но где же они, черт возьми?
– Я точно не знаю, – говорит она, – но уверена, что они уже в пути.
– Я звоню в полицию.
– Не делай этого, – просит она. – Пока что не делай. Наверняка есть какая-то очень веская причина, почему они до сих пор еще не вернулись. Может быть, они остановились где-нибудь позавтракать. Или произошел какой-то сбой или еще какое-нибудь непредвиденное обстоятельство. Ты не должна сразу же предполагать самый худший вариант. Просто сиди тихо и жди – они обязательно скоро появятся.
– Я не могу просто сидеть, ждать и ничего не делать, – возмущаюсь я.
– Тебе лучше оставаться дома. – Она пытается меня урезонить. – Они наверняка уже в Лондоне. Ты должна быть дома на случай, если она вернется.
– Боже… Это невыносимо. Я не знаю, что делать, – говорю я со стоном.
У меня кружится голова, во рту стоит противный кислый привкус. Я пытаюсь бороться с накатившей на меня волной тошноты и паники.
– Сиди смирно, – говорит она. – Я тебе очень скоро перезвоню. Просто оставайся на месте. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Я пытаюсь вернуть себе хоть какие-то остатки спокойствия, перебирая в мозгу все разумные объяснения, какие только могу придумать. Но невыносимое давление все больше и больше нарастает внутри. Вылезая из темных закоулков подсознания, вбираясь все выше и выше, все громче и громче шебурша своими лапками, маршируют круг за кругом в моей голове тараканы. В неистовом страхе, упреках и самообвинении они все сильнее и сильнее скребутся и царапаются у меня в душе. Я начинаю кричать. Просто отдельные слова.
– ГДЕ… ЖЕ… ТЫ…
Но звук распадается на бессвязную неразборчивую мешанину какого-то невнятного гула. В бессилии я падаю на кухонный стол, обхватив голову руками. Я чувствую, что снова могу дышать… Наконец-то. Черт возьми, я звоню в полицию. Я набираю «999» и в отчаянии жду ответа оператора.
14
– У вас в классе есть девочка по имени Пиппа. Какая она по характеру? – спрашиваю я Робин, когда мы добрались до дома.
– Пиппа? Она всегда какая-то немножко взволнованная и нервная. Но в целом она – хорошая девочка. А что?
– Нет, ничего… Просто я разговаривала с ее мамой. Она кажется довольно дружелюбной. Мы поболтали с ней немного, пока ждали вас после школы. Она сказала, что хотела бы позвать тебя к ним домой. Что ты на этот счет думаешь?
– Это было бы здорово! – радостно восклицает Робин.
– Отлично.
Когда Робин ложится спать, я прибираю на кухне и достаю из сумки папку, которую прихватила с собой из конторы, чтобы дома поработать над делом. Мне нужно продолжить поиски доказательств. Я быстро погружаюсь в работу и отрываюсь от бумаг, только когда мой телефон издает сигнал о пришедшем новом сообщении.
Я с удивлением обнаруживаю, что времени уже одиннадцатый час. Это сообщение точно не от Эндрю – я знаю это наверняка, даже не глядя в телефон. Скорее всего, это написала Зора – вероятно, она интересуется, как прошел мой день. Хотя я знаю, что сейчас она должна быть слишком занята, чтобы с кем-то переписываться.
Я в недоумении беру телефон. Это сообщение с незнакомого номера, которого нет в списке моих контактов.
«Привет. Это Николь. Как у тебя дела? Вы свободны в следующую пятницу? Робин сможет приехать к нам в гости?»
«Также на случай, если ты вдруг пропустила эту информацию, завтра в школу для небольшого представления нужен костюм любого персонажа из древнегреческих мифов».
«Ах, как мило», – отвечаю я на ее первое сообщение.
Может быть, ситуация и в самом деле потихоньку становится лучше. В скором времени у Робин появятся новые друзья… Стоп. Что?
Мой мозг делает резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Костюм? Персонаж из древнегреческого мифа? Я бегу наверх, в комнату Робин, чтобы разбудить ее и спросить об этом.
– Я же тебе говорила, – бормочет она сквозь сон.
– Нет, ты ничего мне не говорила! Я бы запомнила.
– Это не так уж и важно. Я могу быть просто в форме.
– Нет. Это важно! И я не хочу, чтобы ты была просто в форме. Это будет выглядеть так, будто нам все равно. Кто твой любимый персонаж из древнегреческих мифов?
– Я не знаю никаких древнегреческих мифов, – недовольно ворчит Робин. – Все, я сплю.
Она переворачивается на другой бок и снова погружается в дрему.
Я чувствую нарастающий гнев. В раздражении я проверяю свою электронную почту. Среди множества информации о начале семестра, которую мне прислали, я нахожу календарь со всеми событиями этого полугодия. И конечно же в малюсеньком тексте где-то под таблицей говорится, что шестой класс будет посвящен изучению древнегреческой мифологии. И что для представления потребуются соответствующие костюмы, которые должны подготовить родители.
Как я должна была это заметить? Вот черт! И почему Николь не начала общаться со мной на несколько дней раньше… После десяти минут изучения информации в Интернете на предмет изготовления самодельных древнегреческих костюмов я закрываю все эти фотографии картонных щитов и шлемов и откладываю телефон в сторону. Не беда. Я сделаю что-нибудь простенькое из простыни – какую-нибудь тунику. Это должно вполне подойти.