У Джереми весьма приятное рукопожатие, его ладонь теплая, но не слишком горячая. То, как он пожал мою руку, спокойно и убедительно, – это совсем не то, чего я ожидала. С Александрой все иначе. Ее ладонь, сухая и тяжелая, вяло лежит в моей руке.
– Разумеется, – говорит Барбара. – Сэди хорошо знает свою работу. Она прекрасно уловила суть данного дела. И она весьма подходящий нам человек. Нам нужна полностью женская команда, чтобы представить Джереми в более выигрышном свете – душевным, чутким, отзывчивым человеком.
– Да? Вот оно что…
Медленно и неохотно взгляд Александры становится более спокойным, а выражение ее лица – менее враждебным.
– Это хорошая мысль, – говорит она. – Вы правильно решили. Я это одобряю. Молодец, Зора.
Зора улыбается и подмигивает мне, говоря:
– Добро пожаловать на борт, Сэди.
Пока продолжается совещание, я откидываюсь на спинку кресла и изучаю ситуацию. Барбара не задает клиенту никаких вопросов, по крайней мере на данном этапе. Скорее, наоборот, она сама вводит его в курс дела, давая общее представление о том, в какой стадии подготовки находится сейчас его линия защиты.
В пользу обвиняемого удалось заполучить немало свидетелей для дачи показаний о его добропорядочном моральном облике, в том числе от некоторых очень высокопоставленных личностей. Думаю, это все благодаря связям его отца. Среди таких свидетелей есть даже епископ и капеллан из школы, в которой Джереми когда-то учился, они также превозносят до небес его высокую нравственность и всевозможные добродетели. Однако, на первый взгляд конечно, все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Впрочем, я стараюсь относиться к услышанному не слишком цинично. Вполне естественно, что мистер Тейлор смог так легко заручиться всей этой поддержкой – он не только сын влиятельного человека, который вхож в правящие круги, он и сам кое-что из себя представляет: обучался в самых престижных учебных заведениях, имеет кучу регалий, степеней и знаков отличия – все это сейчас играет ему на руку.
Да и по характеру, кажется, мистер Тейлор не так уж и плох. Есть что-то бесхитростное в его открытом взгляде. Каштановые волосы Джереми зачесаны назад, но прядь от челки постоянно падает на лоб, и он машинально откидывает ее назад. Трудно поверить, что Джереми действительно профессиональный учитель, прошедший полную подготовку – он выглядит как студент. А в плохо освещенном помещении он мог бы сойти даже за подростка. В принципе, это весьма привлекательно.
Закончив перечислять свидетелей для дачи показаний в пользу защиты, Барбара поворачивается к Джереми.
– Ты точно уверен, что хотел бы давать показания? – спрашивает она. – Это будет очень непросто.
Я внимательно наблюдаю за ним. Его губы плотно сжаты, но подбородок дрожит. Он прокашливается и прочищает горло.
– Все, что я хотел, – это просто помочь, – говорит он. – Я понятия не имел, что дойдет до всего вот этого. А вы действительно думаете, что мне придется давать показания?
У него очень мягкий и нежный голос, впрочем, как и все остальное в его облике. Я замечаю, что мое сопротивление его шарму все больше и больше ослабевает. Хотя я все-таки постараюсь разузнать о нем все, что только можно. Он выглядит очень несчастным. Мне начинает казаться весьма правдоподобным, что он скорее несчастная жертва, чем коварный хищник.
– Я думаю, что через это необходимо будет пройти, – отвечает Барбара на вопрос Джереми о даче им показаний в суде. – Этого удастся избежать только в том случае, если у нас получится убедить суд досрочно закрыть это дело.
– Разумеется, это дело закроют досрочно. В этом проклятом процессе нет ни одной гребаной улики, черт возьми, – перебивает ее Александра.
Барбара кивает, но продолжает высказывать свою линию:
– Я не всегда советую своим клиентам давать показания, но в данном случае вы определенно будете лучшим адвокатом самому себе.
Александра улыбается, но в этом натренированном движении губ нет ни капли тепла.
– Совершенно верно. Хотя мы надеемся, что вы все-таки являетесь самым лучшим адвокатом, которого только можно купить за деньги, – говорит Александра.
Барбара не моргает, хотя я чувствую дрожь в воздухе.
– Как вы знаете, – продолжает она, – нам удалось найти телефон и ноутбук Фреи. Сэди просматривает социальные сети девушки, чтобы убедиться, что между ней и Джереми нет никакой связи.
– Ну разумеется, нет никакой связи, – с раздражением снова перебивает ее Александра.
– На это все и нацелено, – говорит Барбара, – чтобы как можно сильнее укрепить то утверждение, что между ними нет никаких отношений, кроме отношений учителя и ученика. Очень важно, чтобы присяжные это увидели как доказательство его невиновности. Учитывая, сколько времени современные подростки обычно проводят в своих гаджетах, отсутствие каких-либо упоминаний о Джереми будет очень красноречивым.
– Вот письма, – неуверенно говорит мистер Тейлор.
– Электронные письма? – спрашивает Барбара.
– Да, это переписка между мной и Фреей. – Он утвердительно кивает. – Хотя я всегда отсылал копию каждого письма ее матери. Они вместе должны были назначать время наших занятий, обсуждать и делать домашние задания.
– Да, конечно, – говорит Барбара, пролистывая папку с распечатками. – У меня все это уже есть.
– А можно мне взглянуть? – спрашиваю я.
Все смотрят на меня с таким удивлением, словно не веря своим ушам, что я вообще умею разговаривать.
– Да, конечно, – говорит Барбара. – Они хранятся вместе с неиспользованными материалами, которые нам предоставила сторона обвинения. Адвокат истца не включил их в документы по делу, потому что эта переписка не показывает ничего, что могло бы играть им на руку. Но вдруг это окажется полезным для нас.
Зора открывает папку и проводит пальцем по странице, потом останавливается и снова возвращается взглядом наверх.
– Как вам также известно, скоро состоится первое судебное заседание по делу. Мы подали ходатайство на продление срока для подготовки, чтобы у нас было время просмотреть все дополнительные материалы с телефона. Но суд отклонил наше прошение. Именно поэтому возникла крайняя необходимость привлечь младшего адвоката для участия в этом деле, – заявляет Барбара и красноречиво смотрит на меня.
– У Сэди будет очень много работы, которую ей предстоит проделать за очень короткий промежуток времени.
Я согласно киваю.
– Я слышала от Барбары, что у тебя есть дети, – говорит Александра.
– Да, один ребенок, – отвечаю я, удивленная тем, что эта тема вообще всплыла в разговоре.
– Надеюсь, это не станет причиной для каких-то недоработок с твоей стороны. Знаешь, бывают такие ненадежные сотрудницы, которые вечно прикрываются своими больными детьми, им все время приходится куда-то отпрашиваться и все такое прочее. Можно ли полагать, что ты не станешь одной из таких женщин? Ты уверена, что сможешь справиться с возложенными на тебя обязанностями?
– Да, я уверена, – твердо отвечаю я. – Я бы никогда не взялась за это дело, если бы точно не знала, что смогу выполнить эту работу.
– Ну, – говорит Александра, на мгновение поджав губы и задумчиво глядя на меня, – надеюсь, так оно и будет.
Я не отвечаю и ловлю на себе взгляд Зоры. Она снова мне подмигивает, от чего моя вспышка гнева мгновенно проходит, и я изо всех сил стараюсь не засмеяться.
Встреча закончилась. Зора, Александра и Барбара уединились, чтобы еще что-то обсудить. А я стала убирать тарелки и расставлять все по своим местам. Джереми протягивает мне пустую тарелку и касается моей руки. Он улыбается и говорит:
– Спасибо, что так быстро начали работу по этому делу.
– Что вы, что вы, все нормально. Я была очень рада, что меня пригласили участвовать. Я недавно переехала в Лондон, и мне очень хотелось поскорее возобновить свою адвокатскую практику.
– Переехали из…
– Из США. Мы жили в Нью-Йорке, в Бруклине. Уехали туда несколько лет назад по работе мужа…
Джереми кивает мне, как будто мои слова полностью проясняют всю картину.
– А как давно вы вернулись?
– Не очень давно. Я чувствую, что еще не совсем привыкла и освоилась тут. Но думаю, через какое-то время все будет в порядке.
– Значит, получается, что вашего мужа снова перевели по работе, только теперь уже обратно в Лондон?
– Нет, мы с Робин переехали сами.
– А… понятно, – рассеянно говорит Джереми. – Мм… Что ж… Робин – какое милое имя.
При этих словах меня передергивает. Джереми замечает это. Он вскидывает руки вверх в шутливом жесте «сдаюсь», но при этом на его лице нет и тени улыбки, а щеки пылают от смущения.
– Вот это, пожалуй, самое ужасное в таком скандальном обвинении. Оно бросает тень на любые взаимоотношения и абсолютно все сферы жизни. Я даже не могу назвать ребенка по имени без того, чтобы это не прозвучало как-то двусмысленно и непристойно.
Его губы скривились в измученной гримасе. Я чувствую себя скверно. Я не хотела так реагировать.
– Извините, пожалуйста, мистер Тейлор. Спасибо, что сказали, что это милое имя. Она и сама тоже очень милая. Хотя сейчас она пытается приспособиться к шестому классу в новой школе. А это, знаете ли, достаточно непросто. В январе следующего года начнутся вступительные экзамены для поступления в старшую школу. Это тоже вызывает некоторую напряженность.
– Боже! Шестой класс… Мои вам соболезнования.
– После такого вашего комментария я начинаю думать, что отношусь к этим экзаменам недостаточно серьезно. Я имею в виду, что после того безумия, которое было у нас при поступлении в нью-йоркскую школу, я думала, что уже видела самое худшее. Но, похоже, я ошибалась. В нашем классе, кажется, абсолютно у всех настоящий невроз по поводу предстоящего тестирования.
– Да… Родители сходят с ума. С каждым годом становится все хуже и хуже. Во всяком случае, мне так рассказывали. Сам я никогда не работал с этой возрастной категорией, – говорит Джереми. – И что уж совсем абсурдно, так это то, что вся эта истерия приводит к еще большому давлению на детей. Уровень конкуренции повышается все больше и больше.