олее современную книгу, которая могла бы ей понравиться. После этого они стали переписываться в духе главных героев этого романа. Он даже пытался уговорить Фрею прислать ему несколько фотографий, на которых она позирует обнаженной, но она отказалась.
Теперь я уже полностью слежу за ходом заседания. Мои симпатии к Фрее исчезают по мере того, как я слушаю ее рассказ об их переписке. Потому как, если и есть в этом деле что-то, с чем я хорошо знакома, так это содержание социальных сетей и сообщений Фреи. И нигде я не обнаружила никаких следов их контакта. Прокурор тоже прекрасно это понимает.
– Каким образом вы общались друг с другом? – спрашивает он после того, как Фрея красочно описала их обмен репликами, который заставил присяжных поджать губы от возмущения.
– Мы пользовались приложением под названием «Вайбер», – говорит она. – Я установила его на свой айпад.
– Вы можете показать суду эти послания?
Она опускает глаза и качает головой.
– Извините, но мне нужно, чтобы вы ответили голосом, – говорит Эдвард.
– Нет, – отвечает она. – Я не могу показать их суду. Это приложение было только на моем айпаде, и нигде больше, и я потеряла его прошлым летом.
– Что значит «потеряла»?
– Вероятно, я забыла его в школе или в автобусе. Я не смогла его найти. Кроме того, мы всегда общались только в секретном чате.
– Вы можете рассказать суду, что такое секретный чат?
– Это чат, в котором все сообщения удаляются автоматически, как только они прочитаны. Джереми, мистер Тейлор, был очень строг в данном вопросе. Мы не могли обмениваться сообщениями никаким другим способом.
Фрея смотрит на скамью подсудимых, где сидит Джереми. Я оборачиваюсь и вижу, что он сидит, опустив голову, и не смотрит ей в глаза. Меня пугает, когда Фрея называет его мистером Тейлором. Это сразу делает ее такой юной.
Я оглядываю зал суда, гадая, где сидят ее родители. Если бы это была Робин, я бы просто сошла с ума, наблюдая, как моя дочь проходит через все это. Если бы это была Робин, я бы хотела придушить Джереми голыми руками. По крайней мере, сейчас она в безопасности в школе. Как и Фрея была в свое время…
– Вы общались с ним каким-нибудь другим способом? – спрашивает Эдвард.
– Нет, только так. И время от времени по электронной почте о домашнем задании для школы. Но в тех письмах ничего другого не было – они были совершенно нормальными и касались только учебы.
– А как вы писали эти письма на электронную почту?
– На своем ноутбуке.
– На вашем телефоне были какие-нибудь сообщения?
– Нет. У меня простой кнопочный телефон «Нокиа», а не смартфон. Однако он никогда не писал мне на него, потому что не хотел оставлять электронный след. Вот как он это называл.
– Я хотел бы прояснить кое-что для суда – у вас имелись ноутбук, айпад и мобильный телефон, правильно?
– Да.
– Разве это не удивительно, что у вас вместо смартфона старая «Нокиа»?
– Ха! Скажите это моей матери!
По залу суда прокатывается волна смеха, напряжение спадает. Даже Фрея улыбается:
– У меня был айфон, но он слишком часто ломался. И поэтому мама сказала, что мне придется довольствоваться обыкновенной кнопочной «Нокией», пока я не научусь должным образом обращаться с более дорогой техникой. Я собиралась купить новый телефон, когда потеряла свой айпад.
– Когда вы сказали, что потеряли айпад?
– Прошлым летом.
– И вы не пытались загрузить приложение «Вайбер» на свой ноутбук?
– Он велел мне не делать этого. Он сказал, что безопаснее иметь его только на одном устройстве.
Эдвард роется в бумагах:
– Что случилось с вашим телефоном и ноутбуком?
– Их забрала полиция. У меня их больше нет. Мама купила мне еще одну кнопочную «Нокию», она была очень сердита из-за всего этого.
Эдвард подает сигнал, что допрос окончен. Судья объявляет перерыв на обед. Мы едим бутерброды в буфете. Джереми напряжен, но Барбара расслабленна.
– Не волнуйся, – говорит она. – Самое худшее для тебя уже позади. Как только я начну перекрестный допрос, все будет в порядке. И присяжные не выглядят впечатленными от ее рассказа. Ты согласна, Сэди?
– Да, действительно, – говорю я. – Не думаю, что им понравилось предположение, что она якобы потеряла свой айпад. Или эти самоудаляющиеся сообщения через секретный чат. Все это чересчур удобно.
Джереми кивает. Он выглядит по крайней мере несколько успокоенным.
– Я собираюсь разрушить всю эту нелепую историю, Джереми, – заявляет Барбара. – Даю тебе слово. Мы не позволим ей безнаказанно бросаться такими обвинениями.
Я ухожу из буфета немного раньше остальных, чтобы успеть зайти в туалет. Девочки-подростки стоят кучкой в коридоре. Они были в зале заседаний все это время, чтобы услышать все доказательства Фреи. Когда я прохожу мимо группы, они замолкают и начинают говорить снова, только когда видят, что я заворачиваю за угол в дамскую комнату.
– Она такая лгунья, – говорит одна из девушек.
Я останавливаюсь сразу же за углом, не в силах устоять перед искушением подслушать их разговор.
– Я знаю, что она переспала по меньшей мере с тремя парнями, прежде чем начать рассказывать, что с ней случилось все это.
– Но ты не можешь знать этого наверняка, – отвечает ей другая. – Это были просто сплетни.
– Это были не просто сплетни. Эмма рассказала мне. Ее брат знаком с теми парнями, с которыми она спала.
– Эмма все время сплетничает. Она всегда все выдумывает.
– Не могу поверить, что ты заступаешься за Фрею. Посмотри, что она сделала с мистером Тейлором.
Другой девушке на это явно нечего ответить.
– А как насчет того, что я ей верю? Ты все время твердишь о том, что надо всегда верить жертве. Ты заступаешься за мистера Тейлора только потому, что он тебе нравится.
– Вовсе нет.
– Да, именно так и есть. И это просто отвратительно. Он намного старше тебя.
Последние фразы произносятся на повышенных тонах и сопровождаются бессвязными криками и звуками какой-то возни. Кажется, среди девушек началась потасовка, которая подбирается все ближе к тому месту, где я стояла и слушала. Я опускаю голову и иду дальше по коридору. В ушах у меня шумит.
Как только мы возвращаемся в зал суда, прежде чем снова появится судья, я достаю свой телефон и быстро пишу сообщение Николь, чтобы спросить, есть ли какие-нибудь новости о Дейзи.
«Ничего, – практически сразу приходит от нее ответ. – Я так волнуюсь. Сегодня днем по дороге в школу за Пиппой я собираюсь заехать в больницу. Хочешь, чтобы я забрала Робин после уроков тоже?»
Я поворачиваюсь к Барбаре:
– Я вам понадоблюсь сегодня после судебного слушания?
– Нет. Я просто хочу еще раз убедиться, что ты самым внимательным образом просмотрела все сообщения, которые были в нашем распоряжении.
– Я думаю, так и есть. Я все записала в том документе, который отдала вам. Там нет абсолютно ничего о Джереми или адресованного ему самому. Никаких подтверждающих улик. Кажется совершенно невероятным, что у них была связь, но при этом нет никаких вещественных доказательств этой связи. Я не куплюсь на эту историю с потерянным айпадом.
– Да, я тоже, – говорит Барбара. – И к тому моменту, когда я закончу перекрестный допрос истца, никто другой в этом зале тоже не будет верить ни единому ее слову.
Я пишу ответное сообщение Николь: «Если можешь, забери, пожалуйста, Робин тоже после школы. Это было бы здорово. Я не задержусь допоздна».
Я нажимаю кнопку «Отправить» как раз в тот момент, когда Ее Честь судья Чайновет возвращается в зал судебного заседания. Эдвард, кажется, подкрепился и воодушевился за время этого короткого перерыва. Он бодро вскакивает на ноги, как только наступает момент ему снова возобновить допрос.
Фрея не выглядит такой уж жизнерадостной. Ее боевой макияж в основном все еще на месте, но вокруг глаз появились стертые пятна, как будто она забыла про маску, которую носит, и потерла глаза, размазав тушь и тени. Когда она встает за свидетельской стойкой, то выглядит усталой и поникшей. Судья тоже замечает это и спрашивает, не хочет ли она давать показания сидя, но она отрицательно качает головой.
Эдвард начинает снова:
– Вы описали нам три случая, когда вы были близки с обвиняемым. А также процитировали ряд очень личных сообщений, которыми вы с ним обменивались. Вы сказали, что последний из ваших сексуальных контактов произошел в первую неделю июля, как раз перед окончанием семестра.
Он делает паузу, и Фрея кивает, соглашаясь.
– Вы обсуждали с обвиняемым вопрос о продолжении отношений во время летних каникул?
– Да, – говорит Фрея. – Я думала, что наши отношения будут продолжаться. Мне хотелось побывать у него дома.
– А вы вообще видели его на каникулах?
– Только один раз.
Фрея сейчас выглядит расстроенной, ее плечи ссутулились.
– Вы можете рассказать суду об этом случае?
Она склоняет голову, прежде чем сделать глубокий вдох:
– Сначала, в первую неделю каникул мы много переписывались. Он сказал, что в ближайшее время мы с ним обязательно встретимся. Нам надо быть осторожными, но что у нас все получится. А потом я потеряла свой айпад. Я нигде не могла его найти. Поэтому я не могла ему ничего ответить.
– Вы пытались связаться с ним каким-либо другим способом?
Повисла долгая пауза. Фрея делает глубокий вдох.
– Да, – говорит Фрея. – Я пыталась. Я пошла к нему домой.
– Обвиняемый давал вам свой адрес места жительства?
– Нет, я сама нашла его, – тихо говорит Фрея.
– Вы нашли его?
– Да. Когда в последний раз мы… Я была с ним, он пошел в туалет, чтобы выбросить презерватив. Он оставил свой бумажник на столе. Я сфотографировала его водительские права. Поэтому у меня был его адрес.
В этот момент ее голос звучит очень напряженно.
– Зачем вы сфотографировали его водительские права? – спрашивает Эдвард.
– Потому что на них была его фотография. А я хотела, чтобы у меня была его фотография. И, наверное, я также хотела узнать его адрес. Так, на всякий случай. – Она выпрямляется. – Вообще-то, я не собиралась этого делать, но ничего не смогла с собой поделать.