Лицо у Эдварда весьма мрачное, когда он покидает зал суда на объявленный после перекрестного допроса обеденный перерыв. Он знает, какой ущерб был только что нанесен его линии обвинения.
39
Я проверяю свой телефон, как только мы выходим из зала судебного заседания, но там ничего нет – никаких сообщений от Николь или Джулии с какими-либо новостями о Дейзи. Чем дольше Дейзи будет без сознания, тем хуже прогноз. Усевшись с чашкой кофе за столик в буфете, я просматриваю мессенджеры на своем телефоне, гадая, следует ли мне подождать еще или уже послать сообщение с вопросом, нет ли каких новостей.
– Я думаю, что это дело может закончиться уже сегодня, – говорит Барбара, садясь напротив меня. – Самое позднее – завтра.
– Вы так думаете? – спрашивает ее Джереми.
Он сидит за столиком слева от меня. Взглянув на мой одинокий кофе, он спрашивает:
– Вы что, ничего есть не будете?
– Да. Я не слишком голодна.
– Ах, это, наверное, все из-за той бедной девочки, да? Никаких новостей еще нет?
– Нет, – отвечаю я, снова погружаясь в телефон.
– Вы это о чем? – недоумевает Барбара.
– Это одна из девочек в классе дочери Сэди, – объясняет Джереми. – Она в коме. Это все очень тревожно.
Барбара в удивлении поднимает бровь.
– Она учится в «Ашамс», вы же знаете, – добавляет Джереми.
– Да, знаю. А еще я знаю, что там, судя по всему, просто ужасные родители. Хотя и не все они такие. – Барбара запихивает в рот остатки сэндвича. – Мне нужно позвонить. Увидимся в зале суда.
Остаток дня проходит без ущерба для линии защиты. Эдвард вызвал девушку по имени Аша, которая предположительно является подругой Фреи. Но ее показания не слишком прояснили дело. Она заявила, что Фрея намекала ей о каких-то своих тайных отношениях, но не вдавалась в подробности. Я смотрю на раннее заявление, составленное со слов этой девушки, и вижу, что по какой-то причине сейчас она преуменьшает свои показания. Когда она давала показания в полиции, она была непреклонна в том, что Фрея действительно обсуждала с ней ее связь с Джереми, называя его по имени. А теперь она говорит, что не может этого вспомнить.
Эдвард очень расстроен таким поворотом событий, но не может с этим ничего поделать. Барбара также устраивает перекрестный допрос этой девушке, но очень короткий. Она лишь уточняет, что Фрея никогда ей не говорила, с кем именно у нее были тайные отношения. Барбара также спрашивает, размышляла ли Аша вообще обо всей этой ситуации. И когда девушка отвечает, что Фрея была известна тем, что придумывала себе парней, отношения и плохие истории, чтобы выглядеть интересной, плечи Эдварда заметно опускаются. Больше к свидетелю вопросов нет.
В конце дня вся команда защиты, кроме матери Джереми, сидит в комнате для переговоров и слушает, какие дальнейшие шаги предлагает сделать Барбара. Она выдвигает предложение подать ходатайство о снятии обвинения из-за его полной несостоятельности и отсутствия должной доказательной базы. По ее мнению, версия обвинения распалась, как шитое гнилыми нитками платье.
– И вы думаете, это получится? Суд удовлетворит такое ходатайство? – спрашивает Джереми. – Неужели это все наконец закончится?
– Так и должно быть, – кивает Барбара. – Но судья может прийти к выводу, что, поскольку все зависит от достоверности показаний истца и свидетелей, то решение должны принимать присяжные. Так что процесс будет продолжаться еще какое-то время. Что ж, посмотрим, как все пройдет завтра.
Барбара встает, давая понять, что совещание окончено, и они с Зорой выходят из комнаты. Когда я собираюсь последовать за ними, Джереми хватает меня за руку.
– Сэди! У Вас есть немного свободного времени, чтобы пойти быстро пропустить по стаканчику? – неожиданно спрашивает он. – Я знаю, что все эти выводы звучат ободряюще, но на самом деле я в полном ужасе. Если бы мы с вами просто посидели и поговорили, меня бы это сильно успокоило.
Я даже не знаю, что ему ответить. Я не хочу, чтобы Барбара думала, что я веду себя с клиентом неподобающим образом. Я также немного беспокоюсь о Робин. Но что-то есть такое в том, как он задал этот вопрос, что толкает меня согласиться. Я вижу, что он изо всех сил старается казаться спокойным. Но я также чувствую, как вокруг него гудит напряжение. При более пристальном взгляде на него я замечаю, что его глаза покраснели, а над левой бровью пролегла глубокая морщина.
– Позвольте мне кое-что проверить, – говорю я. – Я узнаю, смогу ли я пойти или мне нужно будет срочно вернуться домой. Дайте мне несколько минут, я сейчас скажу вам точно. Хорошо?
– Ладно, – говорит он. – Я знаю, что у вас много дел, но думаю, что мне это действительно необходимо.
Я иду в гардеробную, чтобы переодеться. Барбара стоит там и проверяет свою электронную почту.
– Джереми предложил мне выпить с ним, – говорю я ей. – Мне кажется, он очень обеспокоен.
– Ему не о чем особо беспокоиться, – отвечает Барбара.
– Просто я полагаю, что вся эта ситуация и в самом деле слишком стрессовая для него.
Она поднимает глаза:
– А вообще, это отличная идея. Пойди и успокой его. Все это также часть наших обязанностей.
Я пишу сообщение Николь: «Есть новости о Дейзи? С девочками все в порядке? Меня клиент пригласил выпить, я немного задержусь сегодня вечером. Хорошо?»
«Без проблем, – приходит от нее быстрый ответ. – О Дейзи никаких новостей нет. То, что Робин у нас, это очень хорошо отвлекает Пиппу от всех этих волнений, так что все отлично».
Мы с Джереми идем по направлению в сторону «Блэкфрайерс» и в итоге останавливаемся в одном из пабов на улице Кат. Я говорю, что буду пить белое вино, и Джереми идет к барной стойке, чтобы сделать заказ, а я сажусь за столик в дальнем конце зала. Паб полон усталых офисных служащих в помятых костюмах. Здесь нет ни молодежи, ни женских компаний. Я оглядываюсь вокруг, и у меня возникает чувство, что мое время безвозвратно ушло, что оно как-то совершенно незаметно ускользнуло от меня: последние десять лет, которые я провела в Америке, воспитывая Робин, будто канули в лету.
Однако как удивительно, что при всем этом привычка к судебным слушаниям и к выпивке после работы может возобновиться так быстро. Джереми садится напротив меня и ставит на стол бутылку вина и два бокала.
– Так дешевле, чем брать просто два бокала, – говорит он. – Поэтому я сразу взял бутылку – это более рационально.
– Спасибо.
Он наполняет бокалы, и я делаю глоток, потом еще один, алкоголь постепенно растворяется во мне.
– С той девочкой все в порядке?
– Не знаю, – отвечаю я. – Действительно, ничего пока что толком не известно. Это так странно. Мать у нее тоже немного странная.
Джереми кивает:
– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. За время работы учителем я перевидал разные типажи родителей. Некоторые из них совершенно чокнутые. Я всегда стараюсь сделать все возможное, чтобы держать с ними дистанцию. Мне очень жаль некоторых девочек, правда, очень жаль. Их родители порой ведут себя с ними просто кошмарно.
– Так вот почему вы пытались помочь Фрее? – Я говорю это прежде, чем включаю голову, чтобы подумать.
Я замолкаю и делаю еще один глоток вина.
– Извините. Нам не следует это обсуждать.
– Все в порядке. У Фреи были огромные проблемы в учебе. Я провел с ней бессчетное количество занятий и потратил на нее кучу времени. Она совершенно была лишена какой бы то ни было родительской поддержки. Ни мать, ни отец абсолютно не интересовались ею, особенно после их собственного развода. Я пытался как-то вовлечь мать Фреи в жизнь ее дочери, но это, к сожалению, не сработало. Было похоже на то, что мать практически отказалась от Фреи, махнула на нее рукой. Наверное, развод родителей всегда тяжело отражается и на самих детях, и на взаимоотношениях с ними.
– Вот об этом и я тоже сильно беспокоюсь – о том, как это подействует на Робин.
У меня вдруг полностью исчезло ощущение, что я разговариваю с клиентом. Я опускаю взгляд на стол, беру бумажную подставку из-под бокала и разрываю ее на мелкие кусочки.
– Насколько я знаю, родители Фреи прошли через очень скандальный развод. Я думал, что мои родители в свое время повели себя очень недостойно и неправильно, но, судя по тому, какие ужасы она мне рассказывала о своих родителях, я понял, что история развода моих отца и матери – это просто детская сказочка на ночь… Но такие драмы не обязательно должны происходить, – говорит он. – А вообще, я и не подозревал, что вы разводитесь.
Джереми смотрит на мою левую руку. Я прослеживаю за его взглядом и кручу на пальце свое обручальное кольцо.
– Мы расстались совсем недавно, – говорю я. – Поэтому и Робин пришлось отдать учиться в «Ашамс». Это все очень… сложно.
Паб сейчас заполнен до отказа, все столики заняты. Из-за шума вокруг я хуже стала слышать, что говорит мне Джереми. И мне приходится наклониться ближе, чтобы расслышать его слова. Какой-то мужчина протискивается позади спинки моего стула и случайно толкает его вперед. Я бью Джереми головой по лбу, и он отшатывается назад. Я потираю шишку, и мы оба начинаем смеяться.
– Давайте больше не будем говорить о Фрее, – предлагает он. – Лучше давайте-ка еще выпьем, и вы мне расскажете все, что с вами произошло.
Я чувствую, что лед строго формальных отношений между нами сломан. И я начинаю потихоньку расслабляться. Я рассказываю ему о том, что хотя я и не стремилась к таким переменам в своей жизни, но теперь я участвую в полноценном судебном процессе и могу рассчитывать, что со временем мне удастся выстроить неплохую клиентскую базу и наработать себе репутацию. Робин начинает обзаводиться здесь новыми друзьями, я тоже начинаю знакомиться и общаться с новыми людьми.
И слушая это, Джереми, похоже, также начинает потихоньку расслабляться. Он говорит, что понимает, что даже если пока и нельзя с полной уверенностью сказать, что дело в шляпе, то все равно уже чувствуется, что победа практически у нас в кармане и суд может закончиться буквально завтра. Поэтому в этом вечере присутствует ощущение почти что какого-то праздника.