Лучано лукаво улыбнулся:
— Зато большим-большим. Хорошо?
— Самым грандиозным! — рассмеялась Маргарита. — Как Колизей!
Глава 3СЛАДКАЯ МЯКОТЬ АРБУЗА
Лучано — означает «лучистый». И это не просто русскоязычное созвучие. Именно так имя и переводится с итальянского: сияющий, излучающий свет. Наверное, в древности существовал единый праязык, общий для всего человечества…
Когда на следующее утро Маргарита увидела Джерми на пляже, где они договорились встретиться, она поняла, что он полностью оправдывает свое имя. Он, как дитя, подпрыгивал на гальке, не боясь поранить ноги, размахивал руками, сиял белозубой улыбкой.
Впрочем, и все вокруг сияло и искрилось. Море дышало праздником.
Если городу Сочи и было отпущено две тысячи триста часов солнечного сияния в год, то, вероятно, наибольшее количество квантов света приходилось именно на этот день.
Среди загорелых завсегдатаев пляжа Маргарита выглядела инопланетянкой, эдакой снежной королевой, вдруг прибывшей из своей вечной зимы в чуждое ей лето.
Даже купальник на ней был как будто соткан изо льда: серебристый, весь пронизанный сверкающими металлическими нитями, сплетавшимися в сложный узор. Он отражал свет, как зеркало.
Маргарита медленно и осторожно шествовала по камешкам и, как водится, все мужское население пляжа поворачивало за нею головы, точно по команде.
Лучано подбежал, гордый тем, что она поздоровалась с ним, как со старым знакомым. Коснулся пальцами ее округлого плеча, не привыкшего к солнечным лучам:
— Бланка, — сказал он со смесью восхищения и опаски. — Белая. Солнце — опасно. Нужна тень.
— А, не страшно! Я быстро загораю, — небрежно ответила Маргарита, отметив про себя, что его прикосновение не вызвало у нее отвращения.
— Нет-нет, нужна тень!
Он, как на трон, усадил королеву на приготовленный заранее шезлонг и раскрыл над ее головой огромный матерчатый зонт, воткнутый тонкой ножкой в землю.
Маргарита не спорила. Зонтик был высоко и не мешал обзору. Если Георгий вдруг появится — его легко будет заметить.
Кстати: можно ведь как бы невзначай узнать что-нибудь о нем у синьора Джерми.
— А что, у вас сегодня выходной? Ваш «Колизеум» не ведет переговоров с той фирмой… как же она называется… забыла это странное название?
— «Техно-Плюс»? Действительно, неудачное. Как мог такой умный человек, как синьор Джорджио, этот гений синьор Джорджио, так назвать свое предприятие?
— Что это за гений — синьор Джорджио? — с деланым равнодушием поинтересовалась Маргарита, чувствуя, как внутри у нее все холодеет. — Он такой же гений, как Лучано Паваротти? Тоже оперный певец?
— О, что вы, синьорина Маргарита! Джорджио совсем не умеет петь. Он не артист.
«Вот тут-то ты ошибся, дорогой Лучано, — подумала Рита. — Еще какой артист! Мастер выкидывать штучки на грани риска. Но — дудки, не на такую напал. Клянусь, я его переиграю! И все же… жаль, что приходится играть. Я бы предпочла не игру, а просто жизнь. Жизнь… в любви».
Но Джерми не должен догадаться о ее мыслях:
— Так кто же он, если не артист?
— Он великий изобретатель. Гениальный изобретатель!
— Как Эдисон?
— Возможно, еще гениальнее.
— Итальянцы всегда склонны преувеличивать?
— Нет, синьорина, это чистая правда.
— Так где же он? Любопытно было бы поглядеть на великого человека.
— Мой диретторе…
— Директор, что ли?
— Да, мой директор остался с ним беседовать. Мы хотим купить его последнее изобретение. А я… я здесь. Ведь я обещал вам арбуз.
— Так где же он?
— Синьор Джорджио?
— Арбуз!
— О! Скузи, скузи!
Он кинулся к кромке моря, этот забавный эмоциональный итальянец, и ухватился за конец какой-то бечевы, привязанной к колышку. Как заправский рыбак, тянущий сеть.
Маргарита отлично знала, какое желание он загадал бы, если б сейчас ненароком выловил золотую рыбку.
Он действительно вытащил из воды сеть — а вернее, огромную авоську, в которой не рыбка трепыхалась, а охлаждался в море обещанный арбуз. Всем арбузам арбуз. Арбузище. Непонятно, где он сумел раздобыть это чудо природы: таких вроде бы и не бывает.
Согнувшись под тяжестью полосато-зеленой ноши, он вернулся к Маргарите. А возле ее шезлонга уже стоял раскладной столик с большим металлическим подносом.
С трепетом, как будто предстояло нечто жизненно важное, Лучано Джерми занес нож над блестящим плодом.
— Можно? — спросил он, расширив глаза.
Маргарите тоже передался его азарт, его волнение: не обманет ли арбузище их ожиданий?
— Вперед! — скомандовала она.
Нож с хрустом вонзился в глянцевую кожуру, и та мгновенно треснула по меридиану.
— Виват! — торжествующе воскликнул Джерми.
— Ура! — зааплодировала Маргарита.
О, это сочетание зеленого с алым на фоне синего моря и синего неба! О, эта сахаристая, рассыпчатая мякоть с родинками черных косточек!
И черные глаза Лучано блестят так же, как арбузные семечки.
Как ловко, как точно разрезает он арбуз на ломти. И как радуется собственному магическому действу…
— Сколько вам лет, Лучано? Тридцать уже есть?
— Мне сорок лет, синьорина.
— Быть того не может! Вы кажетесь мальчишкой.
— Это плохо?
— Просто замечательно!
Он протянул ей маленький ножичек с изящной резной рукояткой: несомненно, специально для Маргариты выбирал такую, особенную, вещицу. Он понимал толк в красивых штучках.
Сам же воспользовался обычным ножом, нарезая свой ломоть на тоненькие дольки без кожуры. По всем правилам этикета.
Но Маргарита к строгим светским правилам расположена сейчас не была. Впервые за долгое время она выбралась на природу, и ей хотелось быть естественной.
— А знаете, Лучано, как едят арбузы у нас, у русских?
— Как, синьорина?
— Чтоб уши были мокрыми!
И она со смаком вгрызлась в арбузную мякоть, погрузив в сладкий сок едва ли не все лицо.
— О! — восхитился он и тут же последовал ее примеру.
Джерми с упоением чавкал и отплевывался семечками, догрызая все вплоть до тонюсенького слоя зеленой кожурки.
— Так гораздо вкуснее! — стонал он. — Синьорина Маргарита, вы знаете, у нас в Неаполе едят так же. Я просто боялся показаться невоспитанным!
— Боялся? — поддразнила она. — А мне казалось, вы смелый.
— Теперь я больше ничего не боюсь! — заверил он и принялся вырезать — совсем не по этикету — сердцевину арбуза. — Это самое вкусное. Это вам. У нас это всегда отдают детям и… любимым женщинам.
Маргарита сделала вид, что не поняла намека:
— А у нас эту серединку называют «барашек».
— Барашек? Агнец?
— Ну да, ягненок.
— Бе-е-е?
— Бе-е-е!
Они дурачились и объедались. Им было весело и легко. Не было возраста, не было условностей, не было сейчас барьера между ними.
И в этот миг не было даже никакого синьора Джорджио. Маргарита совершенно перестала думать о нем.
И это было ее ошибкой.
Потому что именно в момент самого буйного, самого ребяческого и самого глупого веселья совсем рядом раздался насмешливый голос — такой знакомый:
— Интеллектуалы развлекаются?
В чем Георгий Кайданников был несомненно гениален — так это в своей вечной непредсказуемости.
Маргарита почувствовала, что становится пунцовой, как арбузная сердцевина. И это злило ее еще сильнее.
Надо же, подкрался. Мог и предупредить издали о своем приближении. Все-таки Джерми — его деловой партнер, а она, Маргарита… А, собственно, кто ему она? Никто. Мало ли что между ними было… однажды. Как говорится, переспали — это еще не повод для фамильярности!
Ну что ж. Пусть она ему — никто. В таком случае — она дама его делового партнера, синьора Джерми, фирма «Колизеум»! Вот так-то, глубокоуважаемый гений!
Прояви Георгий хоть капельку радости от ее появления на сочинском пляже, снежная королева тут же растаяла бы. Но он был совершенно бесстрастен. А значит — заслуживал самой жестокой мести.
Он поставил ее в глупое положение — Маргарита ответит тем же.
— Лучано, — нежно и по-кошачьи вкрадчиво попросила она. — Ты не представишь нас друг другу?
— О, скузи, скузи, — опять засуетился итальянец.
Эмоции самой разной природы разрывали его на части.
С одной стороны, он был тоже несколько напуган внезапным появлением русского партнера. И обескуражен тем, что Георгий прервал их арбузную идиллию.
С другой стороны — гордился близким знакомством с великим изобретателем и не прочь был похвастать этим контактом перед Маргаритой. Но и, в свою очередь, утереть русскому компьютерщику нос: погляди-ка, в компании какой блистательной женщины я провожу время, пока вы там договариваетесь о ценах на микросхемы! Что, съел, Эдисон?
И, наконец, он был совершенно ошеломлен тем, что синьорина Маргарита сказала ему «ты». Он хорошо понимал значение этого словесного нюанса. Джерми и мечтать не мог, что она так скоро переступит эту грань.
— Мой партнер, синьор Джорджио, — представил итальянец. — А это — синьорина Маргарита.
Не вставая с шезлонга, закинув ногу за ногу, чтобы продемонстрировать все совершенство своих гладких белоснежных бедер, она протянула руку для знакомства:
— Солнцева, — представилась официально.
Георгий попался на эту удочку, вступил в игру, которую она затеяла на этот раз по собственным правилам. Тоже сделал вид, что видит Маргариту впервые.
— Кайданников.
Он протянул ладонь для ответного рукопожатия — она внезапно отдернула свою:
— Ох, извините, руки липкие от сока!
На мгновение Георгий остался стоять, как просящий милостыню. Только вряд ли вам кто-то подаст, любезный!
Глаза ее смеялись, а в сердце все росла и росла обида. Казалось бы, в этом мимолетном поединке Маргарита осталась победительницей. Но — не совсем, не совсем. Ведь, по идее, Георгий должен был бы поцеловать даме ручку, а он и не подумал сделать этого. Подчеркнув тем самым, что вовсе не видит в ней женщину.