Как ни странно, никакого флирта, никаких ухаживаний не возникло между ними в этот вечер. Оба были слишком переполнены музыкой.
— Кофе? — предложила Рита.
— Вызвать официанта?
— Не надо. Заварю сама.
Маргарита признавала только зерна, смолотые вручную. Для этой цели всегда возила с собой маленькую керамическую мельничку ручной работы, давний подарок Владимира. Кофейная мельница имитировала в миниатюре ветряную: крутишь ручку, и вертятся на крошечном фасаде лопасти. Словно вызывают на бой карликового Дон Кихота.
Шуршали малютки-жернова, и по номеру «люкс» разливался жаркий запах кофейных плантаций.
Черный кофе. Черное море за стенами отеля, черная ночь над всей землей… И кажется, всей этой гармонией дирижирует с высоты вдохновенный Гендель в седом парике и синем камзоле с галунами…
Но вдруг что-то разладилось в мировом оркестре. Не то Гендель уронил дирижерскую палочку, не то…
Маргарита насторожилась: ночную тишину нарушили какие-то посторонние звуки. Доносились они, похоже, из-за зашторенной балконной двери.
Тонкий музыкальный слух Лучано тоже уловил их. Он быстрым жестом остановил Ритину руку, вращавшую кофемолку, и нервно напрягся. От его благостного спокойствия не осталось и следа.
— Что это, синьорина, слышите?
Она встала, на цыпочках приблизилась к портьере.
Там, снаружи, глухо громыхнула водосточная труба, как будто обрушились массивные сосульки. Но ведь стоял жаркий июль…
Потом — еще какая-то возня.
Рите стало не по себе.
Вдруг кто-то сквозь зубы чертыхнулся — прямо на ее лоджии. Определенно на ее, а не на соседней.
— Ох! — испуганно выдохнула Маргарита. — Грабители?
И, словно в ответ, явственно услышала бормотание:
— Ага… третий этаж… третья лоджия… точно…
Боже, она все поняла!
Не кто иной, как Константин Завьялов вскарабкался сюда прямо с тротуара. Она ведь сегодня показала мальчишке свои окна, а он воспринял это как приглашение на ночь!
Ох уж эти мужчины, глупый народ…
Произошло именно то, чего Маргарита так боялась. Сейчас Костя и Лучано столкнутся лицом к лицу и…
Она бросила молниеносный взгляд на Джерми: его рука, украшенная сапфировым перстнем, сжала маленькую, но тяжелую кофемолку, точно боевую гранату.
— Там кто-то есть, — произнес он и угрожающе спросил. — Кто?!
Надо было выкручиваться. Необходимо предотвратить столкновение.
И Маргарита, просунув лицо в щель меж портьерами, громко и отчетливо произнесла:
— В это время на моей лоджии никого не бывает. И быть не может. И не должно. Не должно!
Лучано вскричал, вскакивая:
— Ты кого-то прячешь! Мужчину!
«Ого, — мелькнуло у нее в голове. — Да он сейчас запоет… арию Отелло!»
И ее вдруг начал душить смех:
— А ты что… ха-ха-ха… ревнуешь? Разве у тебя есть на это право?
— Мое право — это моя любовь! — он уже совсем не владел собой. Бросился к балкону, но Рита преградила ему путь:
— Я докажу тебе, что там пусто. Но тогда ты публично извинишься! Стоя на коленях! При всех!
— Сначала докажи! Ты не сможешь. Он там.
Маргарита стала медленно приоткрывать балконную дверь, а сама все говорила, как бы с Джерми, но чтобы голос было слышно снаружи:
— Я не переживу позора, если у меня ночью обнаружат постороннего мужчину! Ни один джентльмен не позволит себе так обесчестить даму!
В лоджии что-то упало, раздалось короткое «Ага», и снова громыхнула труба — но уже примерно этажом ниже.
Лучано грубо отпихнул Маргариту и выскочил на воздух, едва не разбив стеклянную дверь.
Он заметался по клетушке-лоджии, точно по звериной клетке. В этот момент он, как и Георгий, напоминал волка, но совсем другого: обозленного и напуганного, загнанного под охотничьи флажки.
Его недоумению не было предела: действительно — никого. Перегнулся через перегородки — к правым соседям, к левым. Там тоже было пусто. В прилежащих номерах даже никто и не жил: постояльцы выписались днем.
Маргарита торжествующе хохотала, прислонясь к косяку, и это привело Лучано в ярость.
Приступ ревности лишил итальянца здравого смысла, и глупому Отелло не пришло в голову глянуть вниз, где по газонам бесшумно скользнула и скрылась за кустами самшита юркая тень.
А Львица торжествовала победу. Ее унизили подозрением — теперь она унизит ревнивца смехом:
— Тебе не темно там, дорогой? — заливалась она. — Давай добавлю света, может, кого и разглядишь!
Резким рывком раздернула портьеры до предела, и сияние люстры пролилось наружу.
В тот же миг какой-то предмет блеснул у ног Джерми, отразив электрические лучи.
Итальянец наклонился и издал страдальческий стон:
— Он тут был! Вот доказательство.
Маргарита вздрогнула: Лучано поднимал с кафельного пола серебристую ракетку «Рибок». Вот что, черт побери, упало, когда Костя обратился в бегство!
Отелло поднял кулак и… зажатая в нем мельничка треснула от неимоверного сжатия. Ведь она была сделана просто из обожженной глины.
Подарок Владимира… Память о ее первом мужчине… О том, кто сделал из Риты Солнцевой блистательную леди.
Маргарита кинулась на итальянца и впилась до крови в его руку острыми ногтями:
— Отдай! Не твое!
Он не понял, почему у него вырывают не ракетку, а этот простой бытовой предмет, к тому же еще и сломавшийся. И покорно уступил глиняные черепки, «Рибок» же спрятал за спину.
Маргарита медленно, печально вернулась в комнату, бережно разложила обломки на столе…
Намолотый кофе рассыпался по ковру и скатерти, и в номере вновь распространился крепкий запах. Такой крепкий, что вызывал слезы…
Маргарита тихо плакала о своем прошлом. О том, что женщина почему-то выбирает не самого лучшего человека в спутники жизни. О том, что любовь зла и вынуждает принимать неверные решения. Как было бы хорошо не мучиться, не страдать, а спокойно благоденствовать под Володиным заботливым крылом! Так нет же, независимая львиная натура толкнула ее на разрыв.
А теперь еще этот дурацкий оперный персонаж, этот Паваротти-Отелло и мельничку поломал…
Лучано же истолковал ее слезы иначе: не сомневался, что изобличил неверную Дездемону и она боится справедливого возмездия.
Он воздел ракетку к небу, как клинок:
— Признайся же! Назови сама его имя!
В ответ раздался только всхлип:
— Отстань, дурак. Что ты понимаешь!
— Я? Все понимаю! Я знаю, кто это был! Ну, кто?
— Дед Пихто в дырявом пальто, — снова всхлип.
— У тебя прятался Джорджио Кайданников! Я узнал его ракетку!
От неожиданности Рита перестала плакать. Лучано, Лучано, сорокалетний ребенок! Если б ты только знал, сколь близок ты к истине — не по факту, а по сути! Да синьорина Солнцева была бы счастлива спрятать Джорджио не только на своем балконе, но и… под своим одеялом. И если бы это ей действительно удалось, то тебя, дорогой, здесь и близко бы не было. Ты оказался б третьим лишним. И Костя стал бы лишним. Все были бы лишними, ненужными…
Ах, если б такое в самом деле было правдой! Но это, увы, правдой не было, а потому Маргарита могла с чистой совестью возразить:
— Какие глупости.
Она вновь была совершенно спокойна. Наблюдала за итальянцем, слегка склонив голову к плечу — такая прекрасная в длинном вечернем платье, в котором ходила на концерт…
Лучано был озадачен тем, что она не оправдывается, не защищается.
Странное поведение Дездемоны натолкнуло его на новый вывод, утешительный лично для него:
— А возможно… ты не знала, что он был там?
— Все возможно, — сухо сказала Маргарита.
— Си, конечно, не знала! Ведь ты была со мной, мы слушали музыку! Весь вечер!
— Угу, музыку. Весь вечер.
— Значит, он пробрался тайно. Как вор.
— Любопытно, что собирался украсть?
— Твою честь!
— Девичью, что ли?
Она потупилась с притворной стыдливостью. Ей снова становилось весело. Нашел девочку, дурачина!
Но Лучано не врубался в тонкости русского языка. Джузеппе Понтини — тот оценил бы весь юмор происходящего. А этот взрослый теленок вообще не осознает, насколько он нелеп.
Теленок же вновь на глазах превращался в разъяренного быка. Только теперь его гнев был адресован уже не Маргарите, а ее обидчику, который посмел… и так далее и тому подобное…
Синьорина же, в его понимании, была уже не преступницей, а, напротив, жертвой. А как же! Над ней ведь едва не совершили насилие… при помощи ракетки «Рибок», вероятно.
Явно вынашивая кровожадные планы, Джерми решительно направился к дверям.
— Постой-ка! — остановила она. — Как насчет того, чтобы на коленях просить прощения? Публично?
Он помахал серебряной ракеткой-клинком:
— Перед вами извинятся, синьорина! Публично! На коленях! Я обещаю. Но извинится истинный виновник. Подлец! Клянусь, я заставлю его!
— Что ж, попробуй. Попытка — не пытка, как сказал бы твой диретторе. Иди.
И Лучано удалился — по-военному, чеканным шагом.
Он шел призвать подлеца к ответу.
Глава 11СОН В РУКУ
Не было еще и семи утра, как в дверь забарабанили. Но Маргарита не могла проснуться.
После ночных треволнений пришлось проглотить двойную дозу снотворного, но и оно помогло не сразу: то кровать казалась кособокой, то простыня мятой, чуть ли не плиссированной, то стойкий запах кофе будоражил.
Когда все-таки удалось забыться — легче не стало. Пришли сны, но были они сумбурными и тревожными…
— К барьеру! — кричали секунданты. Это были Борька и Глебка в черных цилиндрах. По их команде неразлучные друзья Пигма и Сая, ставшие во сне врагами, начинали сходиться, чтобы свести друг с другом счеты. В их руках сверкали серебряные отточенные клинки: вот какое оружие выбрали влюбленные для дуэли!
Их лица были искажены ненавистью — и продолжали искажаться дальше, будто пластилиновые маски в фильме ужасов. Миг — и сходятся уже не Ритины одноклассники, а Костя с Лучано.