— Прошу прощения, пан, но если вы спросите шеф-повара нашего ресторана, что он считает самым вкусным, то, поверьте, он, не задумываясь, ответит вам: «Сельдь!» Истинные поляки не представляют ужина без селедки, но, конечно, правильно приготовленной, как у нас, с льняным маслом и большим количеством лука. К сельди хорошо выпить стопочку водки «Выборовой».
В Польше уж так повелось, что к селедке всегда подают водку, а к водке — сельдь!
— А что это — фляки по-варшавски? — спросила я.
— О, у пани хороший вкус. Когда варшавяне хотят поесть, «как польские короли», они идут в ресторан с надписью «Сегодня у нас фляки». Это говяжий рубец, приготовленный особым способом. Я бы вам рекомендовал сходить в ресторан «Флис» — тут недалеко, на Маршалковской, который специализируется на приготовлении этого блюда. Когда вы его попробуете, то не станете удивляться, что во «Флисе» всегда полно любителей фляков.
— Будем полагаться на ваш вкус, — сказал Сеп симпатичному официанту. — Что вы можете предложить?
— Если паньство позволит, на первое — красный борщ с грибами. Поговорка «Два гриба в одном борще» — это о нем. Мы кладем гораздо больше грибов. На второе, быть может, бигос. Немного найдется во всей Польше поваров, которые бы умели готовить бигос по-настоящему, как у нас. Или могу предложить карпа под польским соусом. Соусы на выбор: желтый из шафрана, черный из чернослива, красный из вишневого сока, серый из тертого лука. Гарнир — отварной картофель. А под кофе рекомендую торуньские коврижки «катажинки». Почему «катажинки»? Однажды влюбленный торуньский пекарь сделал из теста два сердечка, соединил их кольцом и подарил своей возлюбленной — прекрасной Катажине.
Расставляя приборы, он продолжал увлеченно описывать различные блюда, разжигая наш аппетит:
— Для пана я специально попросил приготовить голову карпа с подливкой из перца, подают ее, учтите Пани, только самому почитаемому и уважаемому за столом гостю, главе семейства или богатому родственнику. В бигос мы обычно добавляем грибы, коренья и немного мадеры. В старину поляки говорили: «Без каши еда — не еда». Правда, в наши дни поляки уже не едят кашу каждый день, но если вам захочется жаркого из индейки или рулета из говядины с соусом из сметаны, то их непременно подадут вам с кашей. Наши блюда очень сытные, не чета немецким, но и зато более дорогостоящие. Поляки едят больше сметаны и сливочного масла, потребляют больше мяса, причем жареное предпочитают вареному. Желаю паньству приятного аппетита…
После такого невольного кулинарного экскурса нам, естественно, захотелось постичь секреты польской кухни. Все эксперименты я проделывала, конечно, на Сепе. Он стоически переносил недосолы и переперченные блюда и даже хвалил мои кулинарные способности.
Польские женщины прекрасно владеют искусством макияжа, а какая у них изящная походка, с какой грацией, с каким достоинством они шествуют, а не идут, по улицам! Всему этому приходилось учиться на ходу, перенимая и манеру поведения, и другие «маленькие хитрости» женского обаяния. В годы нашей молодости такие тонкости считались «мещанством». Достаточно сказать, что, когда в Варшаве мне впервые в руки попал электрический фен, я не умела им пользоваться. Сейчас, с высоты прожитых лет, эти эпизоды вызывают грустную улыбку, но такова реальность, в которой стартовала наша зарубежная миссия. Мои «польские университеты» корректировали пробелы «светского воспитания» и способствовали успеху выполнения заданий Центра, да и нашей личной безопасности.
Решение об изменении страны назначения, принятое в Москве, мы восприняли спокойно. В богатой превратностями службе нелегальной разведки такие случаи нередки. Перипетии международной жизни диктуют смену приоритетов и соответственно маневр разведывательными кадрами. Подлинная подоплека принятого Центром решения стала очевидной, когда на страницах западной печати всплыла скандальная история о перебежчике Владимире Петрове, который попросил политического убежища у австралийских властей. И мы еще острее ощутили отеческую заботу Центра о безопасности своих сотрудников, находящихся на нелегальном положении. Об этом мы думали в купе поезда, уносившего нас к столице страны, в которой нам предстояло жить и работать многие годы.
Да, нам многое стало понятно. Пусть пока интуитивно, но мы представили и многочисленные усилия Центра по предотвращению последствий измены Петрова, в частности о судьбе нашей миссии, и компромиссное решение о направлении нас в столицу одной западноевропейской страны. В порыве взяли друг друга за руки и так молча глядели на проносившиеся за окном пейзажи, но каждый при этом думал одно и тоже: «Надо учитывать предательство Петрова в наших дальнейших действиях. Где-то и как-то эта история может обозначиться, сказаться на нашем положении, причем в самый непредвиденный и неподходящий момент. «Туристические» настроения — прочь, начинается трудная и опасная работа».
Оба погрузились в раздумья о том, что ожидает нас впереди, удастся ли вжиться в новую для нас чужую среду. Но выбор был сделан, и мы отдавали себе полный отчет в том, что это не просто командировка (как неоднократно приходилось слышать восхищенные восклицания некоторых знакомых: «Ах, как хорошо прошвырнуться по Европе!»), а тернистый и опасный путь, полный трагических неожиданностей и подводных камней, с которыми нам предстояло встретиться в будущем, то есть как поется в песне: «Впереди у жизни только даль, полная надежд дорога…» К этому мы были готовы психологически.
ГЛУБОКОЕ ОСЕДАНИЕ
СЕП
Итак, мы прибыли в место назначения, где нам предстояло «осесть» на длительное время. Как говорят моряки, надолго бросить свой якорь. Прибыли, как об этом свидетельствовали наши заграничные паспорта, в качестве граждан одной из западноевропейских стран. С первых шагов мы должны были подтверждать всем своим поведением, что именно таковыми и являемся. Конечно, в ходе подготовки в Центре мы много внимания уделяли привитию навыков, свойственных людям Запада. Однако в связи с неожиданно происшедшей «рокировкой» нам предстояло понять и уяснить особенности местного уклада жизни, быта, обычаев и нравов, сжиться, слиться со средой, чтобы не выделяться на общем фоне и совершенно не привлекать к себе внимания. Да и просто нужно было привыкнуть ко всему новому.
Вначале надлежало решить две насущные проблемы — найти жилье и работу. После трехдневного проживания в уютной гостинице «Олимпия» мы сняли комнату у служащей этого заведения. Первые дни знакомились с городом почти как туристы, и в то же время вели поиск отдельной квартиры. Найти ее, в принципе, было не сложно, предложения явно превышали спрос, проблема заключалась в стоимости. Просматривая объявления в газетах, подыскали по сходной цене двухкомнатную квартиру в четырехэтажном доме. Заключили договор с фирмой и владельцем строения, в котором подробно расписаны права и обязанности сторон. Перед заселением приобрели недорогую мебель. Посетили бюро регистрации, послушали, какие вопросы там задают, посмотрели со стороны, как проходит процедура прописки. Уходя из бюро прихватили с собой необходимые бланки формуляров, которые спокойно, не торопясь, заполнили дома. Прописка прошла благополучно.
В поисках работы засели за газеты и погрузились в изучение объявлений: одни приглашали специалистов конкретных профессий, другие предлагали свои услуги, причем последние явно преобладали. Вначале я сделал попытку устроиться почтальоном, для чего обратился в отдел кадров главного почтамта. Начальник принял меня вежливо и корректно, однако в разговоре держался строго и к моей просьбе отнесся с оттенком сомнения.
— Можно взглянуть на ваши характеристики с прежнего места работы?
— Да, пожалуйста, — сказал я и протянул ему справку фирмы, в которой работал в качестве референта транспортного отдела в Конго.
Ознакомившись со справкой, начальник, слегка пожав плечами, равнодушным тоном спросил:
— А больше у вас ничего нет? Я имею ввиду характеристики местных фирм.
— Нет, к сожалению, ведь я здесь еще нигде не работал.
— Да-а, — протянул он, бросив на меня косой взгляд. — Извините, но мы не можем принять вас без соответствующей рекомендации.
— Но я только что въехал в страну и пытаюсь найти себе работу, — вставил я.
— Понятно… Но у нас твердо принято не принимать на работу человека с улицы. Мы должны знать, кого берем. Почтальон разносит не только письма, но и денежные переводы, ценные посылки и многое другое, — резонно пояснил он, вставая и возвращая мне справку.
После этой неудачной попытки я решил обратиться в менее респектабельную небольшую частную фирму «Автосервис», где условия приема на работу были не столь сложны. Однако и здесь, прежде чем меня трудоустроить, хозяин навел обо мне справки в полиции, чтобы установить, не значусь ли я там в картотеке неблагонадежных лиц. Об этом я узнал несколько позднее от сослуживцев. В авторемонтной мастерской мне пришлось мыть легковые машины, менять масло, производить смазку узлов, помогать механику. За этой работой я не раз размышлял над тем, как резко может меняться поле деятельности разведчика в зависимости от обстановки и задания. Казалось, еще вчера я работал сотрудником посольства, вращался среди высокопоставленных лиц, бывал на дипломатических приемах, а сегодня в рабочей спецовке приходится закручивать гайки и выслушивать наставления владельца фирмы. Как только не маскируется разведчик ради достижения поставленной цели! Перед русско-японской войной 1904–1905 годов один японский офицер разведки, работая ассенизатором, разъезжал на бочке с нечистотами по Порт-Артуру, изучая оборонительные укрепления военной базы. Разведчик должен уметь быстро перестраиваться в соответствии с обстановкой, уметь найти себя, проявить большую выдержку, терпение, сознавая, что все это необходимо для дела, которому он служит. Работая в автомастерской, я в первые же дни по неведению допустил курьезную ошибку. Один из владельцев автомашины пожелал отблагодарить меня за выполненную работу и подал чаевые.