– А вы сами что думаете? Чья возьмет?
– Понятия не имею! – сказал сенатор. – Мне не хватает фактов. Я не знаю, что думают в Пентагоне. Не знаю, какие факты есть у них. Не знаю, что представители Генерального штаба сказали президенту. Совершенно неизвестно, как поведут себя Англия, Россия, Франция.
На минуту в трубке стало тихо и пусто. Потом сенатор спросил:
– Не можете ли вы там, в Милвилле, со своей стороны что-либо предпринять?
– Можем обратиться с воззванием, – сказал я. – Ко всем, широко. Через газеты, по радио…
Мне показалось – я вижу, как он качает головой.
– Это не поможет, – сказал он. – Ведь никому не известно, что происходит у вас, за барьером. Может быть, вы попали под влияние пришельцев. И, спасая себя, готовы погубить все человечество. Конечно, газеты и радио ухватятся за ваше воззвание, поднимут шум, раздуют сенсацию. Но это ни в какой мере не повлияет на решение официальных кругов. Только взбудоражит людей, повсюду в народе еще сильней разгорятся страсти. А волнений сейчас и без того хватает. Нам нужно другое: какие-то бесспорные факты и хоть капля здравого смысла.
Он попросту боится, что мы спутаем все карты, вот в чем суть. Хотят, чтоб все было шито-крыто.
– И притом нет достаточно веских доказательств… – продолжал сенатор.
– А вот Дейвенпорт думает, что есть.
– Вы говорили с Дейвенпортом?
– Нет, не говорил, – со спокойной совестью ответил я.
– Дейвенпорт в таких вещах не разбирается. Он – ученый, привык к уединению, вне стен своей лаборатории он теряется…
– А мне он понравился. По-моему, у него и голова, и сердце на месте.
Эх, зря я это сказал: мало того что сенатор напуган, теперь я его еще и смутил.
– Я дам вам знать, – сказал он довольно холодно. – Как только сам что-либо узнаю, извещу вас или Джералда. Я сделаю все, что в моих силах. Думаю, что вам не о чем тревожиться. Главное – старайтесь, чтобы барьер не сдвинулся с места, главное – сохраняйте спокойствие. Больше вам ни о чем не надо заботиться.
– Ну еще бы, сенатор, – сказал я.
Мне стало очень противно.
– Спасибо, что позвонили. Я буду поддерживать с вами связь.
– До свидания, сенатор.
И я положил трубку. Джо смотрел вопросительно. Я покачал головой.
– Ничего он не знает и говорить не хочет. Я так понимаю, ничего он и не может. Не в его власти нам помочь.
По тротуару простучали шаги, и тотчас дверь распахнулась. Я обернулся – на пороге стоял Хигги Моррис.
Надо же, чтобы в такую минуту нелегкая принесла именно его!
Он поглядел мне в лицо, перевел глаза на Джо и снова на меня.
– Что это с вами, ребята?
Я в упор смотрел на него. Хоть бы он убрался отсюда! Да нет, не уйдет…
– Надо ему сказать, Брэд, – услышал я голос Джо.
– Валяй, говори.
Хигги не шелохнулся. Он так и остался у двери и слушал. Джо рассказывает, а Хигги стоит истукан истуканом, глаза остекленели. Ни разу не пошевелился, не перебил ни словом.
Наступило долгое молчание. Потом Хигги спросил:
– Как ты считаешь, Брэд, могут они учинить над нами такое?
– Могут. Они все могут. Если барьер опять двинется с места. Если еще что-нибудь стрясется.
Тут его как пружиной подбросило.
– Так какого черта мы тут торчим? Надо скорее копать!
– Копать?
– Ну да. Бомбоубежище. Рабочей силы у нас сколько угодно. В городе полно народу, и все слоняются без дела. Поставим всех на работу. В депо у вокзала есть экскаватор и всякий дорожный инструмент, по Милвиллу раскидано десятка полтора грузовиков. Я назначу комиссию, и мы… Послушайте, ребята, да что это с вами?
– Хигги, ты просто не понял, – почти ласково сказал Джо. – Это ведь не какие-нибудь радиоактивные осадки выпадут. Бомбу влепят прямо в нас. Тут никакое убежище не спасет. Такое, чтоб спасло, и за сто лет не построить.
– Надо попробовать, – долбил свое Моррис.
– Нам не зарыться так глубоко и не построить так прочно, чтоб это убежище выдержало прямое попадание, – сказал я. – А если даже и удалось бы, ведь нужен кислород…
– Надо же что-то делать! – заорал Хигги. – Неужели просто сидеть сложа руки? Кой черт, нас же всех убьет!
– Да, брат, плохо твое дело, – сказал я.
– Слушай, ты… – начал Хигги.
– Хватит! – крикнул Джо. – Хватит вам! Может, вы и опротивели друг другу, но действовать надо всем вместе. Выпутаться можно. У нас и правда есть убежище.
Я вытаращил глаза – и тут же понял, куда он гнет.
– Нет! – закричал я. – Так нельзя. Пока нельзя. Как же ты не понимаешь? Тогда мы загубим всякую надежду на переговоры. Нельзя, чтобы они узнали.
– Ставлю десять против одного, что они уже знают, – сказал Джо.
– Ничего не понимаю! – взмолился Хигги. – Какое у нас убежище, откуда?
– Другой мир, – объяснил Джо Эванс. – Смежный мир, тот самый, где побывал Брэд. В крайнем случае мы перейдем туда. Они о нас позаботятся, они нас не выгонят. Будут выращивать для нас еду, найдется распорядитель – приглядит, чтоб мы не болели, и…
– Ты кое о чем забываешь, – перебил я. – Мы не знаем, как туда попасть. Было одно такое место в саду, но теперь там все переменилось. Цветов больше нет, одни долларовые кустики.
– Пускай распорядитель и Смит нам покажут. Они-то уж наверняка знают дорогу.
– Их уже нету, – сказал Хигги. – Они ушли к себе. Больных никого не осталось, и тогда они сказали, что им пора, а если нам понадобится, они опять придут. Я их отвез к твоему дому, Брэд, и они живо отыскали дверь, или как это там называется. Просто пошли в сад, раз – и исчезли.
– А ты найдешь это место? – спросил Джо.
– Да, пожалуй. Я примерно знаю, где это.
– Стало быть, надо будет, так найдем, – вслух соображал Джо. – Составим цепь, да поплотнее, плечом к плечу, и двинемся через сад.
– Думаешь, это так просто? – сказал я. – Может, там не всегда открыто.
– Как так?
– Если б этот ход все время был открыт, у нас бы за последние десять лет куча народу без вести пропала, – стал объяснять я. – Там и детишки играют, и взрослые ходят напрямик, кому надо поскорее. Я всегда той дорогой хожу к доктору Фабиану, и не я один, там многие топают взад и вперед. Кто-нибудь уж как пить дать проскочил бы в эту дверь, если б она всегда была открыта.
– Ну ладно, тогда давайте им позвоним, – предложил Хигги. – Возьмем один из этих телефонов…
– Нет, – сказал я. – Просить у них помощи – это только на самый крайний случай. Ведь обратного пути скорее всего не будет, мы отколемся от человечества – и конец.
– Все лучше, чем помирать, – сказал Хигги.
– Не надо кидаться очертя голову, – продолжал я уговаривать их обоих. – Пусть люди сперва сами все обдумают и сообразят. Может, еще ничего и не случится. Нельзя же просить у чужих убежища, покуда мы не знаем точно, что другого выхода нет. Еще есть надежда, что люди и Цветы сумеют договориться. Я знаю, сейчас все это выглядит довольно мрачно, но, если останется малейшая возможность, человечеству никак нельзя отказываться от переговоров.
– Какие уж там переговоры, Брэд, – сказал Джо. – Я думаю, эти чужаки никогда всерьез и не собирались с нами договариваться.
– А все из-за твоего отца, – вдруг заявил Хигги. – Если б не он, ничего бы этого не случилось.
Я чуть было не вспылил, но сдержался.
– Все равно случилось бы. Не в Милвилле, так где-нибудь еще. Не сейчас, так немного погодя.
– В том-то и соль! – обозлился Хигги. – Уж случилось бы, так не у нас, в Милвилле, а где-нибудь в другом месте.
Отвечать было нечего. То есть, конечно, я мог бы ответить, но такого ответа Хигги Моррису не понять.
– И вот что, Брэд Картер, – продолжал он. – Мой тебе добрый совет: гляди в оба. Хайрам так и рвется свернуть тебе шею. Думаешь, ты задал ему трепку, так это к лучшему? Совсем наоборот. И в Милвилле хватает горячих голов, которые с ним заодно. Во всем, что у нас тут стряслось, виноваты вы с отцом, вот как они считают.
– Послушай, Хигги, – вступился Джо. – Никто не имеет права…
– Знаю, что не имеет, – оборвал Хигги. – Но так уж люди настроены. Я постараюсь и впредь блюсти закон и порядок, но ручаться теперь ни за что не могу.
Он опять повернулся ко мне:
– Моли бога, чтоб эта заваруха улеглась, да поскорее. А если не уляжется, заройся поглубже в какую-нибудь нору и даже носу не высовывай.
– Слушай, ты…
Я кинулся к нему с кулаками, но Джо выскочил из-за стола, перехватил меня и оттолкнул.
– Бросьте вы! – гневно крикнул он. – Мало у нас других забот, надо еще вам сцепиться.
– Если слух про бомбу дойдет до наших, я за твою шкуру гроша ломаного не дам, – злобно сказал Хигги. – Без тебя тут не обошлось. Люди живо смекнут…
Джо ухватил его и отшвырнул к стене.
– Заткнись, не то я сам заткну тебе глотку!
Он помахал перед носом у Хигги кулаком, и Хигги заткнулся.
– Ладно, Джо, – сказал я, – закон и порядок ты восстановил, все чинно-благородно, так что я тебе больше не нужен. Я пошел.
– Постой, Брэд, – сказал Джо сквозь зубы. – Одну минуту…
Но я вышел и хлопнул дверью.
Уже совсем смеркалось, улица опустела. Окна муниципалитета еще светились, но у входа не осталось ни души.
Может, напрасно я ушел? Может, надо было остаться хотя бы затем, чтоб помочь Эвансу урезонить Хигги, как бы тот не наломал дров.
Но нет, что толку? Если бы я и мог что-то присоветовать (а что советовать? в голове хоть шаром покати), ко всему отнесутся с подозрением. Видно, теперь уж мне никакого доверия не будет. Хайрам с Томом Престоном, конечно, целый день без роздыха внушали милвиллцам – дескать, во всем виноват Брэдшоу Картер и давайте с ним поквитаемся.
Я свернул с главной улицы к дому. Все вокруг тихо и мирно. Набегает летний ветерок, покачиваются подвешенные на длинных кронштейнах уличные фонари, и от этого на перекрестках и на газонах вздрагивают косые тени. В комнатах жарко и душно – окна всюду распахнуты настежь; мягко светятся огни, урывками доносится бормотание телевизора или радиоприемника.