Кто-нибудь скажет:
— Да это всё сентиментальности, романтизм и глупости! Прошу тебя, не надо такого говорить, ведь жизнь такая жестокая!
Да, жизнь жестокая, но если эта жестокость жизни не сделает тебя более чувствительным, то в конце концов и ты станешь чрезвычайно жестоким. Так каков же вывод? Каков?
Сегодня жить становится так легко, а на душе не делается легче, у нас все есть, а мы опять недовольны. Но если начнешь говорить благодарю за все в жизни, у тебя всегда будет масса причин быть довольным. Вот это я и хотел сказать тебе сегодня. Поищи, за что ты можешь сказать благодарю!
Старец Паисий говорит, что, когда был на Синайской горе, где подвизался несколько лет, не было питьевой воды. Надо было идти далеко пешком, полчаса, к скале, с которой сочилась вода, да и то не всегда. И он говорит: «Надо было идти пешком полчаса, и когда я сворачивал за гору, то издали смотрел: блестит ли скала на солнце. Если блестела, значит, вода была, а если нет, это означало, что она сухая и вода сегодня не капает. И когда я видел, что она капает, ой, ты представить себе не можешь, каким счастливым я себя чувствовал!»
Одна чаша воды может сделаться для тебя источником счастья. Ты задумывался об этом? Ты когда-нибудь чувствовал себя счастливым оттого, что пьешь чашу воды? Никогда. Ты — может, и да, но я говорю в принципе.
Старец Паисий продолжает: «Я нес ее в свою келью и берег, чтобы и капли не проронить, потому что капала она очень слабо. Потом переехал на Святую Гору Афон, где кругом родники с чистой водой, и привык к этому, и они для меня стали чем-то само собой разумеющимся. А потом обнаружил, что во мне исчезла та благодарность, та радость, которую я испытывал из-за чаши воды».
В прошлый раз я рассказывал тебе случай, когда старец ел сухарь с помидором и благодарил Бога, что ест сухарь с помидором. Знаешь, ведь это очень важно — как ты относишься к происходящему в жизни. Не знаю, согласишься ли ты со мной. Это вопрос помысла, то есть как ты смотришь на вещи. Если начнешь смотреть на происходящее негативно, с ропотом, негодованием, тогда все будет казаться тебе ужасным, а если взглянешь с добрыми помыслами, настроившись философски, тогда все сделается источником радости и ликования.
Посмотри теперь, о чем же думал старец Паисий, сидя с этим помидором и горсточкой сухарей. Он говорил себе: «Вот, я на Святой Горе, на лоне природы. А другие живут в городе, среди вредных испарений. О Боже мой, благодарю Тебя! Я живу в домике… — А что у него было? Одна каливка, и та крайне бедная, предельно простая, ни мозаик тебе внутри, ни ковров, ни паркета, одни лишь бревна, скрепленные между собой. Крайне бедная и скудная обстановка. Но, несмотря на это, он говорил: — У меня есть свой домик, ни найма тебе, ничего. А люди ломают голову: как найти дом, чтобы снять его и платить аренду, платить за детей, за школу, всякие расходы. А у меня здесь столько братий вокруг, и все здороваются, помогают мне, говорят: “Добрый день! Благословите! Господь да благословит!” У людей в миру совсем нет знакомых, живут в одном кооперативном доме и не общаются между собой. — Он думал о разных таких вещах. — Бог сделал меня монахом, помог уверовать в Него, полюбить, а люди не знают, во что им верить, совершенно запутались. Я по ночам сплю спокойно, а у кого-то нет сна», — вот о таких вещах он думал.
И вдруг заплакал, держа в руках помидор и маленький сухарик. И тут вошел человек и увидел это, но старец Паисий поспешно зашел в дом, чтобы вытереть глаза. А пришедший сказал себе: «А-а-а, он что-то прячет! Старец Паисий занимается чем-то подозрительным! Как только увидел меня, тут же зашел внутрь! Кто его знает, что он тут делает…»
«И другой не понял, почему я зашел в дом. А я просто не хотел, чтобы он видел меня таким, каким я был, растроганным», — говорит старец.
Ты захлебываешься в мыслях, заставляющих тебя видеть все вокруг в черном цвете. Ума не приложу, зачем ты делаешь это? Не понимаю. Ты как будто поставил цель перед собой в жизни — постоянно думать о неприятном, видеть все шиворот-навыворот и в мрачных тонах. Тебе говорят:
— У тебя есть дом!
А ты:
— Ну и что, что есть? Зато нет того-то и того-то!
— Но у тебя же дом! Разве он у всех есть? Ты платишь за его аренду? Нет. Он твой? Твой!
Но ты опять этого не ценишь. И даже если бы ты снимал жилье — каждый ли может позволить себе сегодня снимать жилье? А ты этого не ценишь, не понимаешь.
Знаешь, что ты сейчас делаешь? Ты как будто говоришь: «Боже мой, я не различаю Твоего дара, не понимаю его, не ценю!» И бросаешь вызов Богу, бросаешь вызов самой жизни, чтобы Он отнял у тебя этот дар — не из мстительности, а потому что видит, что этот дар не достиг своей цели. Если дар, который Бог посылает, чтобы сделать тебя более чувствительным, мягким, признательным, смиренным, довольным человеком, не делает тебя таким, зачем он тебе тогда? И Бог говорит:
— Верни его назад и оставь здесь. Принеси его сюда, Я его отниму у тебя ненадолго. Не то чтобы Мне не хотелось его дать тебе: Я и другие тебе хочу дать, — но ты ведь не можешь удержать и малого. Как же Я дам тебе многое?
И не думай, будто из-за того, что у тебя есть малое или, наоборот, многое, ты будешь счастливее. Ноющий ноет и со многим, а счастливый и спокойный таков и с малым. Это и есть то, о чем говорит святой апостол Павел: «Я научился быть довольным и многим, и малым. И в лишении быть, в изобилии наслаждаться. Я всем доволен. Я нахожу хорошие помыслы, привожу их себе и не плачусь» (см. Флп. 4, 11–12).
Так что кончай плакаться. Научись благодарить Бога даже за то, что происходит против твоего желания.
Как же нам достичь того уровня, когда один человек сказал: «Благодарю Тебя, Боже, что у меня рак»? Сейчас мы не благодарим за то, что у нас есть здоровье. А как можно благодарить за то, что у тебя рак?
Другой говорил: «Благодарю Тебя, Боже, что я заболел!»
— Почему ты это сказал, ты ведь заболел?
— Да, но болезнь знаешь сколькому меня научила? Я научился терпению, любви, смирению, молитве, незлопамятности, надежде, вере, памятованию о смерти, надежде на воскресение — всему этому я научился у рака. Разве это не дар?
И спрашивавший посмотрел на него. У него самого все есть, он лопается от здоровья, но душа у него страдает от уныния. А знаешь, каково это — иметь здоровье и побеждаться унынием? Знаешь, каково — иметь все и не знать, что у тебя не так и чего тебе не хватает, и постоянно жаловаться на жизнь?
(Пер. с болг. Станки Косовой)
Мы не выносим счастья
Вот кто-нибудь говорит:
— Я, отче, развелся (я поругалась с мужем; жена меня отталкивает; мы собираемся развестись). Как же нам быть довольными?
Но и в этом случае, если вложить свои проблемы в Божий ум и помолить Бога, чтобы Он открыл тебе Свою мысль, то Он сделает так, что ты поймешь, что и за все это ты должен сказать: благодарю!
Уверяю тебя. Ты наверняка не сможешь сказать этого сегодня, потому что просто не сможешь. Ведь когда рана еще свежа и расставание произошло совсем недавно, то бывает выше твоих сил понять, что даже это было тебе во благо, т. е. случившееся с тобой. Уверяю тебя, я тебе говорю правду. Это — благодеяние. «Благодарим Тебя за все благодеяния видимые и невидимые».
Всё в жизни — дар от Бога. Только ты не взглянул на вещи с нужной стороны. Ты не разглядел их.
— Моего мужа по полгода нет дома, он в дальнем плавании. И в чем я провинилась, чтобы лишаться его, сидеть в одиночестве, тосковать? — говорила одна женщина.
Потом старец Паисий поговорил с этой женщиной и пожурил ее за неблагодарность, поскольку она кое-что забыла:
— Ну почему ты такая? Помнишь, когда была молодой, как ты говорила: «Боже мой! Я хочу стать монахиней. А почему бы мне не стать инокиней и не посвятить себя Тебе?» Разве ты этого не говорила?
— Говорила, но потом ведь победило другое: «Выйду-ка я замуж, потому что не могу так больше!»
— Хорошо. Вот Бог и услышал твою молитву, когда ты сказала, что хочешь и того и другого и не знаешь, что выбрать. А ты сейчас недовольна.
— А как же мне быть довольной, если мужа нет по полгода?
— Но разве ты не молилась, что хочешь стать монахиней, а потом стала колебаться: «Выйти замуж или стать монахиней?» Вот тебе и ответ от Бога.
И женщина была потрясена и вспомнила, что в молодости действительно молила Бога, чтобы Он послал ей одно из двух, но не знала, на что решиться, и Бог сделал ее инокиней на полгода. Потому что, когда муж был на корабле, она сидела с детьми одна, как посвятившая себя Богу, служению ближнему и самопожертвованию, а другую половину года жила как супруга с супругом и детьми, вела нормальную семейную жизнь, так как муж был с ней.
И она сказала:
— Ой, вы правы!
— Ты вместо того, чтобы негодовать, — сказал ей старец, — думай!
Если размыслишь как следует, если просветится твой ум, помраченный скорбью, депрессией, тревогой, усталостью, этим ропотом и спешкой, свойственной тебе… Потому что некоторые по привычке постоянно думают о неприятных вещах: так они привыкли и так научились. Некоторые люди не выносят радости. Просто не выносят ее. Подаешь им радость, а они не могут понять, что Бог подает им радость, они ее не ассимилируют и глубоко в душе не хотят ее. Я не вру. Ты говоришь:
— Да может ли быть, чтобы кто-нибудь не хотел радости? Ты это серьезно? Мы же все за это и боремся — за то, чтобы радоваться!
Да, но когда радость придет и станет искать тебя, некоторые вдруг начинают ощущать себя в большей безопасности, когда у них проблемы, чтобы ими заниматься, потому что проблемы заполняют их жизнь («Чтобы нам было чем заняться!»). Они могут устроить ссору просто от нечего делать, чтобы день прошел. Люди не могут свыкнуться с миром и спокойствием, с исчезновением проблемы, и то и дело видишь, как у кого-то решается проблема, а он тут же начинает искать новую и сам себе ее создает. Не по своей активности или креативности, а просто из недовольства, засевшего в нем, которое опять ищет себе пищу. Человеку хочется, чтобы ему дали пищу для недовол