Кён неловко прочистил горло, в груди всё сжалось, её угрозу почти можно потрогать. Он хотя бы попытался. «Тогда… Могу я верить Вашему слову? Не убьёте ли Вы меня сразу, как отпустите?»
«Моё слово стоит дороже королевств и империй. Нет, будь спокоен.» Спокойным тоном ответила женщина, хотя терпение её подходило к концу.
Кён некоторое время вглядывался в странную темноту, скрывающую лицо богини, гадая, имеет ли она какой-нибудь замысел за словами или нет. В любом случае выбора у него банально нет. Что бы она ему сейчас не дала, так же легко может отнять. Он ответил:
«Такое дело… Несколько дней назад я очнулся с раскалывающейся головой… Все мысли как в тумане… Точного ответа я, увы, пока не знаю.»
Дамочка, скрипнув зубами, недовольно сжала руку в кулак. Она узнала то, что желала, ответ был исчерпывающим, и действительность её вовсе не обрадовала.
В ту же секунду непреодолимое давление заставило тело Кёна рухнуть на колени, стукнувшись лбом о почему-то довольно твердое облако. Дышать было невозможно, пошевелиться тоже, кровь превратилась в желе… Все тело сковал всепоглощающий ужас скорой смерти, который Кёну пришлось заблокировать своей Синергией.
Облака покрылись рябью и почернели, тут и там засверкали огромные молнии. Солнце пропало, будто его и не было.
Юноша в буквальном смысле физически почувствовал ярость женщины. Ощущать себя «козлом отпущения» оказалось крайне неприятно — ведь он ответил на её вопрос, а она вместо свободы желает убить его.
Когда давление немного ослабло и стало возможным вдыхать воздух, не раздирая при этом легкие, Кён с трудом и с гневом выдавил:
«Я ответил на вопрос! А теперь сдержите своё слово! Или оно ни черта не стоит?!»
Откуда же ему было знать, что злится она вовсе не на него. Просто под руку удачно подвернулся, да и за былую дерзость его следовало наказать.
«Малыш, кто ты такой, чтобы я хоть пальцем ради тебя пошевелила? Да и за упрямство следовало бы тебя кастрировать.» — хмыкнула женщина, тряхнув расслабившейся рукой. Нужно успокоиться и собраться. Надежда и так была призрачной, нет повода для лишних эмоций в честь несбывшихся ожиданий.
«Кастрировать?! И это говорит женщина, которая искупала меня в ледяной воде, потом проморозила в ледяных облаках, не сдержала своё обещание, а теперь вообще прикончить решила?!» — в глазах парня сверкнул лед, гармонично сочетающийся с белоснежным инеем в волосах. Он подозревал, что она не та женщина, от которой он чего-то добьётся своими уловками, но за неимением выбора ему пришлось убедиться в этом.
Женщина не знала, плакать ей или смеяться. Нахальство упрямого мальчика раздражало… За всю жизнь те, кто общался с ней подобным образом, быстро нашли свой конец. Её, нетронутую мужчиной, никто не смеет называть женщиной, разве что девушкой, и только этого слова достаточно, чтобы превратить юношу в прах.
Однако его ненормальное поведение коснулось её редкий интерес, привлекло внимание к его персоне, что, можно смело сказать, спасло ему жизнь. Была ещё одна личная причина, но она почти не имела веса в принятии решения.
Женщина спокойно подошла к парню, выставила белоснежную ладонь. Черный луч вылетел и растворился во лбу Кёна.
«Не разочаруй моих ожиданий, малыш.»
Последние слова эхом раздались в его голове, когда юноша очнулся на своей кровати. Весь мокрый и дрожащий от холода и злости.
В Кёне кипело негодование. Ей ничего не стоило просто переместить его куда-нибудь вне шахты, но она упрямо вернула его в эту гнилую дыру, будто издеваясь. Он что-то бормотал себе под нос, раздраженно смахивая капли, противно стекающие с волос.
«Это… Как!?» — совсем рядом послышался удивленный хриплый голос.
Рядом с его кроватью стоял, ошалело выпучив глаза, мужик — невольный свидетель краткосрочного «променада в никуда» юноши. Пацан буквально на его глазах вдруг исчез и только через 3 минуты появился вновь!
Кён встал с постели, со злостью отметив, что вода благополучно натекла и на койко-место, и с улыбкой похлопал мужика по плечу:
«Меньше знаешь — крепче спишь.» — и потопал в уборную — выжимать пострадавшую в неравной борьбе с океаном и «поднебесьем» одежду.
В общем зале бурлило оживление: Байрон поднимался на мини-сцену, чтобы сделать какое-то объявление. Не взирая на то, что сегодня был выходной, практически все в это время собирались в гостиной, в ожидании новостей и «добра» на выходную помывку, где можно принять душ и постирать вещи.
«Внимание! Напоминаю, что через неделю приедет посланник из семьи и проведет аукцион! Тот, кто выиграет, будет повышен и забран в поместье для дальнейшего служения. Сегодня днём подъедет лавка, а сейчас быстро, блядь, собрались на помывку!» — зычный голос Байрона эхом отражался от каменных стен.
{То есть выбраться из шахты можно ещё таким методом?} — отметил у себя в голове Кён.
По пещере разнесся галдеж, все были взбудоражены новостью об аукционе:
«Говорят, что, если ты работаешь там, семьям будут отправлять в десятки раз больше денег, чем за работу здесь.»
«Да, это правда. Всё-таки, поместье семьи номер один! Да и условия там в разы получше… Говорят, что там кормят хорошо…»
Обсуждение гастрономических пристрастий прервали мечтательно-похотливые возгласы:
«А ещё говорят, что там есть женщины рабы, и офигенно красивые служанки! Ух!»
«Служанки? Хаха, да ты воробей низкого полёта! Вот я слышал, что внучка патриарха — настоящая красавица! Увидеть бы её хоть одним глазом, вот для чего стоит туда попасть!»
«Наивный, кто позволит тебе любоваться ею? Ты даже за 100 лет не заслужишь этого!»
«Народ, вы все идиоты! Ей ведь всего 13 лет! Как вы можете о таком думать?»
«Меня обманули! Ей всего 13…» — чей-то печальный вздох.
«Пфф, с каких пор возраст имеет значение? Главное — красота и характер!» — здоровяк похотливо очертил в воздухе передние формы, которые, видимо, подразумевались им под термином «характер».
«Кто назвал меня идиотом?» — возмущенный возглас, за которым последовал звук удара и крик боли….
За громкими спорами в толпе от побоев пострадало три человека.
«Тишина! Всем собраться с надзирателями!» — повелительно гаркнул Байрон, заставив всех в миг смолкнуть.
Кён, не участвовавший во всеобщем обсуждении, задумчиво потер подбородок. {Внучка патриарха? Красавица? Да это же верный путь получить власть… А что?! Всё же семья номер один, а юных девушек соблазнить, как два пальца об асфальт! Грех не воспользоваться подобной возможностью.}
Глава 21
Осталось лишь выяснить, что это за аукцион такой загадочный. Кён собрался было расспросить обо всем Байрона, как его окликнул нынешний надзиратель:
«Парень, быстрее сюда, тебя одного ждём!»
Осип стоял в окружении своей группы в дальнем углу зала. Забавным совпадением оказалось то, что в числе его подопечных так же оказался тот мужичок, который заметил утреннюю телепортацию Кёна. Завидев подоспевшего юношу, он демонстративно отошел в другой конец группы, то и дело бросая испуганные взгляды в сторону странного паренька.
Во время помывки Кён невзначай выспросил информацию о грядущем «мероприятии». Как выяснилось, семья Стоун каждый год выбирает трёх рабов 3-го ранга из каждого сектора путём довольно странного аукциона: самим лотом являлась «вакансия», и, кто из рабов предложит за неё большую сумму — тот и отправится служить в поместье. Не выкуп свободы, разумеется, но, по крайней мере, условия труда значительно лучше, чем на шахте. Претендентов, разумеется, немало — все же, оклад в доме выше, а, соответственно, семье будут высылать куда более приличные суммы. Да и работа, чай, не киркой махать. Тем более, целых 3 места на сектор. Любой может постараться и выиграть, главное не тратить деньги, а копить.
К счастью, рабы 2-го и 1-го ранга не могут принять участие в «повышении», так как на них держится иерархия сектора. К тому же, условия их труда и жизни и так в разы лучше, чем у обычных рабов.
Так же по ходу дела Кёну удалось выяснить один пренеприятнейший факт: в договоре о найме на шахту было четко указано, что свою свободу можно выкупить только после 3-лет работы. {Боря говорил, что я тут только месяц, соответственно, вне зависимости от количества денег у меня на руках, выкупить свободу я не могу. Значит, единственный шанс выбраться из этой дыры — аукцион…}
Юноша с наслаждением стоял под струями душа, стараясь игнорировать любопытствующие взгляды со всех сторон. Фанаты и завистники, соболезнующие и желающие поживиться за счет богатенького Кёна — самые безобидные из них. Куда больше настораживали позыркивания надзирателей, наверняка не смирившихся со своим публичным поражением, но не смеющих ничего предпринять в присутствии стольких свидетелей, да парочка похотливых взглядов, липко скользящих по телу худощавого, миловидного паренька.
К счастью для Кёна, деньги этой шахты, хоть и бумажные, все же имеют непромокаемую структуру — так что, он мог смело мыться вместе с ними, держа поближе к сердцу и не беспокоясь за их сохранность.
После помывки, группа вернулась обратно в гостиную. На возвышении, служившем здесь чем-то вроде импровизированной сцены, стояла повозка с пайками на весь день. На раздаче был рослый Моб, с брезгливым презрением поглядывающий на рабов с высоты своего «положения». Впрочем, те ему отвечали тем же.
Надзиратели в порядке очереди по очереди подходили к повозке и брали порции еды на всю группу. Произошла какая-то задержка — Осип сквозь зубы что-то проговорил Мобу, на что тот лишь отмахнулся:
«Отвали, больной. Сказал нет, значит, нет!»
Надзиратель, досадливо сплюнув, с виноватым видом подошел к Кёну:
«Моб зажал паёк на твоё имя… У вас с ним что, какие-то терки?»
Кён некоторое время помолчал, а затем неуверенно кивнул:
«Да… Есть немного… Ну, у меня хватит денег, чтобы не умереть с голоду, так что спасибо за беспокойство.»
«Крепись, малый.» — Осип хлопнул парня по плечу, отчего того аж перекосило на бок, и ушел к Байрону.