Кёна одолевало мощное желание свернуть шею надзирателю, но — увы-увы — у него не было на это ни права, ни сил. Вот только и прогибаться перед двадцатью мужиками, с которыми он «скантовался», совершенно не хотелось. Оставалась единственная доступная тактика — молчать и ничего не делать. Очень стратегически разумно и без последствий.
Губы Хайна скривились в гаденькой ухмылке:
«Девчонка что, глухая?! Может тебя долбили в уши, раз ты молчишь, а?!» — со смешком повернулся к охранникам, тыкая пальцем в застывшего каменным изваянием Кёна: — «Ты глянь, сюда теперь и глухих берут!»
Оба хихикнули. Начальник, всё же.
Надзиратель быстро двинулся вперед, желая преподать урок наглецу и «нагнуть» того собственноручно, однако ему под подошву залетело что-то скользкое. Не удержав равновесие, он плюхнулся на живот, проехавшись мордой лица пару метров по земле.
Кён едва заметно усмехнулся: воистину, мыло — лучший друг человека!
Мужчина, покраснев, поднялся, отшкреб от ботинка скользкое средство личной гигиены, проревел:
«Кто это сделал?!»
Несколько рабов позади Кёна непроизвольно прикрыли рот, дабы не заржать в голос.
К сожалению, их маневр не остался незамеченным — глаза Хайна угрожающе прищурились:
«О, вам смешно? Ха-ха, мне тоже, а знаете, почему? Вот почему!» — обмылок был брошен кручёным прямо в глаз рабу, но скользкий кусок на то и скользкий, чтобы быть непослушным — он свистнул мимо головы и улетел куда-то вдаль и вверх. Послышался звон разбитого окна… И скользкий «летающий объект», уподобившись бумерангу, странным образом с утроенной скоростью влетел в мордаху надзирателя.
*пэн*
Кусок мыла попал прямо в глаз Хайна, ознаменовав там будущий фингал. Мужчина издал вопль боли, прижал ладонь к пострадавшей половине лица:
«Агрх… Что за! КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!» — от испытанного унижения оставшийся целым глаз заливало яростью — он выставил себя полным идиотом! Даже его подчиненные-охранники, казалось, едва сдерживают хохот.
Позабыв о своей цели, Хайн, раздавив в кулаке многострадальное мыльце в кашу, взбешенным вепрем понесся к ближайшему смеющемуся рабу, коим оказался, разумеется, Кён. Однако не успел он и трех шагов сделать, как сзади ему прилетел подзатыльник от подошедшего Рэна — надзиратель снова не удержался на ногах и проехал носом по земле, оставив живописную кровавую дорожку на тормозном пути его бренного тела.
В очередной раз поднявшись и зажимая руками пострадавший нос, мужчина недоуменно завопил:
«За что?!»
«Простое же задание дал, а ты и здесь себя идиотом выставил… Пора бы тебе сменить сферу деятельности и не позорить статус надзирателя.» — Рэн презрительно покачал головой. Обернулся к Кёну, в ответ на его улыбку слегка приподнял уголки губ — паренек сразу заметил приближение мужчины и наверняка просек его намерение дать «дружеский» подзатыльник идиоту. Молодец, парень — наблюдательный.
Рэн осмотрел посмеивающихся рабов и махнул рукой:
«Следуйте за мной. Зафиксируем ваш статус и должность.»
Они отправились в отдел формаций. Наконец, его работа доставщика будет завершена.
Глава 32
После разговора с мисс Юноной, Флиц зашёл в особняк к старейшине Бо, чтобы получить указания о дальнейшей работе.
Крепкотелый седовласый старик, сидя за роскошным креслом, со вздохом произнес:
«Мартин погиб. Подавился насмерть, какой-то булкой.»
У Флица от этого известия подкосились ноги. Он бы так и упал прямиком на ковер, но, по счастью, поблизости оказалось кресло. Мужчина, сгорбившись и обхватив голову руками, в отчаянии простонал:
«Булка?! Какая к черту булка?! Небеса хоть и умеют шутить, но, блядь, не настолько же!»
Старейшина Бо скривился:
«У тебя всегда был развязанный язык, но при мне не смей так выражаться, я тебе не патриарх.»
Флиц зажмурился, пытаясь взять себя в руки. Кто ж знал, что его бывший ученик, а ныне слушатель всяких историй, откинет копыта, подавившись? Это даже не смешно.
Бо, выдержав паузу и позволив формацевту немного прийти в себя, перешёл к делу.
«После смерти Мартина формации с двух сотен членов нашей семьи спали. Их невозможно идентифицировать без жетона, что значительно затрудняет им, да и нам, жизнь. Ах, да… Триста рабов тоже потеряли формации. Теперь звери не видят в них своих и нападают при первом удобном случае. Мы уже потеряли несколько десятков, остальные же отказываются выходить на работу из-за страха быть съеденными. И я могу их понять… В общем, ты нужен Стоунам. С завтрашнего дня в срочном порядке займись меточным делом.»
Флиц язвительно хмыкнул:
«А нахр… А зачем нам так много диких животных в поместье, если они ещё и своих жрут?»
Бо раздражённо потёр виски:
«Они не дикие, а арканированые… Не суть. Если бы у всех Стоунов и рабов были свои формации, то и звери продолжали бы вести себя домашними котятами! Кто ж знал, что этот придурок сдохнет от крошки?!» — досадливо сплюнул старейшина. Весь этот балаган упал на его голову совершенно не вовремя. Однако, заметив потемневшее лицо Флица, поспешил извиниться: — «Прости… Я знаю, что он был твоим учеником. Последняя неделя из-за всего этого была слишком тяжёлая, а я в поместье на данный момент единственный старейшина.»
«Да ничего.» — холодно ответил Флиц. — «Завтра я приступлю к работе.»
«…»
Формации, после смерти формацевта, наложившего их, начинают тлеть, словно угольки, теряют свои функции. Звери, бродящие по поместью, не были дрессированными — так что на них попросту наложили подчинительные формации в виде ошейников, именуемых «арканумами». Все члены семьи могли управлять животными, чтобы те их защищали и выполняли приказы. Рабам звери не подчинялись, но, благодаря наложенным формациям, не смели нападать.
Старейшина Бо снова потер виски — от всех этих проблем у него, кажется, снова разыгралась мигрень. Флиц не молод, и о том хаосе, что начнет твориться в поместье после его смерти, было даже подумать страшно.
После разговора со старейшиной, Флиц направился в свой кабинет — нужно было подготовить все к завтрашнему рабочему дню. Находился он на втором этаже, и был неподалёку от места, куда доставляют новоприбывших рабов.
Снаружи донёсся какой-то шум, а точнее — ругательства.
Флиц с мрачным видом закинул стопку документов в ящик стола и подошёл к окну. Его кабинет находился напротив «сарайчика», где принимали новоприбывших рабов. Кажется, как раз сегодня должны были доставить новую партию.
Из окна открывалась привычная картина: на просторном дворе надзиратель орал благим матом на какого-то бедолагу-раба. Из года в год одно и то же. Он уже хотел было продолжить раскладывать вещи, как краем глаза вдруг заметил почти неуловимое движение паренька, из рук которого вылетел кусок мыла, и, отскочив от стены, попал прямо под ногу «начальству». Цель достигнута — мужчина шлепнулся на землю, да еще и мордой проехался.
Старик усмехнулся в бороду: {Неплохо, весьма неплохо…}
А в следующий миг стекло, служащее ему «экраном» для просмотра данного шоу, было беспардонно разбито — озлобленный надзиратель быстро нашел причину своего фиаско, после чего швырнул мыло прямо в окно!
«Да ёбанный ты в рот!» Выругался и так мрачный Флиц, выудил из-под стола злополучное средство гигиены и метнул обратно с утроенной силой. Что б ему пусто было!
{Так тебе!} — мстительно фыркнул старик, с удовлетворением наблюдая, как Хайн ожесточенно трет ушибленный глаз. В следующий миг надзиратель буйволом попер на «меткого» паренька — разумеется, надо же ему было на ком-то злость выместить. — {Даже жалко пацаненка, впрочем, это не мои проблемы.} — решил для себя Флиц и уже собрался отойти от окна, как заметил стремительно приближающегося ко всей компании доставщика рабов и в следующий миг и так не балуемый сегодня судьбой Хайн получил увесистый подзатыльник. — {Хм, неужто решил выручить парня? Все чудесатей и чудесатей.}
Настроение Флица несколько улучшилось, забавный паренек позволил ему хоть немного отвлечься от мыслей о смерти ученика. Разложил вещи, мельком проверил исправность инструментов, неодобрительно покачал головой крохотному паучку, обжившему угол между шкафом и потолком — теперь можно идти по своим делам. Однако, его планы были нарушены в самом зачатке: снаружи раздался топот по лестнице, а затем и скрип двери.
В кабинет ввалился Рэн с группой рабов. В самом «хвосте» толпы глаз формацевта зорко выхватил растрепанную макушку давешнего «ловкача», в первый же день своего пребывания нажившего себе врага в лице надзирателя.
…
Кён вошёл внутрь почти последним. Мельком осмотрел просторную комнату, меблированную под «старый стиль», по меркам этой культуры: громоздкий дубовый стол и огромный шкаф из того же дерева; полки, груженные всякими мелочами и рамочкой с черно-белой фотографией седовласой худой женщины {Хм, здесь изобрели фотоаппарат или же его аналог?}; окно в пол стены позади рабочего стола — точнее, разбитое окно, стыдливо прикрытое тяжелыми и наверняка очень пыльными портьерами.
За столом, сомкнув кончики пальцев перед собой, сидел старик. Высокий и худощавый, с побеленными годами шевелюрой и длинной бородой. Несмотря на старческие «седины мудреца», выражение его лица не создавало впечатление приятной личности, скорее уж говорило о премерзком характере и грубых манерах.
Рэн, узнав в старике Флица, поспешил поклониться, жестом приказав всем рабам сделать то же. Подняв голову, он несколько нервно и почтительно заговорил:
«Господин Флиц, сегодня я доставил новую партию рабов. Прошу простить за то, что так поздно, но рабочее время ещё не вышло, поэтому я подумал…»
Старик перебил его жестом и, огладив седую бороду, произнес:
«Рэн, знаешь ли ты, что недавно погиб Мартин?»
«Сэр, я не знал, простите… Соболезную Вашей потере…»
Флиц вынул из ящика комода трубку, поискал глазами спички. После второго же чирка кабинет наполнился дымом. Старик, с удовлетворением затянувшись, продолжил: