не мог.
Юнона закусила губу от досады, внутри все переворачивалось от непередаваемого унижения, но даже так — она готова терпеть это отвратительное чувство сколько угодно, ведь даже это было лучше, чем выполнять столь унизительный приказ. Да она лучше умрет, но не скажет столь позорящих её честь слов! Из её уст не вышло ни слова, она лишь бросила на парня очень красноречивый и презрительный взгляд, как бы говорящий — «ни в жизнь».
Кён нахмурился. Понятно, эта мелкая дрянь все-таки не хочет признавать его хозяином. И это весьма плохо: если она не поймет эту непреложную истину сейчас, то потом он не оберется проблем от её непослушания, поэтому уже сегодня необходимо указать сучке на её место так, чтобы она наконец поняла, кто здесь настоящий повелитель её души и тела. И вообще, пусть скажет спасибо, что в его планы не входит калечить или уж тем более убивать столь ценную пешку. Только причинять боль, моральную или физическую — не важно, главное, чтобы без видимых последствий.
Вид забитой подвешенной девушки мог разжалобить сердце любого человека. Заплаканные глазки, растрёпанные волосы цвета солнца, аккуратные ножки, болезненно дрыгающиеся в коленях. Она пыталась встать на ноги, но не дотягивалась до пола — роста не хватало.
Любой нормальный человек, увидев, что кто-то может причинить вред этому прелестному ангелочку, тут же гневно разорвал бы такого монстра на клочки. А дедушка Бай пытал бы его до скончания времен так старательно, что он, вне всяких сомнений, пожалел бы, что родился на свет.
Однако Кён был непоколебим в своих действиях. Даже больше… Он испытывал экстаз и возбуждение. Вот она, сладкая месть, необузданная и опьяняющая. В наказание за её жгучие презрительные взгляды он опять потрепал девушку за многострадальные волосы, слегка натянув их на кулак. Новые стоны и всхлипывания от бывшей госпожи, а ныне рабыни, ласкали уши мстителя приятнее звонких соловьиных трелей.
«Молчишь? Ну хорошо… Тогда я буду продолжать, пока ты не сдохнешь.» — тихим голосом прошипел неумолимый мучитель свою угрозу, очевидно, соврав.
Ему категорически не стоит её уродовать, калечить и тем более убивать. Ведь она — его путь наверх, послушный (ну ладно, пока не совсем) и весьма важный инструмент. Она должна отдать всю себя ради его целей — время, волю и, возможно, даже тело. Сама заслужила себе такую судьбу, так что так ей и надо.
Глава 58
*пум*
Кён резко прописал ей с колена прямо по животу. Тело Юноны обмякло, она безвольно сползла по его ноге вниз, зажмурив глаза от боли. Волосы небрежно разметались по полу, подобно первым лучам утреннего солнышка.
Кён присел на корточки, заботливо погладил её по щеке, а затем прислонился губами к аккуратному ушку и почти нежно спросил:
«Все еще молчишь… Может, тебе нравится боль? Тогда ты еще более отвратительна и ущербна, чем я о тебе думал.»
Сквозь все еще сбитое после жесткого удара дыхание послышался дрожащий, но от того не менее твердый голос:
«Я никогда не признаю тебя своим хозяином… Ты рождён рабом, им ты и умрёшь.»
Кён злобно оскалился. Её упрямство одновременно его и радовало, и раздражало.
«Ну что ж, тогда продолжим нашу занимательную игру.»
Парень заломил её руки в изощренном захвате. Боль от этого должна быть весьма насыщенной, скорее даже адской.
Девушка тут же сдавленно закричала, корчась в агонии, почти срываясь на визг:
«Аа-а-а-а-а-х! Бо-о-о-ольно! Пожалуйста, прекрати! Я… Я дам тебе всё, что попросишь, только прекрати!»
Кён по достоинству оценил её приятный слуху болезненный голосок, который прохладным ливнем удовлетворения орошал пустыню его ненависти.
«Когда я увидел тебя впервые, то и подумать не мог, какая ты на самом деле. Но я сам дурак, каждый раз стоит себе напоминать — внешность обманчива. И раз ты считаешь, что можешь играть с живыми людьми, словно с мешками для битья, то что мешает мне поступить также?» — договорив, он яростно усилил болевой захват до тот степени, когда даже малейшее движение его рук могло бы с легкостью сломать ей сустав.
«Аа-а-а-аа-а!» Юнона от такой ужасающей боли почти потеряла сознание. Она не знала, что боль бывает настолько кошмарной и нестерпимой. Это было гораздо хуже сломанного ногтя! Такое и врагу не пожелаешь! Она мысленно поклялась себе, что уничтожит этого мерзавца любой ценой. А что касательно других до смерти избитых ею рабов, так юной мисс до сих пор было на них плевать. Её так воспитали, так что это не та вещь, которую можно выбить из её сознания даже самой изощренной пыткой. Раб — есть раб, и никак иначе.
Девушка медленно приоткрыла глаза. В них до сих пор, спустя час избиений и унижений, не отображалось ни капли страха, зато непередаваемой ненависти и неудержимого гнева было с избытком.
«Ты просто больной ублюдок, которому никак не дано понять одну простую вещь: ты — раб, я — госпожа, и сей факт не изменят ни боль, ни метка, ни даже моя смерть! Хочешь — убивай, но тогда ты быстро отправишься следом, и уж в загробном мире я как следует отплачу тебе за сегодняшнее унижение!»
От такой уверенной тирады Кён задумчиво хмыкнул, удивленно приподняв брови. Невольно его даже посетило редкое восхищение. Её реакция… Вот оно! Та самая грань между нормальным и невероятным… Она её только что переступила, бросив вызов тому, у кого все козыри в рукаве, кто полностью владеет как ситуацией, так и её душой. Уж не безумие ли это? Лавр просто обожал в людях всё, что выходит за рамки нормального. Правда, нужную грань безумия еще нужно уловить, тут подойдет далеко не любой псих.
{Похоже, эта маленькая тварь никак не хочет уступать, это даже похвально… Такую развитую не по годам девочку стоит уважать. Жаль только, что эти её железные принципы столь отвратительны и неправильны.}
Кён решил, что хватит с неё избиений, да и он, если честно, живодёрские наклонности никогда не проявлял. Пора сменить стратегию.
Парень обнял распластавшуюся на полу девушку за тонкую талию, с лёгкостью приподнял и аккуратно усадил на кровать. Действовал он нежно, будто заботливый отец с любимой дочуркой, а на его лице более не было ярости или злости.
У Юноны озноб пробежал по спине, а от его нежных касаний просто выворачивало. Слишком разительная перемена, его будто подменили. Она не понимала, что этот псих задумал с ней сотворить на сей раз.
Кён ласково посмотрел в её большие и очаровательные, но полные ненависти, глаза, положил ладонь на оголенную белоснежную коленку, а затем игриво промурлыкал ей прямо на ушко:
«Природа не обделила тебя красотой. Ты очень нравишься Егорке, и, уверен, что рядом с тобой сложно остаться равнодушным вообще кому бы то ни было. Я слышал, что у вас, высокородных, девственность стоит столько же, сколько и честь, а честь — дороже жизни. И знаешь, о чем я только что подумал? Я заберу у тебя эту «честь»! Не нравится такое развитие событий? Ну, тогда ты знаешь, что нужно сделать, чтобы твой хозяин не спешил с этим решением. На колени!» — повелительно произнес он, плавно скользя рукой по бедру девушки прямо ей под ночнушку.
У Юноны от ужаса чуть не остановилось сердце, но она, стараясь сохранять спокойствие, четко и презрительно ответила:
«Да у тебя даже этого не получится, ведь ты же чертов импотент, и поделом! Тебе не обмануть меня, лживый ублюдок!»
Кён аж сжал кулаки от накатившего желания душить из-за слов дерзкой малолетки, а затем оскалился в дьявольской улыбке. Побои на неё не работают, да? Прекрасно, тогда пойдем от обратного. Он грубо схватил её маленькую ладошку и приложил прямо к своему паху.
Девушка, ощутив что-то твёрдое, и сразу же поняв, что именно, взвизгнула от отвращения.
«Нет! НЕ-Е-ЕТ! Невозможно! К-как… Флиц, старый маразматик!» — последнее она произнесла с горечью. Старик не только формацию бракованную наложил, но даже яйцезол просроченный вколол, болван.
Кён довольно хохотнул, весьма скабрезно ухмыльнулся и вновь положил ладонь ей на колено. Вот теперь другой разговор — она уже не так спокойна, вся задрожала в страхе за свою невинность.
«Говорят, молоденькие девочки в первый раз очень чувствительные. Член у меня не скажу, что очень большой, так что тебе даже придётся по вкусу. Давай попробуем?»
Юнону чуть не вывернуло наизнанку. Одна только мысль о том, что её изнасилует раб, полностью перечёркивала всякое желание существовать в этом мире. Всё тело покрылось холодным потом и мелко дрожало, её будто ледяной водой окатили. Если её изнасилуют, то она перестанет быть Юноной, она исчезнет… Появились первые робкие мысли, гаденько нашептывающие проглотить свое достоинство и все-таки встать на колени перед «господином», но тут же в её голове громом пронеслось: «Ни за что!», и эта уверенность мгновенно отрезвила ум, заставив вспомнить о нужных и спасительных словах.
Девушка, с омерзением посмотрев на поглаживающую её ладонь парня, пренебрежительно ответила:
«Только попробуй. Не знаю зачем, но мой дедушка при каждой встрече, когда обнимает меня, заодно сканирует моё тело. Если он узнает, что я потеряла девственность (а он узнает!), то ты тут же будешь найден и уничтожен, как бы искусно не прятался, можешь в этом не сомневаться!»
Резкий, но при этом спокойный тон голоса, неотразимо логичные аргументы, и целое море скрытого за всем этим желания его убить. Восхитительно! Тварючка вновь наступает на горло своему желанию сдаться, настолько упрямо и при этом успешно, что это не может не вызывать преклонения перед столь диковинным и ненормальным упорством. Вот только его ненависть из-за нахлынувшего было восторга никуда не исчезла и не исчезнет.
Парень грязно ухмыльнулся, подсел к обездвиженной мисс уже совсем близко и, передвинув ладонь прямо ей на мягкую упругую ягодицу, вкрадчиво прошептал тоном прожженного ловеласа:
«Ну… Можно ведь обойтись и без потери девственности. Зачем же нам нервировать твоего любимого дедушку?»
Юнона вздрогнула всем телом, так, будто к ней прикоснулась сама смерть. Как она могла не догадаться, что этот пошлый раб имеет в виду? Нет, если это отребье сделает нечто подобное, то она точно будет уничтожена во всех смыслах этого слова. От одной лишь мысли об этом её затошнило, а голова закружилась. Ей, благородной госпоже, быть изнасилованной туда — нечто в сто крат хуже, чем смерть. И вновь предательское сознание начало нашептывать ей о единственном варианте спасения.